Они помогают мамам, отказавшимся от детей, передумать. Как в Перми работает служба сохранения семей

Иногда женщины выходят из роддомов одни, оставляя детей в палатах отказников. О непридуманных случаях отказа, которые произошли в Перми, мы писали в рубрике «Мамы, которые вернулись». Этот цикл мы решили завершить интервью с руководителем службы сохранения семей фонда «Дедморозим» Татьяной Добрыниной и куратором семей Оксаной Евнушановой — специалистами, которые приезжают к женщинам, чтобы узнать, что мешает им принять детей, и помочь справиться с проблемами. У собеседниц мы узнали, кто и как часто отказывается от малышей и в каждом ли случае непременно нужно сохранить малыша в родной семье.

В начале беседы на вопросы 59.RU отвечала Татьяна Добрынина.

— Как часто женщины отказываются от детей? Сколько случаев было, например, в этом году?

— Служба сохранения семей работает уже четвертый год — с 2016-го. За это время в регионе значительно сократилось количество отказов от новорожденных. Если в 2014–2015 годах их было порядка 112 за год, то в 2017 году — всего 49. В 2018 году в роддомах оставили 57 малышей.

На снижение числа отказов влияет не только работа нашей службы, но и такие общие тенденции, как сокращение рождаемости, государственные меры помощи семьям, работа государственных и общественных семейно ориентированных организаций. Семьи чувствуют поддержку и все меньше отказываются от детей.

Также нужно учитывать, что мы берем статистику по линии Министерства здравоохранения, то есть видим только случаи отказов в роддомах. По данным Минсоцразвития, количество отказов больше, так как в их статистику входят и случаи отказов после выписки из роддома. Сейчас мы начинаем работу с органами опеки, чтобы иметь возможность взаимодействовать и с этой категорией семей. Будем надеяться, что разрыв между показателями двух ведомств в результате станет меньше.

— «Дедморозим» приезжает ко всем женщинам, решившим оставить детей в роддоме?

— Нет. Роддом сообщает нам о том, что женщина намерена уйти без ребенка, только после того, как она дает письменное согласие на общение со специалистами фонда. Поэтому в наше поле зрения попадают не все случаи отказов. В последнее время мы имеем дело в среднем с тридцатью случаями в год.

Приходя в роддом, специалист знакомится с молодой мамой, узнает ее историю, дает ей важную информацию о том, как могут развиваться события, если она уйдет домой одна или все же с ребенком. Например, говорим о том, что в случае отказа заявление мамы уходит в отдел опеки, но это еще не конец — в течение месяца можно обдумать ситуацию и при желании отозвать отказ. За этот месяц сотрудники отдела опеки связываются с близкими родственниками женщины — родителями, супругом. По Семейному кодексу ребенка сначала должны попытаться устроить в родную семью.

Эта информация может сыграть огромную роль в судьбе семьи. Часто женщина уверена, что, оставив ребенка в роддоме, сможет скрыть факт своей беременности от близких. Узнав, что сохранить все в тайне не получится, она может изменить решение и забрать новорожденного. У нас был случай, когда мама ушла из роддома одна, но через некоторое время самостоятельно отозвала отказ. Встреча с нами помогла ей в этом — она знала, куда идти и что делать. Хотя обычно в случаях отзыва отказа семьи обращаются к нам за помощью, бывает, что в органы опеки мы идем вместе с ними.

Приходя в роддом, мы рассказываем, на что женщина сможет рассчитывать, если выйдет из больницы без поддержки службы сохранения семей или с ней. Говорим, что готовы помочь в оформлении пособий, предоставить услуги юриста и психолога, помочь вещами, коляской, кроваткой, подгузниками и так далее.

Еще одна важная часть встречи — оценка ресурсности семьи по специальной методике. Мы смотрим не на материальное благосостояние, а на то, готова ли женщина заботиться о ребенке.

— Каких женщин признают нересурсными?

— К примеру, тех, кто страдает наркотической зависимостью или имеет тяжелые психические заболевания. У нас нет специалистов, которые умеют работать с такой категорией и готовы взять на себя ответственность за благополучие ребенка, живущего в такой семье.

В остальных случаях смотрим индивидуально. Всегда оцениваем, сколько времени нужно семье, чтобы справиться с проблемами и принять ребенка. Если на стабилизацию ситуации — на то, чтобы семья смогла удовлетворять основные потребности сына или дочки, — требуются годы, специалист может посчитать семью недостаточно ресурсной. Иногда мы наблюдаем ситуации, когда мама, пока ребенок находится в государственном учреждении по ее заявлению, успевает родить несколько других малышей. В таких случаях у женщин может постепенно ослабевать привязанность к первенцу, заботы о младших переключают ее с мыслей забрать ребенка домой на будничные хлопоты.

При решении, работать ли с семьей, многое зависит от ресурсности помогающих организаций, готовности к длительной работе. На сопровождении службы сохранения семей есть семьи, которые мы сопровождаем с момента ее создания — то есть более трех лет. Мы видим, что родители стараются заботиться о детях, однако у них много проблем, с которыми они не справляются самостоятельно.

Материальное положение семьи никогда не является для нас определяющим. Важно то, могут ли люди быть мамой и папой, как они относятся к детям, а не сколько они зарабатывают. Если нет жестокого обращения, пренебрежения нуждами детей, семья готова меняться, решать проблемы — мы с такими семьями работаем.

— Детей чаще забирают кровные родители или их переводят в центры помощи?

— Пятьдесят на пятьдесят. К стопроцентным показателям мы не стремимся. Мы действуем в интересах детей и стараемся сделать так, чтобы каждая мама приняла решение, о котором впоследствии не пожалеет.

— Бывала ли оценка специалиста о ресурсности или нересурсности семьи ошибочной?

— У нас был случай с несовершеннолетней девушкой, которая родила от молодого человека с гражданством другой страны. Он не скрывался, не отказывался воспитывать дочь. Мы посчитали эту семью ресурсной, так как у бабушки со стороны молодой мамы была хорошая работа, уважение в обществе, отсутствовали вредные привычки, не было проблем с жильем — в общем, внешне все было очень хорошо. Это отвлекло нас от важных психологических факторов. Оказалось, что и маленькая мама, и бабушка морально не готовы воспитывать ребенка. Они написали отказ от девочки, когда ей было семь месяцев. После ее забрал и воспитывает папа.

— В целом женщины, отказывающиеся от детей, — кто они?

— Нашими подопечными становятся несовершеннолетние мамы, многодетные семьи со скромным достатком. Зачастую это мамы, у которых нет поддержки семьи. Часто они не имеют постоянного партнера или недавно расстались с отцом своего ребенка. Даже одного человека в окружении, поддерживающего хотя бы морально, оказывается достаточно, чтобы женщина приняла решение оставить малыша.

Вторая категория — это семьи, у которых все хорошо с жильем, работой, достатком, но в планах не было рождения детей. Женщина рожает и говорит: «Мне не надо, у меня на ближайшие пять лет в планах этого не было». С такими случаями работать сложнее, чем с теми, где мама, возможно, и хотела бы оставить ребенка, но не имеет нужных для воспитания условий.

— Расскажите подробнее — как служба сохранения семей помогает мамам?

— Мы выясняем, какие пособия и другие меры поддержки положены семье, помогаем собрать все документы и оформить их. Пока малышу еще не дали рецепт на молочку, предоставляем молочную смесь. Привозим подгузники, одежду для ребенка, можем дать коляску или кроватку, пожертвованную кем-то из пермяков. Рассказываем, где можно бесплатно получить нужные вещи для взрослых. Например, отправляем на социальный склад организации «Территория семьи». У этой же организации есть кризисная квартира, в которую могут попроситься наши подопечные без жилья.

— Семьи не привыкают к такой поддержке, не садятся на шею?

— В самом начале сотрудничества мы оговариваем, что наша помощь — это не навсегда, составляем план работы. Следуя по нему вместе со специалистом, семья выходит из кризиса, учится жить без нас. Поэтому с позицией иждивенчества встречаемся редко. Наоборот, семьи с течением времени становятся более закрытыми, сами ограничивают общение со специалистами. Обычно наша работа с семьей длится год-полтора.

В завершение беседы куратор семей и мама особенного ребенка Оксана Евнушанова рассказала о том, как «Дедморозим» работает с теми, кто хочет отказаться от детей, родившихся нездоровыми.

— Семьи, в которых появился ребенок с заболеванием или подозрением на него, как правило, готовы воспитывать детей, но напуганы тем, что их малыш родился особенным. Им трудно смириться с этой мыслью. Очень важно, чтобы в это время кто-то был рядом, мог выслушать, успокоить, поделиться своим опытом, рассказать, что на рождении особенного ребенка жизнь не заканчивается. Такие дети тоже дарят радость и любовь. Если диагноз не подтвержден, я советую до этого момента относиться к ребенку так, как будто он здоров. Это позволяет принять малыша, увидеть его, а не его возможную болезнь. Мы никогда не настаиваем на том, чтобы семья забрала ребенка — любого, не только особенного. Решение принимают мама и папа. Но мы всегда радуемся, когда новорожденный остается в семье. Потому что, насколько мы можем судить по нашему опыту, отказ от ребенка часто становится началом деградации, распада семьи. В отношениях появляется трещина, и неизвестно, сможет ли она затянуться.

В этом году служба сохранения семей работает с использованием гранта президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов в рамках проекта «Быть рядом».

Если вы оказались в трудной жизненной ситуации и вам нужна помощь специалистов, вы можете связаться со службой сохранения семей фонда «Дедморозим» по телефону горячей линии 8 (342) 2-88-90-09.