Мариан Калдарару, музыкант: «Семейный скандал под «Хава нагилу» получается очень весело»

«Небесный барабанщик» Мариан Калдарару родился и вырос в Кишиневе. Музыкант признанный в России и Европе – частый гость в Перми. Свои инструменты – барабанные установки и перкуссию Мариан делает собственноручно. Мало кто знает, что кроме музыки этот человек сильно увлечен реконструкцией военных луков, а технологию изготовления барабанов ему преподавали во сне. Уникальный перкуссионист, обладающий абсолютным чувством ритма, приехав в Пермь, на этот раз остановился в хостеле «П». Здесь, в уютной обстановке и удалось съемочной группе портала 59.ru побеседовать с музыкантом.

– В Сети трудно найти даже краткую биографическую справку о вас. Только ряд эпитетов вроде «небесный барабанщик», «человек с абсолютным чувством ритма»...

– Такой информации в Интернете просто нет. Сейчас я все расскажу. Родился, вырос, научился читать и писать, у меня все это связано с одним городом – Кишинев. 2 сентября 1970 года я там родился и жил до 1997 года. Там у меня начались первые эксперименты с барабанами, хотя, начинал я играть на фортепиано. Учась в обычной средней школе, не было никаких мыслей, что будет музыкальная карьера. С восемь лет начал учиться музыке. Обучался два года на фоно. Ездил к маминой подруге заниматься – у нее было пианино. Но настало время, когда инструмент нужно было купить. Мама сказала: «Денег нет, фортепиано не будет». И все. Я тогда очень спокойно и с пониманием к этому отнесся.

– А как пришли барабаны в вашу жизнь?

– С 12-ти лет. Ударными я увлекся благодаря попавшей в руки пластинке Boney-m «Ночной полет на Венеру». Барабанное соло, с которого начинается диск меня сильно зацепило. Начал руками по столу играть, вырезать палочки из досок. Плавно это перешло в глобальное увлечение. Инструменты, на которых играл, были в заведениях, где я учился. После школы я поступил в кишиневский автодорожный техникум. Это случилось по настоянию многочисленных родственников. Они искренне считали, что это единственно правильная профессия, которая не оставит меня голодным в будущем. Так что это заведение мне пришлось окончить. Хотя, получив профессию специалиста по техобслуживанию и ремонту легковых автомобилей, я ни разу не работал в этой профессии и не считаю себя специалистом в этой области.

– Но как же с барабанами?

Мариан Калдарару – участник многочисленных российских и международных проектов; он сотрудничал со Степанидой Борисовой, с трио «ЯРГА», с ансамблем «Дробинска», с берлинской джазовой певицей Паскаль фон Вроблевски, дирижером и певцом Грегором Дю Букле (США), исполнителем горлового пения из Монголии Джамбалдори Батбаяром, виртуозом игры на коре из Штуттгарта Штефаном Харизиусом, турецким перкуссионистом Бураком «Бубу» Акийоль, звукорежиссером и исполнителем электронной музыки Маттиасом Шнайдер-Холлеком (Германия), а также с «золотой тубой Европы» Клаусом Бургером. Сейчас Марио играет с коллективом «Жили-Были», а также с «Проще Простого» в дуэте с Сергеем Старостиным.

– Первая установка у меня появилась в 1991 году уже после службы в армии. Она была из прозрачного оргстекла, чтобы разными цветами подсвечиваться. Тогда была такая эпоха «диско». Со временем пришла мысль – почему бы не попробовать изготовить инструмент? И тут меня стали преследовать сны. Три месяца длился этот «курс обучения» в разных вариантах изготовления барабанов. Я ложился спать, и сон продолжался с того места, где закончился вчера. Я стал искать мастеров по работе с деревом. Одним из таких людей был мой дед. Еще мальчиком меня просто гипнотизировала его мастерская. Она была волшебным местом, где я мог зависать часами. Единственное окно над верстаком. Село, где-то кудахчет курица. И в луче света от окна замерла древесная пыль, пахнет деревом... Я очень хорошо это помню. Заходя, я никогда не включал там свет сразу, очень важно было посмотреть на эту картину. Много позже я познакомился с именитыми мастерами и узнал много о свойствах и технологиях обработки древесины для скрипок, гитар и прочее.

– Где брали дерево для работы?

– Молдавия не может похвастаться такими лесами, как Россия. Но у нас много лиственных пород. То, из чего я делал свою первую барабанную установку мы с отцом осторожно привезли на «шестерке» с деревообрабатывающей фабрики. 40 километров до Кишинева везли. Это было бревно клена диаметром 80 сантиметров и длиной почти два метра. Представляете сколько весит?

– Это стало основой для ваших первых барабанов?

– Да. Именно барабанной установки. Перкуссией я тогда не увлекался. Собрав ее, я показал инструмент своим друзьям, маститым музыкантам из арт-джаз-фолк трио «Тригон». Им очень понравился звук. Он был необычный, полный, поскольку я не сворачивал корпуса барабанов из фанеры. Вторая установка появилась в 2002 году. Я ее сделал, и был удивлен и порадован. Оказывается я не открыл новых технологий, а делал все как работают в известной итальянской фирме, только лучше. Я просто не знал, что такая фирма существует. В общем моим друзьям понравилось, в меня это вселило уверенность, и я решил поехать попытать счастья в Москву. Друзья снабдили меня рекомендательным письмом, и я отправился прямиком к легенде джаза Аркадию Шилклоперу. А тот, в свою очередь, увидев, что я делаю, сразу пригласил играть к себе в «Moscow Art Trio». Это был бесценный опыт. Было страшно выступать, колени тряслись. Так я начал знакомство с музыкальным миром Москвы, Европы и мира.

Было время, когда я семь месяцев жил при монастыре, тогда он был музеем, и учился работать с глиной. Тогда я и создал свою коллекцию керамической перкуссии, которой пользуюсь и сегодня. К тому же у меня уже была вторая барабанная установка, сделанная по сложнейшей технологии.

– И что это были за технологии?

Ответ смотрите на видео

– Сейчас в Перми очередные выступления, вы играете на барабанной установке. Что за программа, в которой участвуете?

– Это проект, который называется «Немое кино. Живая музыка». Мы с пермским пианистом Виталием Коваленко озвучиваем «живьем» фильмы Эрнста Любича. В это раз мы играем в комедии 1920 года «Не хочу быть мужчиной». Мы взяли ситуацию в фильме и представили, какая мелодия могла бы ее объяснять, представлять в ироническом свете. Мы подобрали, в итоге, очень своеобразную озвучку для этого немецкого фильма.

– А зрители понимают ваш «джазовый юмор»?

– В основном да. Конечно, многое зависит от публики. Есть очень тонкие грани. Но мы стараемся знаковые мелодии выбирать. Например извозчик везет пьяных пассажиров под Утесова, или семейный скандал под «Хава нагилу» разворачивается. Очень весело получается.

– Кроме того, что вы музыкант, люди говорят, вы увлекаетесь луками, как изготовлением, так и стрельбой...

– Да. Я долгое время сотрудничал с «Серебряными волками» – старейшим клубом реконструкции в Москве. Но, вообще, я этим еще в Кишиневе увлекался. Мне однажды попался журнал «Наука и жизнь». Там был изображен лук в натянутом состоянии и описывались его свойства. Что удивительно – журнал попал в мои руки случайно. По указанию отца моего друга мы просто жгли на даче устаревшую «макулатуру». И этого журнала я узнал удивительные факты, например, что турецкий лук считается до сих пор самым совершенным из луков, имеющихся у разных народов по соотношению эффективности и габаритов. Его максимальная длина всего метр и двадцать сантиметров. Мировой рекорд по дальности стрельбы был установлен в 1798 году. Султан выстрелил из такого лука двумя стрелами на 899 метров. Почти на километр из лука, который изготовлен из сухожилий дерева и рога. Ни один современный лук не смог такого повторить.

– Вы не охотник, случайно?

– Нет. Но говоря об охоте, сейчас многие ратуют за разрешение на территории РФ охоты с луком и стрелами. Это экологично и гораздо более спортивно. К добыче надо подобраться всего метров на 50. Я стреляю по мишеням, но если бы в России было разрешено, я с удовольствием стал бы таким охотником. Зато я научился изготавливать оружие подобного типа.

– Можете поподробнее об этом рассказать?

– Интересно, что увлекаться этим я начал, когда изготовил свою вторую установку. Познакомился с множеством литературы. Понял, что большинство людей которые на эту тему писали – это ученые, знакомые с рубанком только по толковому словарю Ожегова. Пришлось многое отсеять. Экспериментировал с осетровым и сухожильным клеями. Они хороши в зависимости от влажности климата, в котором используется лук. Лет семь я ставил эксперименты и добился результата. Стало получаться: луки не ломались, стрелы летели. Сейчас вот добиваюсь оптимального решения, хочу все-таки попробовать пострелять на дальность.

– И на сколько далеко летят сейчас ваши стрелы?

– От мощности зависит. Если лук, как в музеях, натяжением до 50-ти килограммов, конечно, стрела сильно далеко улетит. В среднем у военного турецкого лука натяжение 27-30 килограммов. Это усилие прилагаемое, чтобы держать лук в растянутом состоянии. При таких условиях боевая стрела улетает метров на 400-450. Я хочу добиться, чтобы изделия были изготовлены полностью по традиционной технологии из аутентичных материалов. Ни капли синтетики.

– А вам какое натяжение комфортно для стрельбы?

– Смотря как захватывать тетиву. В Турции это делается одним большим пальцем, для этого использовались нефритовые или металлические кольца. Согните большой палец и поднимите привязанную за веревку 32-х килограммовую гирю – вы поймете почему лучников обучали 15 лет.

– Вы наверное много исторических ситуаций связанных с этим оружием знаете?

Ответ смотрите на видео

– Полнится земля слухами о ваших татуировках, можете рассказать об этом или это не обсуждается?

– Мои тату – это мое настоящее, то, что со мной происходит сегодня. Татуировки все авторские на 98 процентов. Это мои рисунки. А переводит их на меня мой хороший друг. Единственная не авторская тату была сделана в Новой Зеландии. Ее мне набил индеец Маори. Это рыболовный крюк. Сейчас я остановился и продолжать с этим уже не буду. Подробнее смотрите в видеосюжете.

– Наверное, Новая Зеландия оставила хорошие впечатления?

– Татуировку мне набивал маориец, но в современном салоне и соблюдением всей необходимой гигиены. У них вообще это очень сильная история – с татуировками. Там это типа паспорта. Я встречал в этой стране много официальных лиц, одетых в костюм и галстук и с племенной тату на лице. Я восхитился, насколько аборигены не дают переиначивать свои традиции и культуру. Когда нас с «Тригоном» глава округа Веллингтон встречал, вся его семья, а так же шаман и свита – примерно 200 человек поприветствовали по-маорийски, коснувшись носом носа. А дети вождя в это время танцевали приветственную пляску. Если бы мы не знали, что это приветственная пляска, то решили бы, что нас сейчас съедят.

Редакция портала выражает благодарность пермскому Хостелу за помощь в организации интервью.