Специальный цикл «ШКОЛА»
Часть 1: безопасность
ПРОПУСКНОЙ НАЖИМ
Как в пермских школах усиливают меры безопасности и что с этим не так?
Отгородиться забором. На все входы поставить магнитные замки. Родителей в школу пускать только в сопровождении охраны или дежурного педагога. Внедрить систему распознавания лиц.

Пермские школы продолжают курс на усиление мер безопасности. Но даже в охранных организациях сомневаются, что в этом есть смысл.
«Подтвердите согласие... Если вы меняли паспорт… Подтвердите… Если вы меняли паспорт… Подтвердите согласие…» — киоск автозаписи родителей на входе в школу «Мастерград» раз за разом заходит на круг, повторяя одно и то же. Директор административно-хозяйственной службы системы образования пытается получить разовый талон на встречу с кем-нибудь из сотрудников школы. Автомат равнодушно выплёвывает: записи нет, неприёмное время. Впрочем, чиновника техника хотя бы узнаёт и называет по имени и отчеству — он уже бывал здесь раньше. А вот журналистка «Четвёртого сектора» и пресс-секретарь городского департамента образования для неё неизвестны. Она просит предъявить паспорт и безнадёжно зависает на этапе его сканирования.
— Зависала уже так раньше? — интересуемся у заместителя директора школы по АХЧ.

— Бывало… — неопределённо отвечает тот.

— Может, он меня сфотографировал неправильно? Или я стою не там? — пресс-секретарь возле аппарата всё пытается вступить в контакт с несговорчивой техникой. Потом с надеждой смотрит на нас, — так что, отложим [визит] на другой раз?

Всё это происходит в муниципальной школе «Мастерград», куда мы приехали знакомиться с инновационными технологиями обеспечения безопасности. Они внедрены в рамках пилотного проекта «Кластер безопасности».
«Сбой» дал не только киоск, но и физическая охрана: когда журналистка вошла в школу, на посту никого не было. Впрочем, уже через минуту, максимум — две, охранница прибежала, слегка запыхавшись и неловко улыбаясь. Потом нам объяснят: каникулы (в «Мастерграде» — своя «каникулярная» схема). В учебное время всё иначе: дежурят сразу два человека и пост никогда не остаётся без присмотра.

Другие элементы, насколько можно судить, работают исправно: турникеты, видеонаблюдение, система распознавания лиц по биометрическим показателям... «Мастерград» — первая школа в городе, где такая система установлена. Первая и, возможно, последняя.

— Пока для нас это дорого. Ищем варианты удешевления, — объясняет директор административно-хозяйственной службы системы образования (АХССО) Николай Абашев.

Проблемы с распознаванием, говорит замдиректора школы по АХЧ Максим Коряков, были только в первые дни, когда приходилось обучать учеников двигаться правильно, не подходить слишком близко к камерам, не пытаться миновать преграду по двое и так далее. Теперь всё отлажено. Считывание лица занимает доли секунды, и если то, что увидит система, совпадёт с тем, что сохранено на карточке, — турникет откроется. Таким образом вход в учреждение по чужой карте стал невозможен. Директор школы доволен, родителей, которым такой тотальный контроль пришёлся не по нраву, — единицы.

Камер в школе, где обучаются 1200 человек, установлено больше ста тридцати. Видеоглаз заглядывает во все укромные уголки, за исключением разве что туалета.

— А я бы и в туалете поставила, — комментирует охранница с энтузиазмом и добавляет, смутившись, — не в самих кабинках, конечно...
Пресс-службу департамента образования киоск самозаписи родителей в школу пускать не захотел: завис на этапе сканирования паспорта
УКРУПНЯЙ И ВЛАСТВУЙ
Все школы города разобьют на группы. Безопасностью каждой займутся две организации. Одна будет отвечать за физическую безопасность, другая — за техническую. Этим власти продолжают взятый курс на ужесточение мер безопасности в пермских школах.
После нападения подростков на учеников и педагога школы № 127 в тот же день, 15 января 2018 года, городской департамент образования подписал приказ «Об усилении мер антитеррористической защищенности...». В нём школам предписывалось огородить территорию забором, через который нельзя перелезть, на ночь запирать калитки и круглосуточно запирать ворота.

Новшества усилили приказом от 2 ноября 2018 года «Об утверждении плановых мероприятий по антитеррористической защищенности…». По нему школам требуется «пересмотреть правила организации пропускного режима посторонних лиц». Отныне они могут попадать в школы либо по предварительной записи, либо в сопровождении сотрудника образовательного учреждения.

6 ноября 2018 года вышел ещё один приказ, в котором приведён перечень мероприятий по обеспечению антитеррористической защищенности школ. И в нём уже предусмотрены и обязательное видеонаблюдение, и привлечение лицензированных охранных фирм, и магнитные замки при входе на территорию.
Реализация пилотного проекта «Кластер безопасности», о котором мы говорили выше, началась летом 2018 года, также в контексте усиления мер безопасности в школах. Суть подхода в том, чтобы учреждения разбить на группы и за каждой закрепить две организации. Одна будет отвечать за физическую охрану, другая — за техническую, куда входят видеонаблюдение, сигнализации, пропускная система. Участниками пилотного проекта стали четыре школы (№ 111, № 55, «Мастерград» и «Мультипарк») и три детских сада (№ 203, № 407 и «Конструктор успеха»). Трёхгодичный контракт на физическую охрану за 12,5 миллиона рублей выиграло ООО «СК "Капитал"», техническую безопасность за 7,2 миллиона рублей будет обеспечивать ООО НТЦ «Сова».
Николай Абашев говорит, что у кластерного подхода — масса преимуществ по сравнению с тем, что было, когда каждая школа самостоятельно отбирала охранную организацию.

— Раньше одна контора «пожарку» [обслуживала], другая — «охранку» , третья — видео и так далее, — объясняет Абашев. — Теперь спрашивать будет проще.

Кроме того, объекты «Кластера» находятся недалеко друг от друга, машина ГБР постоянно где-то рядом и, в случае чего, сможет быстро среагировать на сигнал.

А ещё в рамках проекта ужесточили требования к охранным предприятиям (только лицензированные компании, обязательное наличие ГБР и т. д.) и предусмотрели техническое дооснащение систем безопасности. Где сигнализации или видеонаблюдения не было — устанавливают, где техника и проводка износились или устарели — обновляют.
Лоты при этом стали доступны только крупным компаниям. Небольшие из конкурентной борьбы в рамках «Кластера» выбыли. Абашев говорит, это сознательный шаг:

— Мы не можем доверить небольшим организациям эту работу.

Впрочем, он допускает, что крупные охранные предприятия будут брать мелкие на субподряд.
Сравнить работу учреждений до «Кластера» и в рамках него невозможно.

— У нас и там, и там по нулям, — объясняет Абашев, имея в виду инциденты в школах и детсадах.

Хотя один показатель всё же изменился: преступность на территории, где расположены объекты, снизилась на 20%.

Директор АХССО приписывает это проекту:

— Если у нас тут периодически курсирует ГБР, то это создаёт [такую] атмосферу, что преступлений должно быть меньше.

По его мнению, сравнение одного периода с другим вообще ни о чём не говорит:

— Предположим, у вас в квартире не было сигнализации, и всё было хорошо. Вы поставили сигнализацию, и всё по-прежнему хорошо.

Правда, чиновник признаёт: во втором случае придётся платить за установку и обслуживание системы. В отношении «Кластера» эта ремарка также справедлива. Оптимизация и укрупнение не принесли удешевления услуги, как ожидалось поначалу. Тем не менее кластерный подход теперь планируют распространить на весь город. Далее в кластеры будут включать также объекты культуры и физкультуры.
Выдержки из нормативно-правовых актов
Директор АХССО Николай Абашев на встрече в «Мастерграде»
«ВСЕ МЫ ПОМНИМ ОРУЭЛЛА»
Охранные предприятия, поддерживающие ужесточение мер безопасности в школах, считают, что таким образом минимизируются риски. По их мнению, можно усилить ещё, но денег не хватает.
— Если ты стоишь на путях поезда и надеешься, что он тебя не собьёт, то сильно ошибаешься. Поэтому, наверное, [усиление мер безопасности в школах] даёт определённые результаты. Уровень безопасности повышается, — считает Владимир Терёхин, совладелец НТЦ «Сова» (один из победителей в рамках проекта «Кластер безопасности»).

«Сова» — лидер этого сегмента рынка. По нашим подсчётам, в 2018 году она получила почти половину госзаказов на обеспечение технической безопасности в школах города.
Владимир Терёхин поддерживает и реализацию кластерного подхода (считает, это поможет упорядочить работу), и усиление мер безопасности в школах в целом. Он согласен с тем, что нельзя защититься от всего («И из Шоушенка бежали!»), но убеждён: риски таким образом минимизируются. При этом Терёхин вспоминает антиутопию «1984» о тотальном контроле государства над гражданами:

— Да, все мы с вами помним [Джорджа] Оруэлла с его романом, но тем не менее... Всё-таки это относительная безопасность. Свобода личности? Да никто её, в принципе, не ограничивает. Всё зависит от человека. Перегибы на местах имеют место. Захотят люди в серых костюмах нас с вами послушать — послушают.


Руслан Феоктистов, директор частной охранной организации «Дозор» (компания охраняет многие школы города), считает, что усиление безопасности в пермских школах — адекватная мера. Он сетует только на то, что техзадания на охрану образовательных учреждений обычно не подразумевают двух охранников на объекте одновременно (а одному сложно уследить за всем) и оплата их труда по госзаказам слишком низка. Это приводит к тому, что охранять школы приходят, по выражению Феоктистова, «люди предпенсионного возраста» с более низкими запросами.

В рамках проекта «Кластер безопасности» оплату труда увеличили. Раньше, говорит Николай Абашев, она была в среднем 80 рублей в час. На «Кластере» дотянули до 115.

— Когда мы составили техническое задание, расписали жёсткие требования и сделали запрос предложения, цена увеличилась. Больше требуешь, больше должен платить, — объясняет директор АХССО.
«ДЕЛАЮТ ВИД, ЧТО ОХРАНЯЮТ»
Не все охранные организации разделяют позицию об адекватности усилий. Есть те, кто думают, что за предусмотренные в госзаказах деньги эффективная охрана невозможна, а усиление мер безопасности в существующем виде считают бессмысленной попыткой «подстелить соломку».
В 2018 году охранное предприятие «Цербер» заключило госконтрактов более чем на 40 миллионов рублей. Но в обеспечение безопасности образовательных учреждений компания заходит не особенно активно: по данным системы госзакупок, договоров на охрану школ у организации за тот же период — примерно на 700 тысяч.

Причина такой избирательности — низкая оплата труда сотрудников. По подсчётам руководителя «Цербера» Андрея Козеева, на оплату охраннику нужно закладывать минимум 140 рублей в час, включая налоги.

— И это если предположить, что я такой добрый, внезапно решил работать без собственной зарплаты. И бухгалтеру моему зарплата не нужна. Ничего не надо: аренды, ГСМ, транспорта, обучения, вооружения, одежды… Только бы охраннику заплатить, — говорит директор «Цербера».

— Когда шла разработка [конкурсной документации по проекту «Кластер безопасности»], нас никак не хотели слышать — мол, давайте сначала говорить о цене, — рассказывает он. — К сожалению, цена, выставленная на торги, сразу была ниже допустимой.

Андрей Козеев подчёркивает: опускаться ниже 140 рублей — значит, выплачивать зарплату ниже МРОТ, т. е. нарушать федеральное законодательство.

— В такие цены крупным охранным предприятиям залезать опасно. У нас проверок очень много. А вот маленькие предприятия проверяют мало, — комментирует собеседник.
Через систему проверки контрагентов СПАРК мы насчитали 33 различные организации, которые заключили госконтракты на физическую охраны школ Перми в 2018 году. Примерно у 40% организаций официальная численность сотрудников — менее 10 человек, ещё у 20% — от 10 до 20 человек.

Кластерный подход приведёт к тому, что в охрану школ придут крупные компании. Но, по мнению Андрея Козеева, при низкой оплате труда охранников это не даст ожидаемого эффекта.

— Мы делаем вид, что платим зарплату. Соответственно, такого же уровня специалисты приходят. Они тоже делают вид, что охраняют, — заключает директор «Цербера».
Руководитель другой охранной организации, работающей в школах города (разговор был неформальным, поэтому мы не называем имени и фамилии собеседника), считает, что власти прилагают неадекватные усилия к попытке «подстелить соломку» везде, где можно.

— Слишком много вкладывается средств, сил и вообще всего. Сверху донизу всё… Здесь перекрыли, там перекрыли. Идёт вкладывание, вкладывание денег, а результата может и не оказаться. При всех рубежах разработанной защиты, если кто-то что-то захочет [совершить], то всё, что сделано, не спасёт. Мы не можем предугадать, какая ситуация сложится в следующий раз. Пример — недавние эвакуации. Толпа в тысячу человек вывалила на улицу, и дальше что? Полная незащищённость, — комментирует собеседник.
Кроме того, полномочия охранной организации, по его словам, сильно ограничены:

— Можно сказать, мы беззубые. Мы не имеем права ни досматривать, ни применять силу. Максимально, что мы можем, — это нажать тревожную кнопку. Что, в принципе, способен сделать любой человек.

Директор АХССО Николай Абашев отмечает: охранник также может вызвать группу быстрого реагирования своего ЧОПа. Но та тоже ограничена в полномочиях.

— В основном ГБР рассчитана на охрану своего сотрудника, — признаёт Абашев. — Если он нажимает кнопку, значит нужна помощь. Приехав, ГБР не может начать стрельбу и надевать наручники. Но может оцепить территорию, не допускать посторонних в учреждение, организовать эвакуацию.
Фото с массовой эвакуации школ после полученных сообщений с угрозами
ИМИТАЦИЯ И НАГНЕТАНИЕ
Бывшие педагоги говорят: рамки металлоискателей зачастую не работают, а инструктаж сводится к сбору подписей. При этом усиливается «атмосфера паранойи».
Нам не удалось поговорить с работающими педагогами муниципальных школ: все, к кому мы обращались, отказывались от разговора, ссылаясь на необходимость получить разрешение департамента образования, или игнорировали наши просьбы.

Директор школы № 114 Валентина Федотова (редкий случай, когда руководитель образовательного учреждения согласилась на разговор без санкции свыше) рассказала только, что раз в четверть в школе проводится инструктаж с педагогами. Впрочем, по её мнению, повторение того, что случилось в 127-й, в её учреждении невозможно не только благодаря усиленным мерам безопасности:

— У нас очень доверительные отношения со всеми детьми.

Завуч одной из школ (согласилась на разговор анонимно) поддерживает ужесточение мер безопасности. По её мнению, это решает проблему превращения школьной территории в «культурно-спортивный центр», где гуляют «мамы с детьми и люди с собаками».

— Нет ничего плохого в том, что сидит охранник. Кто-то же должен следить за порядком. Сам факт видеонаблюдения и дополнительного контроля часто позволяет разрулить внутренние конфликтные, спорные ситуации (например, установить виновных в драке. — Прим. ред.), — считает собеседница.


Иначе усиление мер безопасности в школах оценивают бывшие педагоги, недавно ушедшие из государственной системы образования. Бывший учитель школы № 7 Андрей Феденёв сообщил, что рамки металлоискателей на входе попросту отключают. Его слова подтвердили бывший педагог школ № 7 и № 9 Дарья Дягелец («Их выключают, чтобы они не пищали») и бывший педагог школы № 135 Екатерина Шуйская («Они электричество едят или что, но они не работают»).

Такой же фикцией становился в практике учителей инструктаж по безопасности, который по приказу «Об усилении мер антитеррористической защищенности…» обязаны проводить с педагогами четыре раза в год. Дарья Дягелец и Андрей Феденёв сообщили, что ответы на тесты по действию в случае ЧС педагоги так или иначе узнавали заранее. Темы инструктажей, по словам Дягелец, вывешивались в учительской на год вперёд, и всё, что требовалось — вовремя поставить подпись в специальном журнале («Ни в коем случае не заранее, а то — вдруг проверка»).
Екатерина Шуйская вспоминает, как однажды всем классным руководителям поручили провести инструктаж по безопасности на классном часу 1 сентября. Требовалось затронуть сразу три темы: противодействие террору, пожарная безопасность и употребление психоактивных веществ.

— Дети пришли такие нарядные, нужно им сказать, какой прекрасный учебный год их ждёт. И тут же — вот ещё эти три темы, — вспоминает Шуйская.

По её мнению, если инструктаж проводится не для галочки, то каждой теме надо посвящать один классный час как минимум. И уж точно не 1 сентября.

Впрочем, по словам Дарьи Дягелец, обучение правилам безопасности становится фикцией не всегда. В школе № 9, по её словам, проводились и реальные инструктажи педагогов, и беседы с родителями, и даже моделирование ситуаций с самими школьниками:

— Так, ребята, я с ножом, что вы будете делать?!

Андрей Феденёв считает, что ужесточение мер безопасности усиливает общую «атмосферу паранойи» и ведёт к тотальному контролю над детьми со стороны родителей.

— Нагнетание нужно для того, чтобы снять с себя часть ответственности, — уверена Екатерина Шуйская. — Нагнетанием и запугиванием учителя и завучи пытаются добиться тотального страха. Они сами паникуют, потому что с них требуют. И думают, что если родители тоже будут паниковать, то станут внимательнее.
Встреча «Четвёртого сектора» с бывшими педагогами муниципальных школ
ОПАСНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
В департаменте образования заявляют, что жалоб от родителей в связи с усилением мер безопасности поступает немного. Мы узнали мнение двух мам, которые резко против ужесточения. Собеседницы считают: оно не просто фиктивно, а опасно.
Среди тех, кто направлял жалобу в департамент, — Анна Куликова, многодетная мама, активистка движения «За права на образование». Она убеждена: под предлогом усиления безопасности «детей приучают к тому, что за ними постоянно следят».

— Ощущение свободы пропадает, — объясняет активистка. — Дети становятся более инфантильны и менее ответственны за свою жизнь. Когда ребёнок знает, что за ним всё время присматривают, у него пропадают ощущение реальной опасности и инстинкт самосохранения.

Беспокоит Анну и то, что в случае реального ЧП детям физически будет сложно покинуть территорию: они могут оказаться заблокированы в огороженном периметре. То, что доступ в школу осложняется не только для злоумышленников, но и для родителей, она узнала на собственном опыте. Анна рассказывает, с какими трудностями столкнулась, оформляя справки в связи с малоимущностью её семьи:

— Звонишь на телефон секретаря, а секретарь не может состыковать тебя с соцпедагогом, а провести [по школе] может либо классный руководитель, либо соцпедагог, а классный руководитель в две смены работает и не может покинуть класс, чтобы меня провожать туда-сюда. Замкнутый круг!

Другая мама, общественная активистка, юрист Анастасия Мальцева даёт ещё более жёсткую оценку:

— Школы превращаются в закрытую тюремную зону дневного пребывания детей.
По мнению Мальцевой, к реальной безопасности это не ведёт.

— Это иллюзия безопасности, — считает собеседница. — У 127-й было и видеонаблюдение, и турникет, и мультипас, и охрана по ЧОПу, и территория закрытая. Мы сделали всё якобы безопасно и расслабились. За это и получили.

С точки зрения формальных требований, безопасность в школе № 127 сейчас обеспечена идеально. Выдержка из акта по результатам проведения проверки по вопросам комплексной безопасности спустя почти год после нападения (ноябрь 2018 года). Источник: сайт школы
Декларируемая цель усиления мер безопасности в школах — не допустить присутствия на их территории посторонних. Однако, по мнению Мальцевой, ограждаясь от внешнего мира, мы лишь усложняем себе задачу. Пример — наркодилерство на территории школы.

— Раньше мы могли взрослого мужика поймать и сказать: «Ты чего тут ошиваешься? Ну-ка, вывернул все карманы наизнанку!» А сейчас наркодилеры заменят себя на наших детей. И это будет ещё хуже, потому что формально до 13 лет они под ответственность не попадают.

Видит активистка и другую опасность:

— Случись реальное нападение боевиков, что произойдёт? Мы сами создали им все условия. Десяти человек с автоматами хватит, чтобы захватить школу. Территория закрытая, а они ещё и «пульт управления» будут держать в руках, с видеообзором. Нам останется только молиться под этим забором.
Борьба за безопасность школ сегодня сводится к дополнительным проверкам, инструктажам, контролю и запретам. Ничто из этого не способно предотвратить проявления агрессии со стороны самих учеников — а это главный вызов, с которым столкнулись образовательные учреждения за последние два года.
Это признают все наши собеседники, включая директора АХССО и руководителей охранных фирм.

— Не будешь же всех обыскивать, — разводят они руками.

Между тем, по данным Совета безопасности РФ, за два последних года в образовательных учреждениях произошло более двадцати резонансных случаев насилия, во время которых были ранены или погибли преподаватели и обучающиеся.

«Первые звонки», впрочем, прозвучали раньше. Реакции на них почти не было: называли виновных и успокаивались. Реагировать более масштабно власти начали после инцидента в подмосковной Ивантеевке в сентябре 2017 года, когда школьник открыл стрельбу по учительнице из пневматического оружия. Но до сих пор меры сводятся к тому, что мы назвали выше. Изредка чиновники реагируют нестандартно. Например, глава Башкирии после происшествия в Стерлитамаке так высказался о его причинах:

— Первично — недостаток общения, любви, правильного воспитания в семье, школе. Осенью были видны определенные сложности в его поведении, раньше надо это видеть, вскрывать, реагировать. Не давлением, запугиванием, а участием, соучастием.


Хроника восстановлена по публикациям Коммерсанта» и ТАСС
В виртуальном опросе*, проведённом «Четвёртым сектором», школьники Перми сообщали, что различные элементы системы безопасности в их учреждениях в основном исправны. Но что-то всё-таки даёт сбои, и чаще всего это уже упомянутые рамки металлоискателей. Каждый третий опрошенный сообщал, что был свидетелем того, как другие дети проносили в школу оружие. В основном ножи. Один раз упоминается также травматический пистолет. Все, впрочем, утверждали, что никаких угроз от «вооружённых» одноклассников не поступало и это было «для прикола», «для самовыражения», «попонтоваться» и «повыпендриваться». Один мальчик, принесший в школу нож, объяснил: «Для самообороны».

Кроме этого, даже при исправной технике чужаки без проблем проникают на территорию школы.

— Много раз видела друзей, ребят из других школ, которые не учатся с нами, — рассказывает Даша.

— Так-то можно просто подождать [любого] ученика, пока тот откроет ворота, и зайти вместе с ним, — недоумевает по поводу закрытия периметра участница опроса, представившаяся как Kermit69.

В своём отношении к усилению мер безопасности в школах участники опроса разделились. Оно неоднозначно. Чаще других выбирали ответ «отрицательно, это даёт ложную иллюзию безопасности». Но многие также выбирали ответы «положительно, это минимизирует риски», «положительно, это вынужденная мера» и «нейтрально, мне всё равно». В комментариях одна из участниц опроса Ксения отметила:

— Все ЧП в школах за последний год устраивали дети. Так, наверное, нас просто хотят ещё больше закрыть в школе, чтобы, если что-то случилось, никто об этом по максимуму не узнал.
Многие опрошенные рассказывают о том, что возникают проблемы с доступом в школу.

— Каждый день [происходят конфликтные ситуации]. Не пускают детей по причине отсутствия карты. Не пускают родителей с вопросами к учителям. Не пускают никого. Но, мне кажется, это никак не поможет. Кому надо будет, тот пройдет, — делится Ксения.

— Охранника часто нет на своём рабочем месте. Ключ от двери для прохода в школу есть только у него и у учителей, и ученикам приходится стоять в холле и ждать, пока кто-нибудь соизволит открыть дверь. Из-за этого многие опаздывают на уроки, — рассказывает ученица, представившаяся как Nobody.

— Нас охранник не пускал, и нам пришлось лезть в школу через окно, — вспоминает Никита.
Почти все школьники, принявшие участие в опросе, сообщили, что правилам поведения при ЧС их так или иначе обучают. В основном, на уроках ОБЖ. Некоторые сообщают, что такое обучение проходит редко, информацию дают поверхностную, бесполезную, «смятую»: «[ничего] не откладывается».

— Не могу сказать, что нас обучают. Указания [о том, как действовать] при ЧС висят на двери. Нам продиктовали их один раз, — написала ученица, представившаяся как Kermit69.

Несколько учеников отмечали, что всё сводится к учебным тревогам, и на них не всегда обращают внимание.









*В виртуальном опросе приняли участие 43 школьника и школьницы. Мы обещали не называть их имена, но при этом просили оставлять актуальные страницы в соцсетях для того, чтобы свести к минимуму число фейковых респондентов. 26 участников опроса смогли подтвердить свои аккаунты. Ещё 10 человек не оставили контактов или мы не смогли найти их по указанным. Остальные на момент выхода публикации не ответили на наш запрос.





Её слова косвенно подтверждает опыт школы «Уральское подворье», где учатся дети, находящиеся в сложном социальном положении. О том, как здесь всё устроено, в рамках работы над другой публикацией нам рассказывала директор школы Ольга Круглова.

Рано утром детей на входе встречают несколько специалистов: медик, дежурный психолог, социальный педагог и дежурный воспитатель. Они оценивают, в каком состоянии приходят дети. Например, кто-то из подростков может быть перевозбуждён.

— Значит, что-то случилось с ребёнком. Это же видно, — говорит Ольга Круглова. — Тогда начинают работать психологи. Они понимают, что перевозбуждённого ребёнка пускать в класс нельзя, потому что будет конфликт либо с учителем, либо с детьми. Пока его не приведут в нормальное состояние, он на занятия не пойдёт.
Противники бесконечного ужесточения мер безопасности в школах видят другой выход: разукрупнение образовательных учреждений и возврат штатных сотрудников, обеспечивающих безопасность.
На запрос Анны Куликовой о том, так ли необходимы запертые на замок заборы вокруг школ, в департаменте образования Перми ответили, что руководствуются нормативными документами, которые спускаются сверху.

— Выполнение вышеуказанных требований означает необходимость полного контроля территории образовательного учреждения, — сообщили в ведомстве.

Директор охранного предприятия «Цербер» Андрей Козеев считает, что именно поэтому изменить ситуацию на местном уровне не получится. По мнению собеседника, остаётся только говорить о проблеме.

— Стараемся проговаривать на всех собраниях и надеемся, что рано или поздно наверху, в центре принятия решений, сложится правильное мнение и решение будет принято более работоспособное, — говорит Козеев.


По мнению директора «Цербера», в условиях дефицита бюджета было бы правильно заменить охранные агентства на штатного сотрудника охраняемого учреждения.

— Я понимаю, что у школ нет денег для того, чтобы содержать эффективную охрану. Так, может, мы неправильно сформулировали задачу? Может, нужен всё-таки вахтёр? — размышляет Козеев. — Женщина с тряпкой, которая будет детвору гонять и чьего косого взгляда на любого входящего будет достаточно, чтобы он понял: здесь не шутят.

Вахтёра, считает директор Козеев, необходимо просто «окружить» техническими средствами защиты:

— Решения, которые можно один раз поставить на 5−10 лет и забыть, будут намного дешевле, чем содержать псевдоохранника.

В качестве примера он приводит «тревожные кнопки», которые можно установить на смартфоны и телефоны всех учителей. Их обслуживание обходится в три тысячи рублей в месяц на всю школу. Конечно, нажать на такую кнопку сможет и вахтёр. Только, по сравнению с часто меняющимися ЧОПами и их сотрудниками, штатный сотрудник будет знать детей в лицо. Это важно, считает Анастасия Мальцева:

— Если мы не знаем детей в лицо, мы не можем знать, как они себя чувствуют.

По мнению Анастасии Мальцевой, такой подход реально реализовать только в небольших школах, до 600–800 учащихся. Собеседница говорит, что школа, где учатся её дочки, как раз такая:

— Там максимум 700 учащихся, и она — школа-семья. Там с первого класса и до одиннадцатого всех знают. По подворотням собирают тех, которые трудные. [Нас спрашивают]: как у вас это получается, у вас же такой контингент, вы же Рабочий посёлок! Ну, да. Но [эти] дети облизаны, обласканы, они к себе в школу ножи не потащат. Это выход. А то, что сейчас творят, — преступление.

На вопрос, что делать школам, в которых учатся тысяча человек и больше, Мальцева отвечает:

— Не знаю. Спасибо сказать реформаторам.
В кабинете психологической разгрузки «Уральского подворья»
Просмотров: 19 238