Как умирают корабли речного флота

Пермский судоремонтный завод прячется в камском Затоне. Это место воспето уральским писателем Алексеем Ивановым в романе «Географ глобус пропил». Здесь ремонтируются и доживают свой век корабли речного флота. Территория охраняется – простой прохожий не зайдет. Съемочная группа портала 59.ru познакомилась со старым капитаном, чтобы узнать, что происходит в месте, куда в детстве мечтал пробраться каждый пермский мальчишка.

Эта статья – первая в цикле «Городские истории», в котором мы расскажем вам о новых и старых секретах и «интересностях» Перми.

При въезде на Пермский судоремонтный завод стоит выкрашенный в голубой и белый цвета катер. Прошлым летом он украшал городок фестиваля «Белые ночи». На проходной завода съемочную группу встретил вежливый охранник: «Пожалуйста, Анатолий Петрович ждет вас». На территорию разрешили проехать на машине – пешком пришлось бы идти минут двадцать.

Минуем полуразвалившиеся здания заводской котельной и деревообрабатывающего цеха. Возле механического цеха стоят заросшие бурьяном капитальные скамейки. Немного напоминает мертвый город из «Маугли». Наконец доезжаем до двухэтажного, вросшего в землю дома. Здесь нас ожидает старый капитан.

Анатолий Петрович Бодров родом из Саратова. Когда начал работать в Перми, в Затоне зимовало около 140 судов. Большие грузовые и пассажирские корабли, земснаряды. Были огромные цеха. В механическом цехе ремонтировали до 100 дизелей в год. Строили мощные краны и отправляли их по всему СССР. Всего было построено 74 крана. Строили корабли-«толкачи», баржи. В деревообрабатывающем цехе делали очень много мебели.

Заводчане жили в одно- и двухэтажных деревянных домишках. Завод потихоньку строил жилье. Стоквартирный дом сдавали за четыре-пять лет. «Первую квартиру я получил через пять лет после окончания института, а до этого мы с женой жили в девятиметровой комнате в бараке. С сыном стало тесно, а дочь появилась, так хоть стоя спи», – вспоминает Анатолий Петрович.

В навигации наш собеседник ходил больше 30 лет. На больших теплоходах и на «Метеоре». Многие из кораблей, на которых довелось работать, сейчас стоят на вечном приколе здесь, в Затоне. Сам Анатолий Петрович уже 20 лет как на пенсии. На судоремонтном заводе работает ответственным дежурным.

«После третьего курса я работал третьим штурманом на теплоходе «Фредерик Жолио Кюри». После четвертого курса на него же приехал. А после окончания – такой же корабль, только «Хирург Разумовский», вторым штурманом. Потом работал на «Гладкове» первым штурманом. Вот он стоит. С «Гладкова» ушел на колесный пароход «Пермь» капитаном. На другой год принял «Украину». Ее потом частники переименовали в "Булгарию"», – перечисляет он суда, на которых довелось работать.

У причала стоит теплоход «Композитор Глазунов» – такой же тип судна, как и печально известная «Булгария». «Хорошие это корабли, – вздыхает Анатолий Петрович. – Их нам строила Чехословацкая республика». На борт по речному регистру такие суда могли брать до 500 человек и до 30 тонн груза. Были случаи, что возили по 100 тонн. Так как линия была грузопассажирская, капитаны должны были возить и пассажиров, и груз.

«Если планы сделаем, хорошо. Если не сделаем, нас потом зимой склоняют со всех трибун, – рассказывает собеседник. – Такой двухпалубный тип судов более остойчив, нежели трехпалубные, потому что у них корпус плоскодонный, неплохая осадка, а у тех корпуса полукилевые, поэтому в волне они уже начинают валяться, как ванька-встанька. А этот нормально, как утюг идет. После случая с «Булгарией» их все запретили. Этот пригнали из Саратова без пассажиров. Точно такие же корабли «Армения» и «Композитор Скрябин» стоят в Чайковском. Их увели отсюда. Они были более-менее в надлежащем состоянии. Сейчас от них остался один металл. Все остальное растащили, разграбили».

Продолжаем прогулку по территории завода. Рабочих здесь около 40 – котельщики, сварщики, токарный участок. Раньше – до тысячи человек вместе с плавсоставом. В ремонтном цехе стоят огромные токарные станки. Здесь чинят дизельные двигатели, обрабатывают десятиметровые валы, которые вращают винты у таких гигантов, как «Волгодон». В помещении печное отопление. В углу сложена поленница. Рабочие прячутся зимой от холода в полиэтиленовых палатках, которые напоминают огромные парники. Так работали во время войны.

На территории завода много шлюпок. Они лежат повсюду. Дело в том, что когда корабли стоят на восстановительном ремонте, к ним предъявляют новые требования. Старые шлюпки снимают, новые ставят. Старые просто остаются и лежат.

– Эти шлюпки уже никуда не годны?

– Помните «Белые ночи» в прошлом году? Так лодки отсюда возили. Мох прибили, все прочее, покрасили... Видели катер по дороге? Он тоже там был.

– А остальные куда делись? На «Белых ночах» несколько катеров было...

– Их отвезли, откуда взяли. А у нас брали только шлюпки – не катера.

– Говорили, что катера потом организаторы распилили и сдали в металлолом...

– Нет, что взяли, то обратно и привели.

Мы подходим к кораблю «Советский Союз». Он стоит в Затоне уже около 12 лет. Корабль пережил государство и не думает гнить.

«У него корпус сделан, мне капитан рассказывал, знаешь, мол, Петрович, вот покрась его внутри, обычно краска отходит, ржавеет... А тут не ржавеет, потому что грунтовка отваливается, а металл под ней как новый. Корпус собран из металла, из которого делали подводные лодки», – открывает тайну «Советского союза» Анатолий Петрович.

На носу корабля был стокилограммовый бронзовый герб СССР. Служащие завода помнят, что корабль прибыл без него. Руководством было поднято на уши много людей. Герб отыскали. Сейчас он хранится где-то в закромах предприятия.

Неподалеку стоит теплоход «Фредерик Жолио Кюри». Анатолий Бодров отходил на нем больше 10 навигаций. В 2011 году на судне случился пожар.

По Каме пассажиров перевозили суда на подводных крыльях. «Ракеты», «Метеоры», «Восходы»... Из кустов у дороги, как памятник, торчит нос «Восхода». Если подойти поближе, видно – его борт разворочен. Железо рваными краями торчит в стороны, открывая внутренности салона.

«Этот «Восход» в 90-е выскочил на набережную выше пристани «Усть-Качка» метрах в двадцати с полного хода. Народ остался жив-здоров, жертв и травм не было, – рассказывает Анатолий Петрович. – Вылетел. С полного хода, 60 километров скорость. Если бы на пристань, носовая часть была бы вся смята, а это салон – тут люди».

Будучи на пенсии, Анатолий Петрович купил себе лодку-казанку. И даже получил права. «Я принес на экзамен свой институтский диплом, что я инженер-судоводитель. Еще я принес подтверждения, что я капитан всех групп судов. Назначили день. Посадили, спросили, устраивают ли четверки. Я, правда, 400 рублей заплатил...»

В этом году в Затоне зимует 90 кораблей. Часть из них ремонтируется. Предприятие пока держится на плаву, хотя рабочих почти не осталось. Раньше экипажи кораблей нанимались на завод в зимний период. Сейчас экипажи увольняются и бегут кто куда. Анатолий Петрович в ближайшее время собирается посетить заграничный курорт. Путевку подарили внуки.