Про пермяков, русскую душу и тарелку с маком. Один день со странствующими артистами из Швейцарии

Недавно в Перми выступил самый маленький цирк в Европе. Мы уже писали о Cirkus Giroldon и анонсировали их выступление. На этот раз мы не только встретились со странствующими актерами, но побывали на их спектакле и даже заглянули в их микроавтобус, который оказался настоящим домом на колесах.

Многие пермяки видели их маленький шатер и микроавтобус в парке Горького. На нём они ездят по миру, приезжали в Пермь и пообещали приехать вновь. В театре всего два человека — Ленка Махонинова-Фолетти и Альберто Фолетти. Из-за названия Cirkus Giroldon многие думают, что это цирк, но на самом деле это уличный театр с элементами циркового жанра.

Глупые вопросы

В круглом шатре разместились декорации, кулисы и стульчики. В павильон влезает одновременно 60 человек. Весь реквизит и декорации сделаны профессиональным сценографами и художниками.

Альберто и Лена, кутаясь от прохлады, встречают нас у входа в шатер. Оба — яркие и красивые люди.

— Вы не будете задавать глупые вопросы? — спрашивает с улыбкой Ленка. Она очень эмоциональная, едва успеваешь следить за ее подвижной мимикой и взлетающими руками.

Мне интересно, что за «глупые вопросы», но, видимо, это предстоит понять уже во время разговора.

Ленка хорошо говорит по-русски — ее дед из России, во времена революции он женился на чешке и уехал с ней в Чехию. Мама актрисы — сербка. У Альберто — мама итальянка, а папа — швейцарец. Они живут в Швейцарии и уже 30 лет ездят с гастролями по Европе. В России и в Перми — второй раз. Артисты отметили, что город очень изменился и разросся.

Ленка — из семьи театрального критика, из Праги, уже в детстве она хотела быть актрисой, окончила Академию театрального искусства. Альберто тоже мечтал о творчестве с детства и хотел стать клоуном, окончил театральную школу. Оба начинали с работы в театрах, но ушли, образовав свободный театр по примеру театра «Глобус» Шекспира. Уже 30 лет они существуют как свободные актеры.

Актеры — супруги. Мне интересно, как они познакомились, и я задаю этот вопрос.

— А вот это как раз глупый вопрос, — смеётся Ленка. — Это очень личное, наша история. Этот вопрос все задают, и мы от него убегаем. Люди хотят знать — когда, с кем и как. Это любопытство. Некоторые звёзды в шоу-бизнесе об этом с удовольствием говорят, но мы — не шоу-бизнес.

Дом на колесах

Они не снимают гостиницу, а живут прямо здесь же, рядом с шатром — в припаркованном небольшом автобусе. В нем хранятся реквизит, костюмы, стульчики. Здесь же живут и сами актеры. Целый мир на колесах.

В Швейцарии у них есть дом, но они часто уезжают на гастроли и большую часть времени проводят на колесах.

На автобусе рядом на табличке с номером — швейцарский флаг и флаг района, где живут артисты.

— В России нас часто останавливают, потому что не понимают, кто мы, — говорит Лена. — Но сначала думают, что мы русские.

Супруги отмечают, что на дорогах в России много кричат и грубят, особенно в Москве — из-за любого неверного поворота. В Европе так себя не ведут.

На автобусе нарисован человек в цилиндре на велосипеде.

— Его нарисовал наш сын, когда ему было семь лет, — объясняет Лена. — Когда-то он ездил с нами. Сейчас вырос и стал профессором искусствоведения, занимается средними веками. Он очень талантливый. На представлениях продаются его открытки — всем очень нравятся.

На стеклах автобуса есть еще рисунки. Их дарят артистам дети со всего мира. Внутри салона очень тесно, но вмещается всё — большая полка-кровать, веревочка для сушки белья и даже умывальник, как на даче. Как диковинка выглядят старые походные шкафы-комоды. С такими швейцарцы путешествовали в 20-е годы в Америку.

В машине — икона Казанской Богоматери. Дедушка Ленки жил до революции в Зелёной Слободе под Москвой. Лена и Альберто побывали там во время прошлого путешествия и зашли в местную церковь. Икона — оттуда.

В задней части машины хранятся реквизит и костюмы. Удивительно, как туда влезает еще и шатер? А еще есть зимний шатер — целая юрта.

Необычный день необычных людей

Их день не похож на день простых людей. А быт в дороге настолько не устроен, что любой человек, побывавший на их месте, оценил бы блага цивилизации, к которым привык — каждую комфортную мелочь.

— Ты не можешь ночью просто сходить в туалет, — рассказывает Лена о быте. — Нужно надеть сапоги, взять электронную карточку, пройти через парк. Когда просыпаемся, Альберто несет мне белье, плед, чтобы закутаться и выйти из фургона. Потом мы идём в столовую, едим кашу, пьем кофе. Дальше нужно заняться бытом — постирать, навести порядок. В нашей машине всё такое маленькое! Потом мы готовим реквизит к представлению, обедаем. Такая жизнь. Сам спектакль — это физически и психически тяжелая работа. Поэтому вечера после представления мы проводим в тишине. В Перми нам понравились посикунчики, по вечерам мы ходим их есть в ближайшее кафе. Или готовим макароны с базиликом, который мы возим с собой в горшочке.

Мы поняли, как чувствовать русских зрителей

Сами актеры — и авторы представления, и режиссеры, и хореографы, и постановщики трюков. По словам артистов, им бывает сложно на спектаклях в России. Русские, в том числе пермяки, не эмоционально выражают впечатления.

— В Перми — глубокие и замечательные люди, но мы не видим их реакцию, — говорит Лена, сопровождая речь выразительными жестами. — И для нас как актеров это страшно! Но мы уже научились вас чувствовать. Есть даже такие зрители, которые делают так. — Ленка скрещивает руки на груди и делает пренебрежительный вид, как будто ей всё равно. — Но это не значит, что им не нравится. Они словно боятся показать, что им понравилось, и притворяются или стесняются.

Когда четыре года назад артисты были в Перми, им показали город, и он им понравился. В этот раз их позвали в больницу к девочке Ане, которая тяжело болеет и не смогла прийти на спектакль. Они устроили представление для неё прямо в больнице.

— Все думали, что у нас детский спектакль, потому что у нас маленький шатер, — говорит Альберто. — Но это не так. Когда вы видите маленькую машину, вы ведь не думаете, что она для детей?

Тарелка с маками

Ленка пишет «верёвочки». Это маленькие рассказы — о жизни, приключениях. Название авторскому жанру придумала сама, потому что ее рассказы выстроены в столбик по слову и «вьются», словно веревочки. Ленка вспоминает слова Чехова: «если можно, пишите точно, ясно, просто…» Героиней ее последней «веревочки» стала русская девушка — работница столовой.

— Мы остановились в кафе недалеко от Урала, девушка приготовила нам глазунью с колбасой, — рассказала Лена. — В прошлый раз, четыре года назад мы уже были там, и она меня вспомнила. У них там невероятные тарелки — красивые, 50-х годов. В этот раз мне попалась тарелка с красными маками. Я попросила ее мне отдать или продать, и та спросила «А зачем вам такая старая?» Я не смогла ей объяснить, и она сама нашла ответ «Может быть, потому что она нарисована с душой?» Это было для меня открытием. Милая девушка всю жизнь живёт в деревне, никуда не выезжала и не видела мировые шедевры, но она понимает, что это очень красиво! Это было приключением для меня, сюрпризом. Но у вас, может быть, все про душу говорят?

— Да, мы, русские, любим про душу поговорить, — отвечаю я.

— А у нас нельзя, потому что это личное, — говорят оба актера.

Лена показывает свою коллекцию — вот тарелочка с маком, а вот — с васильками. Есть здесь и деревянные фигурки, выполненные художницей-примитивистом Аней, с которой артисты познакомились в Москве.

Лена показывает нам и одежду, которая надета на ней и муже.

— Это наши чешские старые солдатские фуфайки, видите на них печать «1968 год»? — Лена показывает уголок на курточке Альберто. — На мне синяя, на Альберто зеленая — я их крашу. Люди, глядя на такую простую одежду, думают, что я попрошайка. Но люди сейчас за одеждой часто не замечают человека, не видят красоту. Русские — хорошие люди, но хотят одеваться, как на Западе, а настоящими быть не хотят.

Власть может быть в разном пальто, но везде она власть

Когда артисты оказались в городе Задонске под Воронежем, они зашли в трапезную монастыря Тихона Задонского.

— Нас накормили бесплатно, — рассказывает Лена и Альберт. — В Европе пропала традиция кормить путников, а раньше во время обеда ставили лишний прибор. Даже когда в монастыре капуцинов Марии Лорето в Баварии мы попросили суп для путников, там очень удивились. А тут ты пришли в монастырскую столовую — хлеб дали, суп дали.

Артистам очень понравились монахи, но, разговорившись, они услышали от них слова, в которых те буквально восхваляли власть. Потом швейцарцы неоднократно замечали, как простые люди в России верят во всемогущество власти.

— Люди настолько наивны, что думают, что именно власть дает деньги на устранения последствий наводнений, на решение их проблем, — говорят Фолетти. — Люди слепы. Это инфантильность. Я тоже наивная, и русский дедушка Константин был таким, и папа, но я работаю над собой.

В разговоре выясняется, что артисты в курсе событий в нашей стране и даже знают, что случилось с журналистом Иваном Голуновым. Они много говорят о свободе слова, профессии и о человеческой свободе, о взаимоотношениях человека и власти.

— Везде есть проблемы, есть и в Чехии, — говорит Ленка о родной стране.

— Власть может быть в разном пальто, но везде она власть, — подводит итог Альберто.

«Дайте рекламу»

Пока мы сидели на стульчиках возле шатра и беседовали, к нам подошел пожилой человек.

— У вас цирк? — спросил он.

— У нас театр, — ответила Лена.

— Клоунада? — не унимался мужчина.

— Да, — ответили артисты.

— Вы знаете, если вам нужна реклама, дайте ее на «Рифей», и к вам придут зрители, — посоветовал прохожий.

— Спасибо, но нам не нужна реклама, к нам приходят люди, которые о нас слышат, — объяснили артисты.

Я пытаюсь вмешаться и сказать мужчине, что спектакль завтра и пусть он приходит, но Ленка останавливает меня словами «Он не придет, такие не приходят».

Дурачок есть в каждом из нас

Спектакль, который артисты показали в Перми, называется «Дурак» (0+).

— Он о человеке, который пришел смотреть представление, но он нам мешает, — объясняют мне артисты. — Мы его выгоняем, но в какой-то момент он нас спасает. В итоге мы его полюбили, но в какой-то момент он снова уйдет, потому что поймет, что он свободный человек. Дурак, дурачок. Есть такие странные, немного больные люди, чудаки, юродивые...

— В каждом из нас есть дурачок, — говорю я.

— Да, да, — соглашается Лена. — Мне кажется, что в России люди очень сильно чувствуют. У Альберто есть знакомые — умные, глубокие и с образованием, но многие вещи не видят. Они нас любят, смеются, но не видят глубину. Поэтому для меня эта девушка в кафе была потрясением.

Спектакль актеров не похож ни на что знакомое — безусловно, в нем есть элементы цирковых жанров — артисты играют на духовых инструментах, жонглируют, выполняют трюки. Но это театр, в нем есть и трагикомедия, и глубокое проживание актерами ролей. На глазах у зрителей они открывают какие-то внутренние вещи. Душу?

Удивительно, но, несмотря на то, что спектакль взрослый, дети завороженно наблюдали за действием. Они замирали словно под воздействием чар актеров. И это несмотря на то, что часть представления проговаривалась на итальянском языке. Дети «отмирали», хохотали и даже пытались подсказать героям выход из ситуации.

Взрослые подходили к артистам уже после спектакля и выражали слова признания, спрашивали, когда следующий спектакль. И мы спросили. О далеких планах актеры пока не знают, но, возможно, когда-нибудь опять приедут в Пермь. В этот раз следующим городом на их маршруте станут Екатеринбург и Киров. Если вы там окажетесь, обязательно загляните в Cirkus Giroldon.