Сергей Хлопов, генеральный директор ЗАО «Сибур-Химпром»: «Мы в производство вкладываем гораздо больше, чем получаем прибыли»

В 1969 году в Прикамье начал работать Пермский газоперерабатывающий завод. Со временем он стал одним из крупнейших предприятий нефтехимической отрасли региона, а его продукция – этилен, пропилен, бутиловые спирты, этилбензол, стирол и другое – востребована как в России, так и за рубежом. ЗАО «Сибур-Химпром» было основано в 2000 году на базе трех крупных производств: газоперерабатывающего производства, производства по выпуску стирола и бутиловых спиртов.

Предприятие вошло в состав ОАО «СИБУР Холдинг». Новые владельцы не просто эксплуатируют мощности завода, но и активно его развивают, открывая новые производства и увеличивая объемы выпуска продукции. В результате, предприятие стало одним из ведущих в своей отрасли, продукция завода не раз входила в сотню лучших товаров России. В беседе с корреспондентом Kapital59.ru генеральный директор ЗАО «Сибур-Химпром» Сергей Хлопов рассказал, что ждет нефтехимическую отрасль в ближайшей перспективе, какие новые производства появятся на предприятии, а также как создавалась кузница кадров СИБУРа.

– Сергей Владимирович, финансовый кризис затронул все отрасли экономики как в России, так и в мире. Каким образом он повлиял на деятельность предприятий нефтехимического сектора, в частности на «Сибур-Химпром»?

– Финансовый кризис, действительно, затронул всех и, возможно, нефтехимию даже в чем-то больше, чем другие отрасли. Пострадал не только наш завод, но и вся российская и мировая нефтехимия. Кризисные явления начались в октябре прошлого года, а самыми тяжелыми для нас оказались ноябрь-декабрь. В эти месяцы мы, в принципе, не могли продать продукцию. Достаточно сказать, что стоимость нашего основного продукта – бутилового спирта – упала буквально за месяц в 10 раз. Спирт, который производится в результате сложной технологической цепочки, фактически стоил дешевле бензина на автозаправках. Иными словами, в нефтехимии рухнули цены на продукцию, однако стоимость сырья снизилась не так сильно, как на конечный продукт. Позже, зимой наблюдалась некоторая стабилизация, и только весной началось медленное «выползание» из экономической ямы.

Я не могу сказать, что мы уже преодолели этот тяжелый финансовый период, потому что цены на нефтехимическую продукцию еще не восстановились до докризисного уровня. Таким образом, кризис для нас продолжается – в отличие от добывающих и нефтеперерабатывающих производств.

Наше предприятие за эти несколько месяцев, конечно, понесло убытки. И если бы завод не входил в вертикально интегрированный холдинг – СИБУР, пришлось бы останавливать производство, отправлять людей в бессрочные отпуска и даже сокращать персонал. Все это время финансирование из корпоративного центра продолжалось. Из-за кризиса в корпоративном центре рассматривался вопрос о приостановке или замораживании ряда инвестиционных проектов. К счастью, наше предприятие это не затронуло. Мы почти единственные в СИБУРе продолжаем получать финансирование по реализации инвестпроектов по ранее согласованным графикам.

Должен констатировать, что зимой нам удалось избежать заморозки производства – это могло привести к тому, что нам потребовались бы очень большие средства для восстановления. Также нам удалось избежать и проблем с персоналом – мы не сокращали ни рабочую неделю, ни трудовой день. Более того, после анализа итогов первого квартала приняли решение с 1 апреля увеличить заработную плату сотрудникам.

– Как работники восприняли, что повышение пришлось на 1 апреля – не приняли это за шутку?

– Нет. Согласно нашим корпоративным стандартам, повышение заработной платы проводится 1 апреля. Почему эта дата? В течение первого квартала руководство компании рассматривает отчеты о деятельности предприятия за предыдущий год, и к 1 апреля подводятся итоги деятельности. Поэтому сроки по повышению заработной платы были перенесены с 1 января на 1 апреля.

В этом году повышение заработной платы совпало с кризисом: немногие предприятия в данный период рискнули повышать оплату труда. У нас был очень хороший 2008 год – мы установили новый рекорд по уровню прибыли, в связи с чем были признаны лучшим предприятием холдинга, причем второй год подряд. Это уникальный случай, ранее никто в холдинге не добивался подобных результатов.

За отличные результаты по итогам 2008 года нам также была выделена премия, выплата которой состоялась в мае. Такое отношение к персоналу привело, может быть, и к ожидаемому, но очень ярко выраженному результату: кризис плюс премия плюс повышение зарплаты свели текучесть персонала практически до нуля. Считается, если текучесть персонала более 8% – это плохо, но и если ниже 4% – тоже плохо, потому что в коллективе все равно должно происходить какое-то обновление. Это цифры довольно условные. Между тем еще три года назад у нас текучесть кадров составляла 9%. В этом году уже прогнозируем, что этот показатель достигнет 2–2,2%. Раньше мы боролись с высокой текучестью кадров, а теперь думаем, что делать с таким низким показателем.

– В последнее время в качестве помощи молодым специалистам им стали предлагать стажировки на заводах, чтобы ребята могли получить нужный опыт работы и в дальнейшем повысить шансы быстрого трудоустройства. На вашем предприятии такая практика имеется?

– Мы с молодыми специалистами работаем в несколько ином направлении. У нас есть договор с Пермским техническим государственным университетом, согласно которому, мы финансируем оснащение профильной кафедры данного вуза. Также мы выплачиваем 12 стипендий по 2 тысячи рублей лучшим ученикам и 4 гранта преподавателям, которые обучают студентов нашего профиля.

Кроме того, вместо стажировок они могут пройти у нас учебные практики. По обоюдному согласию с университетом мы берем студентов 3-4 курсов на постоянное место работы. Работа у нас сменная, ребята выходят на предприятие всего 13 раз в месяц. Конечно, они пропускают 2-3 учебных дня, но взамен приобретают, несомненно, очень полезный практический опыт. Такую практику университет приветствует: ребятам идут навстречу и позволяют в другое время отработать лабораторные и практики, преподаватели понимают, что, работая на заводе, студенты получают гораздо больше практических навыков и знаний.

– Насколько мне известно, «Сибур-Химпром» отличается высоким классом своих сотрудников…

– Да, наше предприятие является своего рода кузницей кадров для всего холдинга. Еще первый генеральный директор, придя на этот завод, ввел 100 вакансий для молодых специалистов. Теперь все они работают механиками, начальниками установок или управлений, и в прошлом году от нас перевелись 10 человек на другие предприятия СИБУРа и в корпоративный центр, в том числе на должность заместителя генерального директора. И это те самые молодые специалисты, выпускники 2000 года, которые смогли за 8 лет сделать блестящую карьеру. Принимали мы их исключительно на рабочие должности, а дальше все зависело от них.

Мы заинтересованы в привлечении лучших выпускников. В нашем коллективном договоре есть пункт, согласно которому, мы выплачиваем 2 тысячи рублей молодому специалисту, когда он приходит к нам. Такую материальную помощь получают все молодые работники, независимо от занимаемой должности. Если молодой специалист пришел с «красным» дипломом, то выплата составляет 5 тысяч рублей, кандидатам наук – 10 тысяч рублей. Эти средства идут за счет прибыли предприятия и наглядно показывают наше стремление приобрести на рынке труда людей с высшим образованием, с большим багажом знаний.

– Вы сказали, что кризис никак не коснулся вашей инвестпрограммы. Каков объем ее финансирования, и что, в принципе, будет реализовано в ходе ее выполнения?

– Накануне кризиса «Сибур-Химпром» согласовал с головной компанией инвестиционную программу на 8 миллиардов рублей, и на данный момент график ее реализации не пересмотрен ни на один день. В этом кризисном году мы потратим больше 2 миллиардов рублей, несмотря на то, что наша прибыль, конечно, будет значительно меньше, и может составить лишь четвертую часть от всех вложений.

Инвестпрограмма подразумевает строительство двух новых производств и реконструкцию действующего. Модернизируя систему выпуска стирола, мы внедрим вакуумное дегидрирование, и тем самым увеличим производственные мощности этого направления. К тому же эта технология позволяет сократить потери сырья, уменьшить выбросы и стоки, иными словами, добиться лучших расчетных коэффициентов в расчете на сырье.

Этот сектор уже был реконструирован с повышением производственных мощностей с 40 тысяч до 100 тысяч тонн в год выпуска стирола, а сейчас мы доведем данные объемы до 135 тысяч тонн в год. Нужно отметить, что в нефтехимии, как и в других отраслях, маленькие мощности становятся неконкурентоспособными, поэтому они реконструируются для получения больших объемов продукции. Если этого сделать нельзя, то завершается эксплуатация данного сектора предприятия, и строится более мощное. Естественно, при реконструкции, по существующим правилам, также как и при строительстве новых производств, происходит оснащение самыми современными приборами, противоаварийной защитой, автоматизацией процессов – без установки всего этого оборудования проект просто не пройдет государственную экспертизу. В результате, даже при реконструкции, в принципе, получается новое производство.

– Вы говорили про ввод двух новых производств…

–Мы строим два новых производства. Одно взамен старого, которое будет полностью законсервировано и утилизировано – это выпуск этилбензола. Прежнее наше производство базировалось на технологии расходного катализатора: хлористый алюминий добавлялся в процесс, потом отмывался водой и уходил со сточными водами. Алюминий не такой вредный продукт, но сбрасывается его достаточно много, поэтому он нормируется в составе сточных вод, за такие выбросы приходится платить.

С момента строительства производства по выпуску этилбензола произошли инновационные технологические сдвиги – новая технология будет предусматривать стационарный слой катализатора, который закладывается раз в три года и не расходуется. Через катализатор проходит сырье, и выдается уже готовый продукт. Таким образом, взамен самого проблемного производства мы получим одно из самых благоприятных. Почему? Во-первых, оно будет новым. Во-вторых, построено по технологии фирмы Badger (США), которая известна своими высокими нормами лицензирования.

Второе новое производство, которое мы построим в рамках инвестпрограммы, станет завершением нашей технологической цепочки – выпуск вспенивающегося полистирола или, в простонародье, пенопласта. На этой площадке еще в 1973 году планировалось строительство производства по изготовлению полиэтилена, но полистирол сейчас более востребован, поэтому мы намерены наладить выпуск данного продукта. В целом, на все мощности, которые мы будем вводить уже в конце следующего года, есть потребность российского рынка – нам даже не придется везти данный товар на экспорт. Иными словами, на сегодняшний день этот продукт ввозится в страну в том объеме, в котором мы будем его выпускать.

– О каких объемах идет речь?

– В конце следующего года будет введен объем в 50 тысяч тонн по выпуску вспенивающегося полистирола, и затем, наверное, в течение еще двух лет запустим еще 50 тысяч тонн. На сегодняшний день российский рынок испытывает дефицит в 100 тысяч тонн пенопласта, поэтому мы считаем данное инвестиционное решение очень удачным для нашей площадки. И даже вдвойне удачным – это будет первый завершенный продукт для нашего завода. Предприятие с 1973 года мечтало выпускать готовый продукт, и теперь это желание сбудется.

– Где именно появится новое производство?

– Строить будут на нашей площадке. Более 30 лет эта площадка простояла пустой. Современные технологии строительства и установок настолько малы, что на данной территории разместится даже два производства: и полистирол, и этилбензол. Таким образом, мы еще выигрываем и в размещении – это земля внутри периметра нашего завода, и нам не придется занимать новую. Кроме того, тут уже имеются все необходимые коммуникации, и инфраструктуру создавать не нужно.

– Вы говорили, что в кризисных условиях вашему предприятию помогала головная компания. Однако многие крупные предприятия просили помощи у государства. Обращалось ли вы с подобными просьбами к властям, и если да, то о чем именно шла речь?

– Мы являемся стопроцентным предприятием СИБУРа, и в этом плане нам проще: нас поддерживает головная компания. Поэтому за серьезной поддержкой к властям мы не обращались, но это не значит, что ее не существует вообще. К примеру, до момента строительства нового экологически чистого производства у нас есть определенные льготы по стоимости сточных вод.

Находим понимание и у государственных, и надзорных органов, в частности, они не требуют немедленного прекращения эксплуатации производств, зная, что взамен этого строится новое, экологически более чистое производство, и что мы снижаем количество аварий и происшествий. Отсутствие массы дополнительных проверок и всевозможных комиссий – это уже хорошо. К тому же власти видят, как работает наш завод – мы никуда не выводим средства, которые здесь зарабатываем, а в производство вкладываем гораздо больше, чем получаем прибыли.

– В этом году для всех, с кем я встречаюсь, у меня есть любимый вопрос: на ваш взгляд, когда же кончится кризис?

– Четкой границы окончания кризиса, конечно, не будет. Этот год для всех нефтехимических предприятий однозначно станет хуже предыдущего года – до кризиса был прекрасный год, расцвет отрасли. Но если исходить из того, что кризис заканчивается, когда появляется динамика возврата, то, наверное, эту точку перелома можно считать уже пройденной. Сейчас правильнее говорить о скорости выползания из экономической ямы – на это можно потратить несколько лет, а можно вернуться на круги своя и за год. Провалились мы буквально за месяц-два, а вот какая будет скорость выхода на прежде достигнутые рубежи – вот здесь прогнозировать никто не сможет, опять же во многом из-за сильной интеграции в мировую экономику. Даже на нашем предприятии половина продукции вывозится на экспорт – мы зависим от того, как у них развивается экономика, какие там цены.

– С какими странами сотрудничает Ваше предприятие?

– Со многими странами: всеми европейскими, а из восточных – преимущественно с Китаем. Стирол, изобутиловый спирт, нормальный бутиловый спирт, 2-этилгиксанол – вся эта продукция поставляется на экспорт.

– В 2007 году в конкурсе «100 лучших товаров России» одним из победителей стала 2-этилгексановая кислота – эксклюзивный продукт, который в нашей стране выпускается только на «Сибур-Химпроме». Какие еще эксклюзивные или редкие продукты производятся на вашем предприятии?

– В следующем году в этом конкурсе также выиграл выпускаемый нами 2-этилгексанол, то есть наша продукция два года подряд побеждала в этом конкурсе – признавалась лучшей.

2-этилгексановая кислота, действительно, является разработкой менеджмента нашего завода, и мы единственные в стране, кто ее выпускает. Продвигая ее на рынок, мы постоянно улучшаем качество продукции и уже из опытного производства перешли на промышленные наработки, а в дальнейшем планируем выпускать в больших объемах.

– В этом году что-то собираетесь выдвигать на соискание звания лучших?

– Да, в этом году мы будем выдвигать стирол. Здесь конкуренция будет жестокая – только в России его выпускает 4 производителя. Как раз это производство мы и реконструируем. На сегодня оно еще не полностью модернизировано, поэтому будет вдвойне интересно побороться с другими изготовителями.

– Сами вы из Оренбургской области, а в дальнейшем получали образование в Иркутском политехническом университете. После работали на предприятиях Сибири и Урала. Как вообще получилось, что вы попали в Пермь и стали руководить этим предприятием?

– Действительно, родился я в Оренбургской области, а в Ангарск, город Иркутской области, попал после переезда моих родителей. Школу я заканчивал уже в этом городе, а после поступил в Иркутский политехнический институт (теперь университет). Закончил его с отличием и там же поступил в аспирантуру. Защитил кандидатскую, затем короткое время преподавал и получил диплом доцента. Может быть, я и сегодня преподавал бы, но наступили 90-ые годы. Тогда все рухнуло, преподавателям ничего не платили, а я уже был женат и имел двоих детей… Мне поступило предложение работы от Ангарского нефтеоргсинтеза. Я согласился. Моя зарплата увеличилась в 8 раз! Но эта цифра слегка от лукавого: не то чтобы в Ангарске много платили, просто тогда очень быстро росли зарплаты, а рост зарплат преподавателей существенно отставал.

Настраивался всю жизнь преподавать, и вроде бы неплохо получалось – об этом говорит и то, что в течение года я прошел путь от должности ассистента до старшего преподавателя, а затем стал доцентом. Тем не менее я не жалею, что ушел на производство, где понравилось много больше. Прошел путь от ведущего инженера до заместителя главного технолога, после чего началась эпопея с переездами.

В конце 1999 года Ангарск посетила сибуровская делегация, меня как всегда отправили на так называемые «экскурсии». На тот момент в Ангарске было 7 заводов, и где-то на третьем-четвертом меня пригласили в Москву (смеется).

Тогда про СИБУР мало, что было известно, да и я, понимая свои перспективы на заводе в Ангарске, не спешил его покидать. Однако после поездки в Москву я вернулся в Ангарск и написал заявление об уходе. Там все, кто меня знал, были в шоке от такого шага и говорили: «Зачем тебе это надо, при таких перспективах здесь, непонятно куда едешь»…

У СИБУРа тоже была непростая история, и я не раз жалел о том, что уехал, и только гордость не позволяла назад вернуться. У холдинга был нестабильный период, связанный со сменой руководства. Тогда я на год оставлял компанию, но после вернулся, а спустя некоторое время мне предложили возглавить завод в Чайковском.

– А что там за завод?

– Уралоргсинтез, также входящий в СИБУР. Для Чайковского данное предприятие имеет огромное значение, я бы даже сказал, что оно является градообразующим. Работники там очень хорошие, а у самого завода непростая история, но хорошие традиции. Там я очень удачно жил – прямо из окна моего дома были видны факела завода, и порой я замечал внештатные ситуации быстрее диспетчера. К примеру, смотришь в окно, а там почему-то факел загорелся. Звонишь диспетчеру, а тот еще не в курсе того, что произошло… Между тем увеличение пламени на факеле говорит о том, что пошел какой-то сброс, а он просто так тоже не происходит: он либо кем-то регулируется, либо это срабатывают предохранительные клапаны. Поэтому по факелу легко определить, как работает предприятие – сильное дымление говорит о внештатной работе, но это не значит, что произошла какая-то авария.

Я проработал в этом южном городе Прикамья полтора года, а потом мне предложили возглавить пермское предприятие холдинга. К тому моменту у меня с супругой интересная история сложилась. Она не сразу уехала вслед за мной в Москву и еще долго работала в Ангарске. Там она защитила докторскую, после чего уехала ко мне. Но не успела она приехать в столицу, как я уехал в Чайковский. Только она перебралась вслед за мной и устроилась в филиал Чайковского технического института, а мне уже предлагают ехать в Пермь… (Смеется.) Поэтому прежде чем в этот раз принимать решение, я решил посоветоваться с супругой. Сообщил ей новость, а она, узнав, что новое место работы будет находиться в Перми, неожиданно сказала: «О, так там же знаменитый театр оперы и балета». И когда я сюда пришел, оказалось, что мы еще и спонсоры этого театра, еще при прежних руководителях оказывали поддержку театру.

Здесь я уже 3,5 года работаю генеральным директором. Не жалею об этом переходе –здесь сложнейший производственный процесс. По образованию я химик-технолог, и для меня наличие интереса к работе играет существенную роль – здесь он присутствует в полной мере. Эта работа стала для меня еще и хобби. Здесь настолько интересно, что даже не хочется уходить в отпуск.

– Руководство таким большим предприятием накладывает ответственность и отнимает большое количество времени. Насколько вам все же удается найти для себя свободное время, и как предпочитаете его проводить? Удается побыть с семьей?

– Из Чайковского супруга переехала вместе со мной и устроилась в ПГУ. С ней мы проводим свободное время. Дети остались в Москве – когда они переехали в столицу, то у них подошло время поступать в вузы. За то время пока я туда-сюда кочевал, оба ребенка закончили вузы, и оба поступили в аспирантуру. Получается, что семья у меня нечто такое размытое: одни родственники в Оренбурге, родители – в Ангарске, дети – в Москве, а мы с женой – в Перми. И хотя в плане отдыха я не всегда нахожу общие интересы с женой и детьми, тем не менее, семья у нас дружная.

– Дети по вашим стопам пошли?

– Сын полностью по моим стопам пошел, даже специальность такую же выбрал, а дочь увлеклась генетикой.

– Какие вы сейчас перед собой ставите цели?

– Построить три производства, про которые я ранее говорил. Для семьи… Хочется, чтобы дети закончили аспирантуру.

– Собрать родных в одном городе – такой цели нет?

– Есть у меня желание, по крайней мере, родителей перевезти из Ангарска в Пермь. Но пока по этому вопросу не достигнуто компромиссное решение.

– Побывав в стольких городах, какой из них вы считаете родным и какой вам все-таки больше всех нравится?

– Родным можно назвать село, в котором я родился, хотя сейчас и бываю там довольно редко. Не менее родным считаю место, где я учился в школе и институте – это знаковый этап, который на всю жизнь запоминается человеку. Очень комфортно ощущаю себя в Перми, нравилось жить в Чайковском… Как бы то ни было, я точно знаю, что из России никуда не уеду.