Пермь уникальна как по экологическому потенциалу городского пространства, так и по его нереализованности. Четвёртый по площади город в России расположен на обоих берегах Камы. Протяжённость реки в городской черте составляет около шестидесяти километров. В черте города протекает около трёх сотен малых рек и ручьёв, что делает Пермь рекордсменом среди городов России по этому показателю.

Однако большая часть рек и ручьёв уже убрана в подземные коллекторы, и многие жители города даже не подозревают об их существовании. С оставшимися связано множество проблем. Они образуют огромные овраги, разделяющие город на части. В Перми эти овраги называют балками. Части города соединяют мосты, которые здесь называют дамбами. Это затрудняет транспортное сообщение между районами города.

Для пешеходов и велосипедистов заросшие и захламленные берега рек и ручьёв малодоступны. Немногие рискуют прогуляться по труднопроходимым зарослям, в которых обитают полуодичавшие стаи собак и компании бездомных. Разве что устроить пикник, подыскав место почище. Но и эта задача  не из простых: многие склоны превращены в несанкционированные свалки бытового и строительного мусора, который особенно хорошо виден ранней весной, когда снег уже сошёл, а зелень ещё не появилась.

Малые реки продолжают исчезать с карты города и из нашей памяти, оказываясь под землёй, в трубах. На их месте появляются тем или иным образом освоенные участки городского пространства.

Такая же участь ждала и Уинку в том месте, где когда-то была свалка, а сейчас Сад Соловьёв с прогулочной зоной. При активном участии Баглей сегодня в саду проходят экскурсии, мероприятия по благоустройству, мастер-классы. Здесь создаются арт-объекты, случаются экопикники и практические семинары. Это место требует постоянного ухода и дальнейшего благоустройства.

Однако Сад Соловьёв — лишь крохотная точка на карте города. Подобных в Перми — единицы, говорит Надежда Баглей.

На это понадобятся миллиарды рублей и десятилетия работы, к цели придётся двигаться маленькими и трудными шагами, но она достижима, считает Баглей — надо только надеяться и действовать. Она надеется и действует.

Поддержание порядка, уход за растениями, обустройство новых площадей даже на таком небольшом участке, который занимает Сад Соловьёв, требует большого труда. Как минимум раз в неделю здесь проходят различные мероприятия, участники которых вносят свой вклад в благоустройство и поддержание порядка. Однако только ликвидация последствий пребывания здесь несознательных отдыхающих граждан может занять всё свободное время волонтёров. Сад Соловьёв  не единственный благоустроенный оазис в Перми. В каждом таком месте всегда есть чем заняться, всегда требуется помощь.

За обезличенным расхожим термином «волонтёры» стоят самые разные люди. Здесь можно встретить школьника с мешками для мусора, студента в резиновых сапогах, преподавателя университета с лопатой, журналиста, плотника, юриста и пенсионерку, которые по колено в жидкой грязи вытаскивают тяжёлую покрышку на берег. Они строят пешеходные мостики, дорожки, высаживают растения и ухаживают за ними, делают кормушки для птиц и домики для насекомых, убирают мусор, консультируют, помогают решать юридические проблемы, помогают строительными материалами и многое другое. Таких людей всегда не хватает, и Надежда не стесняется просить о помощи.

«Когда говорят — деньги, ну… Не совсем, — рассуждает Надежда. — Здесь больше нужен труд с душой. А недавно приехал мужчина, сказал, что продаёт камни и готов дать нам несколько тонн. Мы сейчас думаем, как эти камни спустить вниз. Мы же хотим огромные камни! Положить их у истока Уинки». Баглей говорит — это приятные хлопоты, когда думаешь, как принять подарок. И «подарки» становятся тенденцией — люди готовы помогать разными способами.

На вопрос о том, во сколько обходится благоустройство и содержание того или иного участка, Надежда как экономист ответить затрудняется.

Надежда считает, что волонтёрство нетипично для России потому, что здесь сильно потребительское отношение ко всему. Веди себя хорошо, и тебе всё дадут. Понятия «стукачество», «донос» зачастую подменяют понятие «гражданская активность». На самом деле, считает Баглей, людям просто лень или не хочется ввязываться, когда они видят, например, как к реке сваливают строительный мусор или грязный снег с улиц города.

Сегодня сложно найти ответственного за контроль состояния водных объектов в черте города, не всегда удаётся определить и привлечь к ответственности виновного в загрязнении рек и берегов, почти невозможно принудить собственника содержать в чистоте и сохранности принадлежащие ему водные объекты и прилегающие территории. Каждый клочок земли — отдельная история, со своими юридическими нюансами и заинтересованными лицами. Это на руку предприимчивым застройщикам, любителям сэкономить на транспортировке и утилизации строительных и прочих отходов. Каждая отдельная проблема по каждому отдельному участку может быть решена волевым усилием конкретных чиновников.

Из года в год Баглей пробует найти способы взаимодействия с ними. Рассказывая об этом, она сразу предупреждает — результаты плачевные. По её мнению, единственный способ расшевелить чиновников — показать, что в решении проблемы заинтересовано много людей. Она пишет письма губернатору, главе города, собирает подписи, ищет контакты с влиятельными людьми. Однако и это помогает крайне редко.

Показательный пример — история с парком, который планировали ещё в 30-е годы прошлого века. Он должен был начинаться у истока реки Уинки. Эскизы менялись, строительство откладывалось. В 70-е там даже начали высаживать аллею. Но в голодные 90-е эту муниципальную землю отдали под индивидуальные садово-огородные участки — в те годы дефицита всего личные огороды были серьёзным подспорьем для пермяков. После 2000-го речку стали засыпать, территорию застраивать. Сейчас там бизнес-центры, автосервисы, торговый центр, гаражи и остаток аллеи.

Между частными владениями и берегом Уинки, на которой расположен Сад Соловьёв, есть полоска муниципальной земли. Надежда хочет поставить там забор, чтобы собственники частных территорий не могли сваливать мусор и снег к реке. Для этого надо делать межевание. А этого от муниципалитета добиться никак не удаётся.

В 2014 году прошли общественные слушания по территории, где планировался упомянутый в начале парк. Как говорит Баглей, тогда все участники высказались против застройки. Несмотря на это, в 2016 году появился проект планировки за подписью главы города, предусматривающий застройку этого места. Можно заказать и утвердить другой проект. Для этого надо заплатить несколько миллионов его разработчикам, а потом собрать под ним необходимые подписи чиновников.

Были и случаи успешного взаимодействия с муниципальными чиновниками. Например, вырубая аварийные и просто лишние деревья, «Пермблагоустройство» дробит их в щепу и вывозит на свалку. Надежда договорилась о том, чтобы часть щепы выгрузили у Сада Соловьёв: «Нам она очень кстати — отсыпать тропинки. Вот смотри, это прошлогодняя куча. В ней полно червей. Это уже ценная мульча, компост».

Бывает, удаётся договориться о вывозе мусора. Тогда волонтёры устраивают акции по очистке берегов, собирают отходы, а районная администрация, хозяйка этой земли, предоставляет транспорт для вывоза и утилизации. Правда, о раздельном сборе и утилизации отходов с администрацией договориться не удаётся. Слишком хлопотно. На этот случай есть договорённость с частным оператором по обращению с отходами.

Случались и гранты. В истории Сада Соловьёв их было всего четыре. Самый большой — от  «Ив Роше», социально-экологическая премия Terre de Femmes. Плюс два городских и один губернаторский грант. Президентский не удалось выиграть ни разу.

Надежда как физическое лицо не может подавать заявки на гранты. Поэтому помогает делать это другим. А они, в свою очередь, делятся — выделяют часть средств на благоустройство Уинки. Например, губернаторский грант на все реки Перми получило Общество охраны природы. Уинке достались отсыпанная гравием дорожка и пешеходный мостик.

Несмотря на очень скромные результаты попыток «достучаться» до властей, Надежда продолжает их предпринимать. Она с иронией говорит о переписке с городской администрацией «длиною в жизнь». Её суть проста: много лет Баглей пытается заставить хозяев контролировать и содержать свою территорию вдоль реки, а муниципалитет объясняет ей, почему он этого делать не будет.

Надежда надеется, что власти утвердят программу развития водно-зелёного каркаса и по берегам сделают пешеходные улицы — тогда там перестанут сваливать мусор. «А сейчас там задворки. Никто не видит. Хорошо, что люди стали возмущаться, жаловаться, — говорит Баглей. — Раньше на это вообще не обращали внимания… То есть, как бы, понятно, куда идти. Но не понятно как».

Возможно, это самое сложное — донести до людей, казалось бы, очевидное: всё, что делает Надежда, волонтёры и другие активисты, делается для них и их детей. Бесплатно, на голом энтузиазме, вопреки всему. От горожан ожидается если не помощь, то хотя бы понимание. С этим не всё гладко.

Сложнее всего договариваться о порядке с визитёрами, не имеющими постоянного жилья и промышляющими случайными заработками. Они приносят сюда, подальше от посторонних глаз, свою добычу — металлолом, еду и всё прочее, что плохо лежало. Разводят костры, чтобы сжечь изоляцию на проводах и получить чистый металл, едят, спят, уходят и приходят снова, оставляя после себя кучи мусора.

Застать таких посетителей на «месте преступления» удаётся не всегда. Однажды утром Надежда обнаружила следы костра прямо на тропинке в Саду Соловьёв. Вокруг — в траве, на тропинке — были разбросаны тысячи кусочков белой изоляции. Их, вероятно, состругивали с проводов ножом: «Я их потом месяц выбирала понемножку».

Когда Надежда рассказывает о подобном, в её словах, интонации нет агрессии. Она не награждает обидными эпитетами тех, кто сознательно или несознательно пытается лишить смысла то, что она делает. Она их жалеет — как жалеет и то, что ими разрушено — и уверяет, что когда-нибудь их поведение изменится — как изменится и сам город. Уже сейчас в Сад Соловьёв и другие обустроенные зелёные уголки всё чаще приходят те, для кого это делалось,  — мамы с детьми, пожилые люди и прочие, кого она называет «аккуратные посетители», «хорошие люди», «опрятные» и т. п. Надежда считает, что если, например, в Саду Соловьёв будет много «хороших» посетителей, они своей массой вытеснят тех, кто приходит сюда с недобрыми намерениями.

Мероприятий в Саду Соловьёв проводится много. Это экскурсии, мастер-классы, семинары, перформансы и другое. Анонсы и отчёты о них регулярно появляются в соцсетях.

Почти каждое утро Надежда проводит онлайн-трансляцию своих прогулок, где рассказывает о растениях, птицах, насекомых, рассчитывая приобщить к экокультуре как можно большее количество людей. По её мнению, для начала необходимо научиться замечать красоту вокруг себя, слушать и видеть то, на что мы обычно не обращаем внимания. Это пение соловьёв, появление в городе лесных птиц, редкие растения. Она может рассказывать об этом часами, заставляя слушателей на время забыть о том, что они в городе, в окружении бетонных коробок. Интересные факты, легенды, исторические сведения — всё это есть в арсенале активистки.

Надежда старается находить свои плюсы во всём, что происходит. Например, заметила, что во время режима самоизоляции и запрета массовых мероприятий в связи с пандемией в Саду Соловьёв и других подобных местах стало больше посетителей. Люди стали больше думать о здоровье, свежем воздухе и природе.

Как и в случае с властями, взаимодействие с прокуратурой, судами и надзорными органами даёт очень скромные результаты. Так, в 2010 году закончился суд по иску природоохранной прокуратуры (с подачи активистов) к Министерству природы Пермского края. Иск о том, что Минприроды должно проводить мероприятия по очистке берегов Уинки, установить информационные знаки и поставить речку на кадастровый учёт. По словам Баглей, суд встал на сторону прокуратуры, однако из всех предписаний выполнено только одно — часть малых рек Перми поставили на кадастровый учёт, «до этого ни одна река не стояла на кадастре».

С 2010 года Надежда пытается договориться с владельцем земли и трёхэтажного административного здания на правом берегу Уинки о том, чтобы тот перестал сваливать мусор и снег к реке, на территорию Сада Соловьёв. Баглей уверена в том, что здание построено с нарушениями. При этом сам собственник грозится подать в суд на активистку. Якобы она шантажом пытается получить с него деньги на уборку территории.

Обращались в экологическую инспекцию, завели дело по отсыпке мусора и грунта к реке. Через некоторое время дело закрыли, а нарушитель вновь провёл отсыпку, разровнял и организовал там парковку.

Другой собственник земли по правому берегу Уинки также обращался в прокуратуру по поводу дорожек для прогулок, построенных в Саду Соловьёв вдоль речки. Согласно Водному кодексу РФ, ширина береговой полосы составляет 5 метров. Это территория общего доступа. Её нельзя предоставлять в собственность, аренду или в какое-либо пользование. «Говорит, что мы не имеем права делать здесь дорожки. Мы говорим, что по Водному и Земельному кодексу 5 метров от реки — это зона общего пользования. Они говорят:  можете ходить, это ваше право. А строить не можете. Мы:  здесь же грязно. Они:  ходите в сапогах». Этот суд истец проиграл.

Прокуратура и суды нередко становятся на сторону экоактивистов. Однако к практическим результатам это приводит далеко не всегда. Так, индивидуальный предприниматель, который, по словам Баглей, незаконно получил в собственность территорию рядом с «Арсеналом», в долине реки Зелёнки, вырубил на своём немаленьком участке все деревья. При этом администрация поменяла рекреационное зонирование долины на зону застройки. Позже, через суд, рекреационное зонирование вернули, однако и в этом случае собственник имеет право уничтожать зелёные насаждения на своей территории. Сейчас единственная претензия городской администрации к этому ИП в том, что он не убрал порубочные остатки — поваленные деревья так и лежат по берегам. «Но он и этого не делает, и всё ему сходит с рук».

При ремонте дороги и тротуаров силами «Пермблагоустройства» снятый старый асфальт вывалили в долину Егошихи под предлогом укрепления склона. Прокуратура признала нарушение, обязала устранить. «Устранили» — присыпали землёй и разровняли. При этом заявили, что вывезли строительный мусор.

В 2015 году на улице Куйбышева обрушился подъезд жилого дома. Все обломки и мусор «Пермблагоустройство» вывалило на ближайший склон Данилихи. «Временно, чтобы следователям было удобнее работать». Мусор и по сей день там.

Среди прочих распространённых нарушений — нецелевое использование собственником земель в водоохранных зонах, перекрытие свободного доступа к водоёмам, сброс неочищенных сточных вод в городские реки и другое.

Баглей не устаёт писать жалобы, обращения в краевую экологическую инспекцию, городское управление экологии, природоохранную прокуратуру по нарушениям на водных объектах города. Случается, что неравнодушные жители, обнаружившие нарушение, обращаются к Надежде с просьбой помочь написать заявление в соответствующий надзорный орган.

И всё же внимание экологической инспекции к Баглей и дому, где она живёт, удалось привлечь как минимум один раз. Им выписали штраф за то, что с территории дома идёт поверхностный сток неочищенной дождевой воды — при этом в то же самое время ТСЖ строило фитофильтр для очистки сточных вод. По словам Надежды, их дом единственный в городе обеспечил очистку дождевых стоков — и единственный, получивший такой штраф.

«Мы часто обращаемся в экологическую инспекцию и требуем устранить нарушения. Они этого не делают. Я полагаю, что этот штраф наложен специально, чтобы мы меньше высовывались», — говорит Надежда.

Речь не только о детях, не только о тех, кто ещё формирует своё отношение к природе, но и о тех, кто способен его изменить, способен научиться видеть, слушать и чувствовать не только себя, «царя природы». «Мы меняем пространство. Я хочу, чтобы это пространство сподвигло человека вести себя по-другому», — говорит Баглей.

Дети, молодёжь — желанные гости на организуемых в зелёных зонах мероприятиях. Активисты стараются сотрудничать со школами, приглашать детей с родителями. В результате в одном и том же месте одновременно могут оказаться «аккуратные» люди и те, кто «пока несознательный», кто нарушает основной, нулевой принцип: не навреди. Случаются неловкие ситуации — детям, подросткам рассказывают о бережном отношении к природе, а рядом другие люди показывают совсем другой пример.

Надежда хочет придумать несколько подобных мероприятий, чтобы люди могли выбирать. По её словам, это нелёгкая задача, часть «отдыхающих» может вообще ничего не заинтересовать, но всё же довольно большая часть «гостей» — это подростки и молодёжь — готова прислушиваться, и разговаривать с ними должны люди их возраста, на их языке, потому что человека старше себя они зачастую не воспринимают как достойного собеседника.

«Нужна молодёжь, лидеры», — считает Надежда. Для привлечения таковых она, кроме прочего, хочет наладить сотрудничество с Пермским молодёжным центром. Говорит: «Они же говорят о патриотизме. Вот пусть это и будет настоящим патриотизмом — когда любишь свою природу».

Свою деятельность активистка не считает борьбой. Для неё это путь, на котором не приходится приносить жертвы, но можно обретать — новые знания о природе и общение с ней, новых, лучших людей, новый полезный опыт, которым можно поделиться с другими.

На вопрос о мечте Надежда отвечает, не задумываясь: мечты она старается сразу перевести в категорию планов, обозначить и поделиться ими. Долины рек, которые сейчас разрезают город, делают его разрозненным, наоборот,  сделают его комфортным, станут альтернативной зелёной транспортной сетью. И это не мечта. Это планы.