Иван Козлов, поэт движения «Сибирский тракт», фотохудожник: «Я ненавижу читать стихи, да и писать их не очень люблю»

Говорят, в современном мире поэзия перестала быть нужной и востребованной. Говорят, что бюджет навсегда останется самым главным словом любого жителя планеты. Многое говорят, что, впрочем, не мешает разгораться все ярче новой звезде на пермском небосклоне. Иван Козлов при этом ни к чему подобному и не думает стремиться. В беседе с корреспондентом 59.ru молодой поэт, художник и мастер слова и действия описал далекий и прекрасный мир, который может быть за окном у каждого, кто умеет оглядываться.

– Начнем с Ивана Козлова – поэта. Какими официальными титулами он сейчас обладает?

– Два года назад на конкурсе «Узнай поэта» мне было присуждено первое место в номинации «Гражданская поэзия». Год назад я занял уже второе место, потому что там был Дмитрий Михеенко, а он весьма силен. Но это все семечки. Вот сейчас «Узнай поэта» выходит на межрегиональный уровень – будет и сложнее, и интереснее. Вообще к литературной тусовке я приобщился только в 2007 году, на фестивале А-Libitum, я пришел туда по объявлению. В рамках мероприятия было необходимо участие в четырех различных мастер-классах: одним нужно было читать стихи, другим – демонстрировать декламацию и так далее. Я все проспал, посетил только один из четырех, расстроился. На следующий день пришел посмотреть на награждение, а меня спрашивают, почему же я вчера не пришел. Сказали, что даже по одному этапу запомнили меня, вручили поощрительный приз. Здесь-то я и познакомился с только зарождающимся «Сибирским трактом», собственно, с Андреем Пермяковым, Арсением Ли и Алексеем Евстратовым. Сначала я выступал вне объединения, затем уже включили в его состав – у меня даже пафосный бейджик есть. С тех пор я читал стихи и здесь, и на других площадках, в Свердловске например. До Москвы, правда, пока не добрался: обычно просто нужны свои деньги.

– И насколько хорошо вас сейчас знают за пределами Перми?

– Лично меня, скорее всего, знают только в рамках объединения «Сибирский тракт» и, само собой, по Живому журналу – виртуального меня. Не знаю, правда, как, в таком случае, я смог стать гражданским поэтом, но таково мнение Наби Балаева, который и устраивал конкурс «Узнай поэта». Кроме того, там были очень узкие рамки и всего три номинации. Я себя ни гражданским поэтом, ни тем более городским не считаю. Самого звания городского как такового не существует, а если бы оно и было – мне до него еще далеко. Даже в «Сибирском тракте» я – самый молодой поэт с отрывом от следующего по старшинству лет в семь.

– Кого бы вы назвали лучшим поэтом Перми?

– Игоря Тюленева (Смеется.) (Игорь Тюленев – поэт, член Конгресса пермской интеллигенции и так называемой операции "Анти-Гельман". – Прим. ред.). На самом деле мое мнение здесь более чем субъективно. Начнем с того, что поэзию я воспринимаю очень плохо. Я ненавижу читать стихи, да и писать их не очень люблю – это как-то само собой выходит. Из городских поэтов мне больше всего нравится Гоша Звездин, он не слишком известен, почти нигде не участвует, разве что в Союзе писателей его можно иногда застать. Совершено потрясающий человек, работает на заводе, ни в каких тусовках его не застать, в Интернете его в принципе нет, но каждое его выступление – это нечто. Это просто надо видеть. Звездин сам по себе – ходячий перформанс. И тексты у него очень сюрреалистичны. Мне, допустим, многое в них не понятно. Он безумно начитан, и только более опытные люди могут объяснить всю массу отсылок, намеков, реминисценций – чуть ли не на африканскую поэзию прошлых веков, например. Мне это очень нравится.

– А если бы вы были Наби Балаевым в общероссийском масштабе, кого бы вы признали лучшими поэтами страны?

– Есть люди, которые меня очень подкупают своими стихами, но за пределами тех же «интернетов» их имена мало о чем говорят. Это, например, поэт и музыкант из Пензы Владимир Навроцкий и человек, которого мы нашли буквально случайно, несколько месяцев назад наткнувшись на его творчество. Он нигде не афишируется, никак себя не пиарит, лишь ведет свой блог, изредка выбрасывая туда свои стихи. Он то ли из Москвы, то ли из Березников, в Сети известен как dzabbadza, а настоящее имя не указано. Вообще, честно говоря, с современной поэзией как с таковой я очень мало знаком, знакомлюсь с ней в основном в Интернете, где сейчас рождается самое интересное.

Что же касается более или менее известных, то здесь нельзя не отметить Федора Сваровского – замечательного человека, визитная карточка которого – постапокалиптические и киберпанковские темы. Он классно читает и просто прекрасно преподносит свои миры, хотя его творчество совершенно безразмерно – без ритма, без рифмы. Послушать стоит.

Это если говорить о неангажированных персонах. А из публичных персон – так получилось – мне нравятся только те, кто уже давно умер.

– Есть ли у современной поэзии какое-то будущее?

– Очень хочется сказать, что будущего нет – просто мне эта фраза нравится. Но на самом деле будущее есть, и в региональных масштабах, и в федеральных. Заявить о себе стало достаточно легко, и если ты не претендуешь на сборы стадионов, то твои выступления в любом случае найдут поклонников. В Перми ситуация и вовсе проще. Сейчас прогресс виден даже незаинтересованным лицам. Та же Анна Александровна Сидякина (кандидат филологических наук, Пермь. – Прим. ред.) в нашей с ней беседе на этот счет говорила, что современная провинциальная поэзия – картина из книги «Кысь», всё как после катастрофы. Я с ней на этот счет не согласен, мне так не кажется.

Будущее есть – надо просто писать стихи, и будущее будет в любом случае, с поддержкой или без поддержки. Даже если одновременно во всей стране отключится Интернет.

– А какое место в этом будущем занимает поэт Иван Козлов?

– Когда я вижу свое место в будущем, передо мной такие картины вырисовываются (Смеется.). Скажем так, я никогда ни на какое место не претендовал, но если все пойдет, как и сейчас – почему бы и нет. К тому же, я пишу в достаточно незанятой нише, хоть и не знаю, что это за ниша. Но я чувствую, что в этом направлении нужно продолжать. И никакие, боже упаси, должности главных городских поэтов, главных российских поэтов мне не нужны, потому что сразу страшные образы перед глазами рисуются...

– Чем поэт в классическом понимании слова отличается от поэта современного? Есть ли разница?

– Современный поэт не чувствует себя кому-то чем-то обязанным. Классический же поэт, как правило, – глас народа, признак эпохи, четкие каноны стихосложения и так далее. Современный поэт не похож на этих людей из учебников, он ничем не связан. И если сейчас задаться целью создать какие-то рамки, подобно тому, какие ставили когда-то Ломоносову: «народная совесть», «трибун эпохи», то ничего из этого не получится. Не получится, в первую очередь, потому, что это не котируется, это никому не нужно. Взять, к примеру, всех тех знаменитых людей, которые приезжали на «СловоNov'у» – что они хотят сказать, что хотят донести и кем они себя видят? Всё это уже давно не попадает под ярлыки типа «гражданской совести», всё давно сложнее. Из фигуры знаковой поэт превратился в «просто человека», который пишет стихи. Пусть звучит и банально, но понятия места и статуса обесценились (ненавижу это слово).

– От остальных людей поэт обычно отличался более резким, острым и критическим взглядом на вещи. Должен ли современный поэт обладать таким особым мнением?

– В данном случае я могу судить и по себе. Скажем так, если задаться целью что-либо обозначать в своих стихах изначально, то ничего хорошего из этого не выйдет. Вы такие вопросы задаете, что я, кажется, еще чуть-чуть и скачусь до слов «по велению души»!

В общем, мне кажется, что поэт не должен заморачиваться ни своим местом в этом мире, ни каким-то особым посылом, иначе из поэта получится политик, трибун или иная ангажированная фигура. Идут стихи – замечательно, не идут – значит не идут.

– А как насчет физического проявления гражданской позиции: поступков, действий? Может ли любовный лирик выйти на баррикады?

– Когда поэт на баррикадах доказывает, что мэр неэффективен или что-то еще, он превращается в очередного «тюленя» – конъюнктурную фигуру. Если то, что изначально идет изнутри, совпадает со внутренними ритмами колеблющегося в политических вибрациях общества, если ты изначально выводишь что-либо на бумагу только для того, чтобы построились баррикады – замечательно. Но такое бывает очень редко. Обычно люди намеренно приходят к этому, и какая-то часть поэта в них обязательно умирает. Если человек талантлив и постройка баррикад никак не противоречит внутренним позывам его стихов – это замечательно, но такие люди рождаются очень редко, и когда это случается – таких ни с кем не перепутаешь.

– Как коренной пермяк, верите ли вы в разговоры о каком-то проклятии, «воронке», зависшей над Пермью?

– Да, я родился в Перми, но большую часть детства провел в Кишерти. К городу я совершенно не привык, он мне совершенно не нравится, потому что отягощает в каком-то смысле. Последние события наводят на некоторые размышления, но у меня на этот счет две точки зрения.

С одной стороны, мне кажется, что все идет, как и шло раньше. Ни о каком проклятии речи быть не может. Вот когда будет объявлен девятый уровень опасности, начнутся разрушения зданий, а люди выбегут в панике на улицу – тогда я, может, и поверю в какое-то проклятие. Сейчас просто к Перми относятся с более пристальным вниманием. Если в каком-нибудь Омске случается «бешеный автобус», то о нем говорят максимум в «Дежурной части» после полуночи. А Пермь – на передовой, от этого уже очень долго не отмыться.

С другой стороны, если отнестись к проблеме с меньшей порцией прагматизма... Есть же у любого города небесная проекция, правильно? И все амбиции, которые берет на себя город, каким-то образом на этой проекции отражаются. Любое действие несет за собой противодействие, то есть, город – это вселенная в маленьком масштабе. Здесь все сконцентрировано в соответствии с законами гармонии, а значит, чем больше происходит плохого, тем больше произойдет и хорошего.

– То есть, падающие в черте города самолеты в конечном итоге приводят к светлому будущему?

– Я бы не говорил здесь, что цель оправдывает средства. Падения самолетов или вертолетов, скорее, цепь случайностей или некоторый мировой баланс. Я менее всего склоняюсь к версии, которая так активно муссируется всеми слоями общества. Мне кажутся несколько примитивными мнения о том, что все бюджетные деньги утекают на культуру и Речной вокзал, и потому на те же деньги для нас не закупят нормальных самолетов.

Странно отказываться от каких-то просветительских, культурных, передовых целей только из-за того, что Перми грозят какие-то метафизические опасности. Это очень тонкие вещи, и их не надо проецировать на бюджеты, планы города и так далее. Тем более, никто из тех, от кого реально зависит положение дел в городе, не будет руководствоваться этой точкой зрения всерьез – и правильно. Оперировать эмоциями и домыслами – удел поэтов, блогеров или всяческих иринархов, у которых непонятно что в голове.

– А что произойдет, если к власти все же придут поэты?

– Если к власти придут поэты либо любые другие люди, у которых мозг и логика на втором плане, власть или сразу же перестанет существовать, или попросту снова перейдет в руки непоэтов, которые будут всегда где-то рядом. Власть переходила к поэтам разве что году в шестьдесят восьмом, но это были единичные вспышки, после которых все возвращалось на круги своя. Если говорить о мировой власти поэтов – я в это верю, но такое произойдет очень, очень и очень не скоро. По-моему, это может случиться, когда в России умрет последний обыватель. Фактически, никогда.

– Мы уже говорили об особом взгляде поэта на мир. Связано ли это со второй вашей ипостасью – Иваном Козловым – известным фотографом?

– Вообще принято думать, что это взаимосвязано. Но я этого никогда не понимал. Если писать стихи еще как-то может быть сложно, для этого нужны и восприятие, и элементарная грамотность, и умение составлять слова в строчку, то в фотографии я не вижу вообще ничего, что не мог бы сделать самый обычный человек. Нужно ведь просто оглянуться вокруг. Я сам только недавно нашел толстенную инструкцию по эксплуатации своего фотоаппарата. С тех пор, как я приобрел фотоаппарат, я ни разу в нее не заглядывал – я просто нажимал на кнопку и потом, может быть, немножко обрабатывал примитивными способами.

Если у кого-то не получается фотографировать – значит, ему просто не интересно по-настоящему. Фотографией можно заниматься, если тебе самому интересно посещать разные места и запечатлевать их. Здесь у каждого получится.

– А как насчет третьей вашей грани – личном электронном дневнике? Отчего реальный Иван Козлов так сильно отличается от воинствующего бунтаря и сквернослова в блоге?

– Мне никогда не было понятно, что же в этом странного. Я часто замечаю: когда развиртуализируешься, то есть, знакомишься с кем-то в реальной жизни, люди думают, что я сейчас же начну сыпать на них стихами, текстами, матерщиной и криками. Но если я это пишу или думаю, с какой стати это должно проявляться в моей экспрессии в реальности? В «реале», на самом деле, мне из того, что происходит вокруг, интересно очень мало. Из тех, с кем я знакомлюсь, очень редко получаются настоящие близкие друзья. Мне интересны механизмы происходящего, но малоинтересны персоналии. Да, я могу побыть в реальной жизни персонажем из блога, но кому это надо, боже упаси? Это же страшное дело...

– А насколько необходимо современному социально интегрированному человеку вести электронный дневник?

– К блогам сейчас у всех, в том числе и у меня самого, несколько скептическое отношение. Никто не воспринимает их всерьез, и это, в какой-то степени, правильно. Территория серьезного начинается где-то в глубинах реальной жизни, и оно явно не связано с тем, что человек где-то пишет или не пишет. Я вот зачастую стесняюсь спрашивать при знакомстве, есть ли человек в Живом журнале или нет. Но с другой стороны, я бы предпочел, чтобы у всех моих знакомых были блоги. В случае со мной, например, от этого очень большой профит: узнать человека с той стороны, которую он скрывает, не показывает в реальности. Плюс ко всему, блог помогает людям сплачиваться.

При всем моем скептицизме, если бы не блог, я бы не нашел всех тех людей, с которыми мне сейчас интересно, не попал бы на несметное множество мероприятий, просто бы не знал о том, что творится. Только в блогах сейчас можно на равных говорить: поэту с главным редактором, фотографу с галеристом и так далее. Здесь все более демократично. Ведь в реальной жизни ты не придешь, простите, к губернатору Олегу Чиркунову (притворимся, что Чиркунов ведет свой блог сам) поговорить о его семье, о его детях и личной жизни. Без блога я бы не имел возможности принять участие в том же проекте «Дневник "Территории"». С его организаторами мы до сих пор хорошо общаемся, но уже не только через журналы в Интернете, а на прочих мероприятиях.

– Исходя из вышесказанного, какой вы видите Пермь через 50 лет?

– Если начистоту, совершенно непонятно, что получится из этого города и получится ли вообще. Все скептические настроения в какой-то степени, конечно, оправданы. Но я пока не представляю себя публичной персоной и могу позволить себе пожить тем, чем мне хочется, а не тем, что есть.Через пятьдесят лет Пермь перестанет быть такой, какая она есть. Было бы очень здорово создать здесь полное отвлечение от прозаических вещей вроде бюджета и «распила бабла», сделать огромный культурный феномен, накрыть город огромным культурным колпаком, вплоть до изменения ДНК отдельного пермяка... В принципе, маленькие предпосылочки к этому есть. На мой взгляд, когда-нибудь это должно случиться с каким-нибудь городом. Так почему не с нашим? Искусство развивается, из высших сфер оно перетекает в повседневную жизнь, а потому и сознание жителя можно изменить в лучшую сторону. Главное, не бояться пробовать, не бояться побочных эффектов и прочих вещей. И пусть меня дико раскритикуют те, кто ратует за строительство дорог, но я бы хотел видеть город именно так.