Грибы, «Лебединое озеро» и газеты на домах: пермяки вспоминают путч 1991 года

В России сегодня, 19 августа, вспоминают августовский путч. 25 лет назад в Москве, группа представителей высшего руководства СССР, несогласная с политикой Михаила Горбачева, объявила о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению, на что россияне ответили акцией протеста. О том, как этот день помнят пермяки, читайте в материале 59.ru.

Евгений Сапиро, экс-министр региональной и национальной политики РФ: «Если сравнивать события августа 1991 года с футболом, то на матче ГКЧП – «Сторонники демократии» во главе с Борисом Ельциным игроками были москвичи. Пермяки, как и все остальные граждане СССР, были в роли фанатов. Неравнодушных, готовых ввязаться в драку, но все же не игроков. Правда, в самом конце матча один пермяк вышел на поле – в ту пору генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков, который достойно завершил баталию (лично принял участие в аресте члена ГКЧП маршала Язова). Среди пермских «фанатов» единодушия не наблюдалось. Резко выступили против ГКЧП и поддержали Ельцина через местное телевидение и на многотысячном митинге Сергей Калягин, Семен Хариф, Владимир Хлебников, Сергей Левитан, Виктор Похмелкин, Владимир Зотин, Александр Калих. Они были недавно избранными депутатами союзного, республиканского и областного Советов, лидерами «Демократического выбора России», Клуба избирателей, «Мемориала». Вопреки указаниям своего руководства, «слово Ельцина» несли в массы пермские телевизионщики Николай Кириллов, Алексей Куприянов. Александр Шерстнев, десятки творческих и технических работников телевизионного центра.

Если говорить о позиции власти, то руководство обкома КПСС заняло выжидательную позицию. Да и властные полномочия его к тому времени почти обнулились. Нейтрально вел себя и председатель облисполкома Михаил Быстрянцев. Зато председатель областного Совета Рудольф Швабский категорически выступил на стороне ГКЧП, требуя жестких мер против его противников, но не был поддержан. Категорически против этого выступили мэр Перми Владимир Филь, заместитель Швабского Виталий Зеленкин и я (тогда – один из шести заместителей председателя облисполкома). Важно, что против «резких телодвижений» были и руководители областной и городской пермской милиции Валерий Федоров и Петр Латышев.

В августе 1991 года Пермь впервые продемонстрировала свои демократические пристрастия, которые она неоднократно подтверждала в октябре 1993 года, на президентских выборах 1996 года и, можно сказать, вплоть, до конца первой пятилетки XXI века».

Олег Подвинцев, политолог: «На тот момент я уже был достаточно политизированным, что называется, человеком и работал на кафедре новой и новейшей истории ПГУ. Участвовал в политической жизни, состоял в политическом кружке и, соответственно, переживал за то, что происходит в стране.

На самом деле, события в Москве очень задели пермяков. Были даже какие-то рукописные сводки новостей, которые развешивались на стенах домов. Происходили стихийные сходки, собрания, все обсуждали что делать дальше.

Отмечу, что на тот момент политикой интересовались очень многие. При этом люди реально имели свое личное мнение насчет происходящего и обсуждали все очень серьезно.

Полагаю, что многие тогда осознали – за исключением, скажем, политических лидеров, – что это был конец Советского Союза, и что это была новая точка отсчета, после которой все пойдет либо в лучшую, либо в худшую сторону. У нас тогда у многих были надежды, которые потом не оправдались».

Татьяна Черепанова, журналист: «В 1991 году я была в Ленинградской области. На тот момент я работала в газете «Пермские новости», которая была оппозиционной. У меня был небольшой телевизор и, когда там начали показывать «Лебединое озеро», я поняла, что что-то случилось, но только не знала, что именно. Потом я ушла в поля, где стала все обдумывать и осознавать.

В Перми редакция газеты «Пермские новости» решила делать большой спецвыпуск, который появился уже на следующий день. Журналисты издания осудили августовский путч, сообщив, что считают его организаторов государственными преступниками. Этот выпуск делали главред Григорий Бажутин, замредактор газеты Александр Калих и политобозреватель Владимир Вениченко.

Как мне рассказывали коллеги, в спецвыпуске они сделали репортаж с митинга, который происходил у нас в Перми около здания закосбрания, и собрали мнения о происходящем.

Сейчас меня лично удивляет, почему московские власти не разрешили проводить митинг в центре в память о тех событиях, а отправили его в Сокольники, где у них находится гайд-парк».

Михаил Касимов, оппозиционер: «В то время я работал на заводе и был депутатом городского совета. Когда в 8:00 я пришел на работу, ко мне прибегают мужики и говорят: «Переворот!» Я понимаю, что аресты будут, и меня арестуют одним из первых. Первые полчаса я организовывал место, где мне можно будет пересидеть «бурю». После я пошел в пермский городской совет. А там все, кто мог, разбежались – взяли отпуска, отгулы, больничные. В областном совете картина была аналогичная. Там я узнал, что народ в Москве собирается к Белому дому. После я вернулся на завод.

Нужно понимать, что в то время абсолютно все каналы, включая заводской радиоузел, передавали «Лебединое озеро». А на заводе радио стояло у каждого рабочего, которых насчитывалось за смену порядка тысячи.

По радиоузлу я выступил перед рабочими, рассказал, что происходит в Москве и что там делает народ. После этого мужики начали обсуждать ситуацию, работать перестали. Попросили меня повторить то, что я прочитал. Заходит начальник цеха – борец бывший – и взял у меня бумажку, где мой текст был написан. Он у нас был боец с пятой колонной. Я понял, что меня все равно посадят и бумажку попытался отобрать. Попытки увенчались успехом – удалось ее изъять мастеру, который в этот момент зашел к нам на цех. Затем он погнал всех работать, и все обошлось».

Игорь Кирьянов, декан историко-политологического факультета ПГНИУ: «В тот день, 19 августа, мы с семьей находись на съемной даче в Верхней Курье. Утром я пошел за грибами. День в этом плане оказался удачным – собрал много белых. По возвращению теща с оптимизмом сообщила мне, что в Москве – переворот. Мы кинулись к телевизору, а там, конечно же, «Лебединое озеро». Затем я поехал в город, где в Горьковской библиотеке мы встретились с друзьями и обсудили ситуацию. На тот момент я работал у университете, который также посетил в тот день. Там я написал заявление о выходе из партии КПСС.

Я считаю, что подписание нового союзного договора могло бы сохранить структуру Советского Союза в качестве, скорее всего, конфедерации. Но путч предопределил развал, напугал региональные политическое элиты. Республики уже почувствовали некую независимость от центра, поэтому им не хотелось опять начинать все заново. Конечно, была там определенная растерянность, но они все-таки испугались победы ГКЧП. К тому же никакой серьезной программы у членов ГКЧП не было. На обещаниях «по шесть соток каждому» великая держава не спасается».