Ольга Сапко, заместитель краевого министра территориального развития Пермского края: «Я из детского возраста вышла и в троллей не верю»

В этот раз в гостях у 59.ru – бизнес-леди, наш постоянный партнер и ньюсмейкер в сфере благотворительных проектов, в прошлом – политик и депутат гордумы, а теперь – заместитель главы министерства территориального развития Ольга Сапко.

Про троллинг и сказки

– Сегодня у нас в редакции одна из самых очаровательных женщин Перми, вдохновитель и идеолог фонда «Берегиня» и (как без этого?) супруга мэра Перми Ольга Сапко. Для начала давай поговорим о том, что недавно творилось в Интернете. Как ты отнеслась, отреагировала и как успокоилась после недавнего троллинга в Интернете?

– Реакции не было. Начнем с того, что тролли – это сказочные существа, и пусть они в своем сказочном мире живут. Я из детского возраста вышла и в троллей не верю.

– А женская реакция была?

– В первую очередь я мать, и при любых нападках буду защищать своего ребенка. А какими способами и мерами, это мое личное дело.

Подмена понятий?

– На этом мы закончим тему троллей. Говорить о том, чего нет, – неинтересно. Зато интересно, что сейчас идут целым пакетом акции различных благотворительных фондов. И все они в чем-то уникальны. Но иногда мне кажется, что почти каждая из них заменяет функцию определенных государственных и муниципальных структур. Сбор денег на лечение Сони Макаровой. Лечение детей – это прерогатива здравоохранения. Беби-боксы и другие многочисленные мероприятия. Все это, мне кажется, подменой функций государства.

– На самом деле я не считаю это подменой функций государства. Государство свою функцию в данном направлении выполняет. Другое дело, что, к сожалению, объем больных детей превышает возможности государства им помочь, возможности государства ограничены. Иногда не только денег не хватает, но и не хватает компетенции, квалификации для того, чтобы лечить всех детей в Прикамье. Может не хватить квалификации и у врачей в Москве. Тогда возникает необходимость везти детей в Германию или Израиль, по направлениям, по заболеваниям и т.д. Хотя это тоже не панацея. Поэтому акции о том и говорят, что, раз люди откликаются, значит, они понимают, что есть какая-то социальная ответственность чисто человеческая, и нельзя полностью рассчитывать на государство.

– Есть опасения и у меня как активного участника подобных акций, и у моих коллег: есть мнение, что это – мода. И есть опасения, что эта мода как резко началась, так и резко может закончиться...

– Отчасти согласна. Анализирую некоторые мероприятия, которые в рамках благотворительных акций проходят в городе, действительно они в последнее время пошли волной. Точно могу сказать, что является модой, кто пытается деньги на этом заработать, кто – имя и т.д. Но даже на сегодняшний момент пусть этих мероприятий много, и они реально собирают деньги и оказывают помощь. Пусть они будут. А остальное – на совести организаторов, с какой целью они все это делают. Ну, хотят они заработать деньги, так это их проблемы, хотят еще чего-то? Не могу никого судить. Я занимаюсь своим делом, знаю людей, которые тоже занимаются этим делом. Мы идем в одном направлении, просто покрываем разные сферы благотворительности. Главная цель все равно помощь детям. Кто-то помогает детским домам, кто-то – онкоцентру, кто-то детям вообще.

– Теми же паблик-бюджетами, социальными бюджетами все равно управляют люди. Вдруг когда-нибудь какой-нибудь маркетолог решит, что это немодно.

– Хочется верить, что такого не произойдет. Есть социально ответственный бизнес, и предприятия движутся в этих направлениях. Могу сказать, что многие акции того же ЛУКОЙЛА совершенно не «распиарены». Они даже в Перми так не работают, как на территориях в крае. У них такая политика: мы работаем в местах деятельности нашей компании. Никто не против. Но они об этом говорят достаточно узко, не тратят бюджет на пиар. Работают и работают.

– Что произошло с крупными компаниями за последние несколько лет? Во-первых, стало очень много такой вот «анонимной работы». Я знаю массу компаний, которые сдавали кровь. Весь топ-менеджмент. Причем они говорили: «Не дай бог наши имена всплывут, мы с тобой общаться точно больше не будем». Финансовое участие, как компании, так и отдельного топ-менеджмента. Что произошло с людьми? Люди стали понимать, что это необходимо?

– Я могу сделать только один вывод, что люди действительно это делают от души и не ради пиара. Это одна сторона. Другая сторона: смотря как построена политика компании. Может быть, они не хотят об этом говорить.

– Приведу в пример Германию, где есть программа помощи больным детям, организованная металлургическим концерном. Реакция идет на возникающие проблемы моментально. Сегодня она появилась, завтра – анализ, послезавтра – решение. Компания действует именно так. И это очень здорово. Есть и в Перми аналоги. Компании очень быстро реагируют. Есть компании, которые отказываются от пиара и участвуют в акциях. Это показывает, что ментальность ломается?

– Хочется верить. Волонтерское движение растет. А волонтеры – это люди, которые приходят и делают дело безвозмездно. Причем если не могут деньгами помочь, потому что это либо школьники, либо студенты, они помогают своим участием. Даже для тех же студентов это весьма непопулярная работа, надо ходить, что-то раздавать, к чему-то призывать, собирать деньги, вещи. Какая-то потребность в этом возникает. Например, моя дочь Дарья учится в 10-м лицее, и они с девчонками просто собираются и ездят в детский дом, в дом престарелых. Спрашивает у меня, куда еще поехать? В детский дом приехали просто так поиграть с детьми.

– Вернемся к началу разговора. С другой стороны, точек приложения волонтерской силы становится все больше. И ты настаиваешь все равно, что нет подмены функций? Тогда какова должна быть функция муниципальных программ, краевых программ? Их функция в чем?

– Это стимуляция к развитию. Город же проводит, например, конкурс «Город – это мы». Большая часть проектов социально направлены, в том числе на благотворительную помощь. Там и дворы, и дороги, и дети – все это социальная составляющая. И сколько желающих поучаствовать в этом! Бюджет конкурса в этом году увеличился. По итогам прошло года, видя, что есть очень хорошие заявки, хорошие дела, бюджет решили расширить. Кто-то остался вне конкурса. Соответственно, в этом году бюджет конкурса вырос, количество участников возросло, проекты стали более дорогостоящими.

Не пиаром единым

– Чем сейчас занимается фонд «Берегиня»?

– Тем же самым, чем занималась и в предыдущие годы. Например, «Дедморозим» сейчас занимается тем, что собирает деньги для Сони. Они берут глобальные разовые проекты, масштабные по деньгам, особо острых детей в плане заболевания и точечно работают всеми методами и способами. У них хорошо получается. В «Берегине» есть аналогичные проекты, они совместно происходят. Кроме того, в «Берегине» очень много текущей ежедневной работы. Одна из них – регулярная доставка анализов в Москву и обратно. В нашем онкоцентре, каким бы он ни был хорошим, все равно не хватает оборудования. Есть очень редкие заболевания, редкие анализы, ради которых нет смысла держать здесь оборудование и препараты. Соответственно, эти анализы собираются и увозятся либо в Екатеринбург, либо в Москву, либо в Питер. Это все делается силами фонда, силами волонтеров. Я сама не единожды возила в московский центр. Понятно, что эта деятельность совершенно не видна.

По-прежнему есть и другие текущие потребности центра. В плане обеспечения лекарствами работаем совместно с фондом «Подари жизнь», у них возможностей больше, и с московскими клиниками. Фонд работает, когда заходит речь о дорогостоящих и редких лекарствах. Бывают лекарства, иногда даже дело не в его цене, а в том, что оно настолько редкое, что его не завозят сюда, нет необходимости. Поэтому его приходится искать. Это тоже работа. И учитывая то что дети находятся на длительном лечении, лежат с мамочками, чаще всего если это маленькие дети, соответственно, возникают бытовые потребности. А ведь мамы при этом не работают. В фонд заложено ежегодно бытовое сопровождение: и подгузники, и памперсы, и салфетки. Тут два варианта, когда проводится акция. Был день онкобольных. Ежегодно проводится акция, когда волонтеры или сотрудники онкоцентра в масках идут по улицам города, призывая, что не надо бояться людей в масках. При этом в крупных гипер- и супермаркетах идет сбор таких бытовых принадлежностей. Люди просто идут и в тележку кладут то, что могут. Не деньгами, а вещами помогают.

Плюс онкоцентр. Краевое учреждение, его содержат, никто не спорит. Тем не менее возникают потребности. В прошлом году возникла потребность в оборудовании физкабинета. Ну, с физкабинетом еще можно «подавить» на бюджет, тем не менее кабинет был оборудован в том числе и на привлеченные средства. А например, есть такая потребность, как «комната отца». Когда к детям приходят папы, и они не просто пришли в коридорчике встретились, они проводят вместе какое-то время. И не было такого помещения, где отцы могли бы встречаться со своими детьми. Поэтому был придуман проект «Комната отца». Она была сделана на привлеченные средства. Я уже не говорю о детских площадках, где дети гуляют, об игровых комнатах в самом центре. Это все на привлеченные деньги спонсоров.

– Какие слова нужно находить для людей, для потенциальных участников подобных акций, сборов, помощи в волонтерских мероприятиях? С помощью чего и как вы убеждаете?

– Используются разные способы мотивации. Но я пришла к этому со временем. Сначала ездила по предприятиям, просила деньги на акцию, но начинались отговорки. И в итоге один человек мне сказал, что проще кинуть клич среди сотрудников, провести какую-то лотерею, аукцион. Тогда они по 100 рублей соберут быстрее, чем мы будем согласовывать свой бюджет и откуда-то «вырезать» эти денежки. Поэтому сейчас если формируем какие-то акции, мы распределяем их многоточечно. В одном интервью, которое было в ноябре, я не зря сделала акцент на том, что проще с бабушек собрать, чем просить большие бюджеты.

И второй момент. Мы пришли, это уже привычка из бизнеса, к проектному подходу к любому проекту, чтобы люди понимали, куда уходят деньги. Это самое необходимое в различных социальных конкурсах. Потому что на конкурс тоже нужно представить социальный проект, а не просто «дайте денег на фонд, на содержание». У нас в этом году победил проект в городском конкурсе «Игры победителей». Почему именно с ним заявились? В прошлом году участвовали фонд «Подари жизнь» в Москве для детей, которые справились с болезнью, для выздоровевших детей. Для них проводят мини-олимпийские игры. Наша задача – обеспечить доставку этих детей в Москву и сделать некий антураж, форму, которая бы говорила, что они представляют именно Пермь, – футболки, кепки и так далее. Дети в прошлом году съездили безумно довольные. Поэтому и в новом проекте решили участвовать. В прошлом году я собирала на него деньги по всему миру, а в этом заявились на конкурс, поэтому отпала необходимость.

– Я задаю этот вопрос и Диме Жебелеву, и другим ребятам из «Дедморозим», задаю себе, а теперь и твоему фонду: нужен ли в Перми некий консолидирующий центр для организаций, подобных «Берегине» или «Дедморозим»?

– Где-то месяц назад я бы ответила да. В сфере последних событий по пересечению работы этих фондов не готова сказать, что нужен. Лучше пусть каждый двигается в своем направлении.

– Эффективность фондов от этого не уменьшится?

– Нет, не уменьшится, потому что у нас поле деятельности очень велико. Не зря же возникают беби-боксы, оказалось, есть ниша, здесь никто не помогал. Даже, казалось бы, у нас практически нет детских домов, у нас патронатное воспитание. Дети ушли в семью, но дети-то бегут из семьи и обратно возвращаются, поэтому это тоже проблема и тоже помощь здесь нужна. Она может быть не столько материальной, сколько психологической. Либо вообще проводить работу по семьям. И это тоже определенный блок, им занимается на самом деле государство, но как показывает практика, видимо, не очень справляется.