Подростки-«висельники» на пермских крышах

Их не пугают огромная высота, смертельный риск, охранники, спущенные собаки, приводы в полицию. Теперь им мало забираться выше. Этих ребят называют «висельниками» и «мустангами».

В поисках адреналина среди экстремалов завелись не просто любители высоты. Ребята с малоприятным названием «висельники» проникают на заброшенные стройки, трубы, вышки, краны. Покорив очередную высоту, они повисают без страховки на карнизах, перилах и прочих конструкциях. Под ногами – пропасть, рассчитывать здесь приходится только на силу собственных рук и выносливость.

Эта высотка заброшена. Стройка молчит уже пару лет. Пустыми пролетами зияют все 17 этажей. Наш путь лежит именно к этой «заброшке», как ее называют два моих спутника. Мы подходим к дыре в заборе. «Пролезай под этой сеткой, – Филипп отодвигает ржавую рабицу. – И быстро беги ко входу. Иначе заметят».

Через пару минут мы крадемся по лестничным пролетам. Ребята категорически запретили шуметь и разговаривать, чтобы избежать нежданной встречи с охраной стройки. «Один раз пришлось убегать от собак», – делится опытом Сергей. Себя он просит называть Нервил.

Филипп и Нервил явно нервничают, тихо поднимаясь по лестницам без перил. Расслабились они только на крыше. Вид с высоты 60 метров открывается потрясающий: камский мост, потоки машин, россыпь улиц, вереница домов. Начинается закат.

Филип достает плеер. «Я так привык», – парень копается в плеере. Спустя полминуты наушники сотрясают громоподобные звуки. Филипп буквально вскакивает на узкий карниз. Уже через мгновение парень висит на железных перилах строительной люльки. Под ним ни много ни мало почти 20 этажей. И никакой страховки. Филипп поочередно отпускает руки, смеется, а в какой-то момент, уперевшись ногами в стену и головой в основание перил, вообще отпускает руки. Картина жуткая. Из наушников орет музыка.

«Это не самое сложное, – успокаивает позже парень. – Однажды в соцсети увидел ролик киевского пацана Гриши, он тоже руфер, тоже висит. Мне понравилось. Решил попробовать. Первый раз я залез на трубу в 50 метров. Мне захотелось пройтись по перилам. Прошелся, понял, что мне не страшно. Повис на руках. Понял, что держусь».

Нервил подхватывает: «У меня все началось примерно также. Я смотрел видео, потом меня позвал друг залезть на ТЭЦ-6, высота которой около 100 метров. Слазали мы туда в День святого Валентина. Не знаю, почему именно в этот день. А на следующий раз мы пришли именно на эту крышу, на которой мы находимся сейчас. Походили-походили. Потом каждый день стали ходить куда-то. Что-то снимать. И страх постепенно пропадал».

Нервил смотрит вниз, перемахнув через карниз, он повисает на одних руках. Висит он, по сути, на одних пальцах.

«Все равно нервничаешь, – не отрицает Филипп. – Но это такой адреналин. Сначала ты понимаешь, что сейчас повиснешь, у тебя появляется страх. А когда ты уже стоишь там, перехватываешь опору, висишь, адреналин уже захлестывает страх. Тебе уже не страшно. Понимаешь, что ты держишься и опасности нет».

Ребята в голос уверяют, что зря не будут рисковать. Каждый карниз, конструкцию или перила они проверяют на прочность, прощупывают их.

«Конечно, попадаются ненадежные конструкции, если они хрупкие или сырые, – признается Нервил. – Или, допустим, тот же рубероид. Он, бывает, крошится в руках. Ты за него хватаешься, а он крошится. Я, кстати, один раз на таком висел. Прямо под руками крошился, я чуть не упал».

Филипп вспоминает, что еще одна опасность – ветер. «Я залезал на вышку в Электростали на высоту 215 метров, – рассказывает парень. – Последний пролет я лез снаружи конструкции и особо ветра не чувствовал, но когда я залез наверх, то понял, что ветер здесь довольно сильный. Вышку очень сильно раскачивало».

Как заверяют мои спутники, они трезво расценивают свои силы. «Я честно могу провисеть минуту или полторы», – говорит Нервил. «А я – секунд 30–40. Руки устают», – продолжает Филипп.

У Филиппа есть мечта съездить в Дубаи. «Там небоскребы до 500 метров, – говорит он. – Среди моих друзей есть те, кто меня поддерживает, но в то же время называет нас, как бы грубо это ни звучало, идиотами. Мама в тихом ужасе. Хотя она привыкла уже к тому, что я неформал. Папа ворчит, но не препятствует. Старший брат поддерживает. Он очень давно занимается футболом. Он только за, что я занимаюсь хоть каким-то спортом, а не сижу дома перед компьютером сутками».

Кстати, в обычной жизни Филипп работает слесарем, а Нервил – дизайнером.

По словам ребят, без подготовки на крыше нечего делать. Оба они долгое время занимались паркуром, брейк-дансом и скалолазанием. «То есть бежать сломя голову, залезть на какую-то крышу и висеть там – это суицид, – уверены ребята. – Первоначально надо попробовать хотя бы повисеть на турнике. Посчитать и расценить, сколько времени ты сможешь провисеть. Хотя бы 15–20 секунд. Подтягиваться, отжиматься хотя бы пару месяцев. Подготовиться хотя бы физически. Школьники видят в Интернете ролики о руферах и «висельниках» в тех же соцсетях, пытаются повторить без специальной подготовки. Мы смотрим на это негативно. Увидеть и побежать – это глупо. Это суицид».

Психологи объяснили природу нового смертельного увлечения молодежи. В среднем, возраст руфера от 16 до 20 лет. Как говорит психолог Наталья Загний, главную роль здесь играет особенность личности. «Ведь не все пойдут на крыши, – подчеркнула психолог. – Это не говорит, что подросток, например, из необеспеченной семьи. Нет. Этого говорит про особенности личности, темперамента и характера. Это демонстративный тип, то есть экстраверты. Они хотят получить внимание любой ценой.

Если это 16-летний подросток, то он еще утверждается в своей силе и мужественности. А если взять историю, были определенные ритуалы: посвящение из мальчика в мужчину и так далее. Сейчас это все стерто. И молодежь сама придумывает такие ритуалы, чтобы утвердиться в том, что я – мужчина, я не слабак, смогу я или нет.

Еще это стремление к смерти. Авитальная активность. То есть это не стремление к жизни и не стремление что-то создать, а напротив, это не созидание. Это разрушение. Но далеко не все на это пойдут.

Все это некий эгоцентризм. То есть в центре «я». Они же не думают ни о ком больше. Они выкладывают ролики в Интернете, которые смотрят сотни человек. Это еще и безответственность. Эгоцентризм – это стопроцентная безответственность. Но только если мы берем возрастные особенности, то это присуще детям до семи лет. Тогда это норма. Из этого нужно вырасти. Кто-то вырастает, а иные не вырастают. Остаются в этом состоянии. Есть психологический и календарный возраст. Если они не соответствуют, а скорее всего, так и есть у нашей молодежи, то какая разница: ему 20 лет, а его психологический возраст как у 16-летнего подростка.

Если это подросток, здесь нужно сформировать его мировоззрение. Если ему запрещать, то это бесполезно. Нужно поговорить о его ценностях, как он может еще реализовать эту потребность, но уже мирным путем. Тогда можно его "перепрофилировать".

Но сделать это может тот, кому подросток доверяет. Человек, который оказывает на него влияние. Родитель здесь, к сожалению, не является авторитетом. И родителям очень сложно разговаривать на эту тему».