«Сказал: ребята, вся ваша деятельность — следствие текущих проблем»

В 2008 году администрацию бывшего шахтерского города Кизела в Пермском крае возглавил 35-летний бизнесмен, депутат из соседнего Гремячинска Валентин Песков. Он предлагал сделать здесь особую экономическую зону, решал многолетнюю проблему с брошенными квартирами, приглашал делегации из других маленьких городов России. Объясняет: кроме повседневных задач, которыми занимались и до него, хотел «оживить ситуацию». Но не смог. Меньше чем через год Валентин ушел с должности сити-менеджера. Сейчас вместе с друзьями снимает ролики для ютьюба.

«Город не должен был появиться, здесь не могли жить люди. Но ситуация была такая, что нужно было пополнять запасы угля», — говорит Валентин Песков. Он имеет в виду и Кизел, и соседний Гремячинск — тоже бывший шахтерский. Сейчас Пескову 48. Мы встречаемся в столовой на окраине Гремячинска.

«Природные условия очень жесткие, — говорит Песков про Гремячинск. — Высота — 340 метров. Из-за этого практически каждый день дуют сильнейшие ветра. Здесь самое большое количество снега в Пермском крае выпадает. Иногда ты не можешь в подъезде открыть дверь, чтобы выйти, — ее просто заметает».

«Искусственные города» — так называет Кизел и Гремячинск Валентин. Тот и другой находятся в Кизеловском угольном бассейне — КУБе. Каменный уголь нашли здесь еще в 18-м веке, но больше всего его добывали в середине 20-го. Тогда в Кизеле жили 60 тысяч человек — в четыре раза больше, чем сейчас. Половина работали на шахтах. Для горняков строили типовое жилье, дома культуры, школы, сады, больницы, магазины и бани.

В начале нулевых шахты в КУБе закрыли. Из передовых города стали превращаться в депрессивные. Песков рассказывает: когда он работал сити-менеджером, канализационные люки исчезали на следующий день после установки — их крали и сдавали на цветмет. Пожарным не хватало даже на бензин. Однажды, чтобы они выехали на вызов, Валентин дал деньги из своего кармана.

Вера в то, что говоришь

Становиться чиновником Песков никогда не хотел. Впрочем, никем не хотел — говорит, с детства «не было сформировано какой-то цели, кем я хочу быть, просто жил, и всё». Объясняет — это потому, что был в семье младшим ребенком, и родители его баловали: «У меня были мотоциклы, велосипеды, хорошая одежда».

Рос Валентин в Кунгуре Пермской области. Вспоминает случай из детства: лет в шесть пришел с товарищами к реке, а там рыбачила другая компания — подростки раза в два старше. Друзья предложили ему выгнать тех ребят, а сами спрятались в кусты. «Удочки свернули — и быстро отсюда!» — наехал тогда на молодых людей Валентин. «Они испугались и ушли реально. Отвечаю за слова, — утверждает Песков. — Сила убеждения, вера в то, что ты говоришь, сделала чудо».

В Гремячинск он с семьей переехал в 1980-х — отец Валентина тогда решил, что молодежь в «рабочем» Кунгуре либо заканчивает тюрьмой, либо спивается. «Население было абсолютно другим, — вспоминает Песков-младший впечатления от нового города. — Оно было более образованно. Этнически более пестро — я в первый раз увидел немца. Ну, и было снабжение лучше». Последнее значит, что продовольствие и другие товары в шахтерские — стратегические — города поставляли в первую очередь. В магазинах, говорит Песков, было масло, молоко, рыба: «Люди жили, радуясь». Но и в Гремячинске Пескова «замечали среди дерущихся»: районы города поделили между собой разные компании молодежи, и если одна появлялась на территории другой, «возникали драки». Свое окружение Валентин называет «хулиганским большим коллективом». Сейчас говорит: если бы «не допустил многих ошибок, лучше учился, был послушен», то жизнь, возможно, сложилась бы по-другому.

В 90-х Валентин окончил филологический факультет — там «гораздо проще просто учиться» — одного из пермских вузов. Вернулся в Гремячинск и преподавал русский язык и литературу в училище. После этого, когда «нужно было выживать», купил с другом баллоны и химикаты и ездил по колониям области, травил крыс и тараканов.

В середине 2000-х вице-губернатор Пермского края Никита Белых, вскоре возглавивший федеральный политсовет партии «Союз правых сил», отправил в Гремячинск команду политтехнологов. Те должны были помочь одному из кандидатов победить на муниципальных выборах. Так здесь впервые оказался Олег Лысенко — сейчас проректор Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. Лысенко говорит, что нанял Пескова, чтобы тот был «экспертом по местности». Про Валентина он вспоминает, что, в отличие от многих в Гремячинске, тот был «начитанный, непьющий». «Обычно складывают лапки и тихо идут на дно, спиваются, оскотиниваются, — объясняет Лысенко. — Но Валентин — другой». Кандидат, которого вела команда, в итоге выиграл. В тот же год Валентин тоже пошел в политику — избрался депутатом Земского собрания Гремячинского района. В 2007-м несколько месяцев жил в Москве — на выборах в Госдуму возглавлял избирательный штаб партии «Союз правых сил» в Северо-Восточном округе.

Сейчас Песков сожалеет, что не воспользовался знакомствами в столице: «Из-за рассеянности, отсутствия четко очерченной мотивационной линии я очень много упустил. Я бы мог очень много добиться. Если хотите, каких-то социальных благ, материальных благ».

Выборы в Госдуму «Союз правых сил» проиграл, вскоре после этого партия прекратила существование. Валентин вновь вернулся в Гремячинск. Говорит, начался «кризис среднего возраста»: «Понял, что, в общем-то, в жизни ничего не умею. Нет толком ни профессии, ни какой-то специальности, нету позиции, которая могла бы меня выделять среди других».

Но вскоре шанс «о себе заявить» появился в Кизеле.

Пять процентов времени

Песков рассказывает, что в «их местной» газете — то ли «Кочегарке», то ли «Кизеловском рабочем» — прочитал объявление о конкурсе на должность сити-менеджера. Подал заявку. Рассказал депутатам гордумы о своей программе, и они за него проголосовали.

Эту версию Песков рассказывает журналисту первой. Но потом добавляет: об объявлении в газете ему сказал знакомый депутат из соседнего города. Тот был, по выражению Валентина, «политической пчелой» — «брал нектар везде, от разных групп влияния, которые вьются около власти».

— Звучит, как бандиты.

— Ну, конечно.

Социолог Андрей Саначин, в то время опрашивавший жителей Кизела для своей кандидатской диссертации, полагает, что подобные группы были «единственным потенциалом для роста» в городах вроде Кизела: они хотели зарабатывать и могли при этом принести пользу другим.

Группировки, по словам Пескова, тогда не смогли договориться, кому из их представителей достанется должность сити-менеджера. Потребовалась компромиссная фигура — «на небольшой период», пока не найдут другого человека. После этого Пескову и позвонил знакомый депутат из Кизела. Песков решил, что сможет воспользоваться ситуацией и «наиграться вдоволь»: «Думал, что я такой хороший, умный, продвинутый, и что мне не везет только из-за того, что меня никто не видел в действии».

«Сказал: ребята, вся ваша деятельность — следствие текущих проблем, — вспоминает Песков свою речь перед депутатами гордумы Кизела. — Я предлагаю, если вы доверите мне, хотя бы пять процентов времени уделять планированию на завтрашний день. Увидите, что что-то будет меняться». Почти никто из парламентариев, по словам Пескова, его не знал, но всё же они предпочли его другим кандидатам. С тех пор каждое утро Валентин на своей двенадцатой «Ладе» час ехал в здание бывшего шахтного управления, где находился кабинет сити-менеджера. В Кизел не переехал, потому что нужно было ухаживать за больным отцом. А еще потому, что «характер работы был временный» — на срок полномочий выборного главы, который заканчивался в ближайший год.

Ждали этого группы влияния или нет, но о деятельности Пескова стала писать пресса. Например, о том, как новый сити-менеджер искал хозяев нескольких сотен пустующих квартир — в них уже никто не жил, но газ и вода продолжали поступать, и соседи устраивали в брошенных помещениях курятники и свинарники. Чтобы найти ничейное жилье, Валентин попросил помощи у «женсовета» — общественной организации «Городской совет женщин». «Тетки» обошли дома и записали адреса, где «дверь кривая-косая, замка нет, окон нет». Затем управленец объявил, что если владельцы не объявятся за год, муниципалитет заберет недвижимость. Список спорных помещений напечатали в газете. «Телефон не замолкал — люди же стали возмущаться, кто увидел свою квартиру» — вспоминает Песков. Коммунальных платежей собрали в три раза больше обычного. Чем закончилась история с квартирами, Валентин не знает — ушел с должности раньше, чем вышло время, отведенное на поиск хозяев жилья.

Свое обещание планировать будущее города Песков сдержал — вышел на Ассоциацию сибирских и дальневосточных городов. Она помогала привлечь федеральное финансирование, вела семинары для муниципальных служащих, давала доступ к базе нормативных актов, позволяющей учиться на чужом опыте — подобных баз тогда в России больше никто не вел. Перед тем как наладить сотрудничество с Ассоциацией, Песков хотел получить добро на это в администрации губернатора или Законодательном собрании края — чтобы коллеги из Кизела не расценили его инициативу «как выпячивание», но внятного ответа с краевого уровня, говорит, не услышал. Также Песков приглашал в Кизел делегацию из Липецкой области, где появились одни из первых в России особые экономические зоны. Надеялся, что такую зону сделают и в бывшем шахтерском городе. Писал письма в администрацию губернатора, но ответов по существу тоже не дождался.

Затем группы влияния дали понять, что в кресле сити-менеджера он больше не нужен, и чиновник сам ушел в отставку.

Нужно было вести себя «более хитро», считает Песков сейчас: «Ну, жизнь короткая. Хочется жить лучше. А это одно из правил в России — прогибаться, быть ниже, чем ты есть, не всегда выказывать качества своей личности». Бывший чиновник полагает, что нужно было сначала «выстроить отношения с людьми, которые принимают решения»: «А все эти процедуры, типа конкурсов и так далее — это всё для детей, для мультиков».

Забытый обелиск

Еще в должности сити-менеджера Кизела Песков пробовал избраться главой Гремячинска, но уступил сопернику. Зато сумел стать депутатом Гремячинской гордумы. Там, рассказывает, «чуть ли не каждое заседание» приносил готовые планы действий в той или иной сфере — программы по благоустройству, инвентаризации жилого фонда. Но чиновники и другие депутаты — «спящее царство» — над ним только «посмеивались».

С некоторыми из парламентариев и парой десятков местных жителей Песков чуть не устроил голодовку в центре города — уже, рассказывает, нашли палатки и чайники. «Люди начали массово жаловаться, что не оказывают медицинских услуг, — объясняет мужчина. — Требования были подготовлены: сделать первое, второе, третье». Тогда от одного из депутатов Законодательного собрания Пермского края якобы позвонили и предложили микроавтобус, чтобы участники могли съездить в Министерство здравоохранения региона. В Перми, вспоминает Песков, они «выпустили пар» и от акции отказались. И зря, думает теперь: «Это был справедливый запал, это было движение души». С другой стороны, был и риск: «Мы же понимали, что могут возникнуть проблемы, ну, с органами».

В 2010 году Песков понял, что нужно «вписываться в реальность», и нашел «стезю, чтобы она могла кормить» — сдал экзамен в Адвокатской палате Пермского края. Он защищал, например, главу сельского поселения, якобы пойманного на взятке, и жертву пыток, которого обвинили в ложном доносе. Адвокатом Песков работает до сих пор.

С 2015 года пару лет, пока Гремячинск и Гремячинский район не объединили, снова был депутатом Земского собрания. Ирина Белунькина, которая тогда возглавляла Гремячинский район, рассказывает, что на заседаниях Валентин «всегда вставал в позу, всё время делал всё против». Один из годовых отчетов Белунькиной Песков и еще несколько «крикливых, ни о чём» депутатов не дали утвердить с первого раза. Бывшая глава припоминает Валентину и его «темные пятнышки» — долги по налогам. С Пескова действительно через суд взыскивали неуплаченные налоги — на доходы физических лиц, имущество, транспорт. Мужчина объясняет, что его уровня доходов не хватало, чтобы платить «в текущем режиме».

Одним из сторонников Пескова в Земском собрании был Евгений Сивцев. В девятнадцать лет он из-за болезни почти полностью потерял зрение — телефоном, например, пользуется с лупой. Тогда, «чтобы перестать бухать» и потому что «нужно было себя найти», пошел в политику. Хотел вступить в местное отделение «Единой России», но там, говорит, оказался не нужен. Вступил в ЛДПР, но через несколько лет ушел оттуда, посчитав партию «псевдооппозиционной». Сейчас он беспартийный. Говорит, что у себя в городе стал «чуть-чуть медийной фигурой». Утверждает, будто политике его «учил лично Жириновский», с которым он «шесть раз встречался».

«Он повторяет мою судьбу» — говорит Песков про Сивцева, и тот с ним согласен. Евгений тоже верит в «свою звезду», хотя жизнь и ставит ему препятствия.

Одно время Сивцев помогал Пескову-адвокату, сейчас работает юристом в управляющей компании. Собирается делать операцию на глаза в немецкой клинике, но операция дорогая, надо зарабатывать. Евгений собирается сделать это в следующем году — политтехнологом на выборах. Каких — пока не говорит.

В 2019 году вместе с Евгением Валентин начал снимать фильмы. Говорит, «просто мысль такая пришла», что он должен это делать. Первый сняли о судьбе депортированных калмыков, которые в 40-е годы строили Широковскую гидроэлектростанцию в соседнем районе. 43-минутное видео назвали «Забытый обелиск» — название отсылает к монументу в память о погибших на строительстве ГЭС. По мнению Пескова, советские репрессии — это «вызывающе и кричаще»: «И общество свободно с этим живет, переваривает, никто не говорит про это. Всем похрен. Так не должно быть, это шизофрения общества». В одном из фрагментов Валентин спрашивает главу администрации поселка Широковского, при котором появился обелиск, о «роли Сталина». Тот в ответ рассуждает, что многие в России от безысходности и сейчас хотят «твердую руку».

Сам Песков называет Сталина «тираном, преступником, человеком, который погубил десятки миллионов людей». Но в гибели депортированных калмыков на Урале винит не только Сталина, но и «ряд обстоятельств». Приводит пример: во время строительства ГЭС комендант приказал работникам ночью в мороз идти чистить снег. Некоторые погибли от обморожения. «Сталин приказывал это? Нет» — объясняет свою позицию Валентин.

Я не этот человек

Шахты в КУБе тоже строили «рабским трудом», говорит Песков. Но полагает, что они бы всё равно появились, даже если бы «убрали адское принуждение, варварское отношение к человеку и его жизни». Валентин убежден: несмотря ни на что люди понимали, зачем приехали в Кизел и «за что отдают свои жизни»: «Человек важнее государства, это однозначно. Но у человека иногда может быть осознание, что его жизнь может быть отдана на благо всех, на благо этого же государства».

В другом своем видео — про бывший пионерский лагерь «Вильва» — Песков рассказывает, как ребенком чистил там картошку на ночном дежурстве. «Ничего плохого не было в этом, было интересно, — объясняет он. — Это же детство. Всё, что связано с детством, это всё классно».

В другом трехминутном ролике с монологом Пескова — он называется «Что-то с нами происходит. А может, так и должно быть» — в начале показаны стоящие среди деревьев таблички с текстом. На табличках написано, что «лес посажен в мае 1975 года учениками средней школы № 6». Песков смотрит в камеру и говорит, что стал задумываться: куда подевалось «то хорошее, доброе, что было в том времени»? Например, учителей и детей тогда «никто не заставлял, и ни в одном формуляре не было прописано, что нужно среди леса установить этот памятный знак». За время, прошедшее с установки табличек, объясняет Песков, «мы потеряли страну под названием Советский Союз».

«Ну, я бы не сказал, что у меня ностальгия [по СССР], трепетное отношение, — говорит мужчина. — Просто... то, что с Гремячинском произошло и с Кизелом — это из ряда вон ситуация. Эти города просто отдали на съедение тому времени, той эпохе. Без какой-то помощи извне».

Сейчас Валентин хочет разобраться в монтаже и режиссуре, чтобы его с Сивцевым видео стали более «удобоносными», но пока на это не хватает времени. Реакция на фильмы у зрителей неоднозначная. Ирине Шулениной из гремячинской библиотеки в них не нравятся «длинноты, повторы». Бывший редактор гремячинской газеты «Шахтер» Наталья Воронова полагает, что там «половина придумана», а «про "Вильву" — всё наврано, кажется».

Бывший депутат Законодательного собрания Пермского края Константин Окунев, с которым Валентин и Евгений сделали интервью, написал у себя на странице во «ВКонтакте», что «самые острые темы» в видео не попали. «Он там наговорил такого, что нас бы после этого интервью посадили. Путина хлестал просто последними словами» — объясняет Песков, почему сократили запись. Он считает, что не должен всегда говорить только правду, и пересказывает фильм, где герой «увидел жизнь, какая она есть»: «Пришел к издателю: "Надо же про это говорить". И услышал в ответ: "Про это все знают. Но не всем дано это транслировать. Для этого специальные люди и рождаются — многих из них называют пророками. И ты на этого человека не похож"».

— Я, Миша, не похож на этого человека, — объясняет мужчина журналисту.

Раньше он так не думал, потому что был молодым и жил в «нереальности». «Если бы у нас были твердые, четкие, практичные мозги, и они говорили, что кругом полное дерьмо, представляете, что бы было? — объясняет. — Молодость так и дана — чтобы мы жили в иллюзии».

Песков по-прежнему работает в Гремячинске — говорит, адвокатов тут «не сто человек», так что его услуги востребованы. Живет Валентин в трехкомнатной хрущевке, с женой — у нее небольшой швейный цех — и младшей дочерью. Старшая дочь учится на географическом факультете в пермском вузе. Хочет стать преподавателем в университете. В Гремячинск, полагает Песков, она не вернется — «в таких городах уже доживают». «Люди, которые проявляют инициативу, становятся здесь белыми воронами, — добавляет Валентин. — Их клюют, им вставляют палки в колеса. Со мной это и произошло». Дочь, предполагает мужчина, не хочет, чтобы это случилось с ней, и «в этом болоте оставаться не будет».

Но сам он пока здесь. Объясняет, что уже «возрастной дяденька», и, скорее всего, «карьеры не будет». Теперь в свободное время, говорит Валентин, он лучше пойдет рыбачить, чем «кому-то что-то доказывать» — а Гремячинск для этого подходит. Песков считает, что повторяет путь большинства жителей маленьких городов. «Моя судьба — судьба тысячи молодых людей, которые имели неосторожность говорить что-то в открытую, — говорит мужчина. — Они столкнулись с темнотой. С ублюдочностью властных систем управления, которые молодых людей не воспитывают, не продвигают, а уничтожают». Впрочем, он по-прежнему уверен: если бы сейчас случилось «чудо», и ему «дали» бы в управление любой поселок, пусть «самый отстойный» — он бы смог изменить там жизнь.