Михаил Нечаев, религиовед: «Чем меньше государство вмешивается в жизнь общества, тем лучше»

Церковь стремится играть все большую роль в жизни общества. В угоду православной общественности недавно был принят закон об оскорблении чувств верующих. Высшие чиновники принимают участие в религиозных праздниках и обрядах. Что это – поиски новой национальной идеи? И к чему может привести заигрывание государства с церковью?

В интервью 59.ru пермский историк и религиовед Михаил Нечаев рассказал о непростых взаимоотношениях российского общества, церкви и государства, которое сегодня пытается законодательно регламентировать даже интимную жизнь человека.

– Недавно в Перми прошла акция православных активистов «Неделя за жизнь». Верующие предлагали запретить искусственное прерывание беременности и суррогатное материнство. Свою инициативу они хотят донести до депутатов Госдумы. Как вы к этому относитесь?

Михаил Нечаев – историк, религиовед. Родился в 1958 году в Перми. Закончил исторический факультет Пермского государственного университета. Круг интересов – религиоведение, история русской православной церкви, краеведение. Автор пяти монографий и трех учебных пособий, среди которых «Религия в истории и культуре» (Пермь, 1995 и М., 1998).

– Если говорить о личном отношении, то я к нему отношусь отрицательно. Аборт – не выход из ситуации, это тяжелый случай для женского организма. Что касается суррогатного материнства, то тут вышел скандал, связанный с публичным заявлением российских поп-звезд. Но это тоже сложный вопрос, потому что желание иметь детей – вполне естественно. И те, у кого есть желание содержать детей, могут воспользоваться этим правом. Хотя с точки зрения морали, это легализация не совсем нравственных поступков.

– Можно ли исправить эту ситуацию с помощью законодательства, как предлагают верующие?

– Невозможно всю человеческую жизнь регламентировать законодательством. А у нас сейчас происходит именно так. Но с помощью законов невозможно, например, ликвидировать безработицу, пьянство, регулировать количество курящих людей. И эта попытка с помощью законов отрегулировать все сферы жизни общества говорит о том, что нет надежды на культуру общества. Видимо, наше общество настолько больно, что у законодателя нет надежды на то, что общественные институты сами обеспечат свободу совести.

– В Конституции записано, что церковь отделена от государства...

– ...и у нас свобода совести...

– И в то же время мы видим отчетливую тенденцию, которую многие называют клерикализацией России. К чему это может привести?

– Свобода совести и отделение церкви от государства – разные понятия. Отделение церкви от государства предполагает больший маневр для свободы совести и светскость государства. Свобода совести может существовать и без отделения церкви от государства, если к этому располагают остальные законодательные акты.

Это важный момент, потому что многие верят, что отделение церкви от государства произошло и наступила эра свободы совести. И религия становится частным делом. Так не бывает, потому что в каком-то регионе большинство населения – мусульмане, а меньшинство – православные. В России – это Татарстан, в Пермском крае – Барда, Орда, Куеда, в которых мечетей гораздо больше, чем церквей. Дать возможность проявить себя в религиозном плане – это дело и общества и государства. Государство не может выступить здесь пристяжной лошадью, которая гонит общество и принимает законы. Нет, само общество должно это осознать.

– Насколько хорошо уживаются представители разных религиозных конфессий в регионе?

– У нас очень хорошая ситуация в этом плане. У нас есть традиции межконфессионального мира. Его очень трудно сохранить, он очень хрупкий. И он связан с тем, что нужно уважать религиозные взгляды других людей, их представления о мире. Этого нет во многих других регионах нашей страны.

– Недавно в школьную программу включена дисциплина «Основы духовно-нравственной культуры народов России». Как она может повлиять на мирное существование различных конфессий?

– Нравственное воспитание подрастающего поколения – основополагающее. Без него мы не сможем поднимать экономику, да вообще ничего не сможем. Об этом предмете общество спорило последние 15 лет. Споры об этом предмете до сих пор не умолкают, причем критикуют его с разных сторон. Религиозные деятели рассчитывали на одно, школьная общественность – на другое. На территории Пермского края этот предмет существует 1 год. Говорить о каких-то успехах или провалах пока что рано.

Религия уже присутствует в образовании. По закону религиозные организации могут открывать детские сады, школы и вузы. Но они должны соответствовать образовательным стандартам. В Пермском крае есть религиозные детские сады и школы. В пермском университете есть кафедра теологии.

– В СМИ муссируется тема «духовных скреп». На роль национальной идеи претендуют православие и зимняя Олимпиада Сочи-2014, готовящаяся с по истине религиозным экстазом – чего стоит одно путешествие олимпийского огня в космос и на дно Байкала. Как вы относитесь к тому, что чиновники пытаются превратить религию в основу общественной морали и нравственности?

– В этот ряд можно добавить и инициативу депутата Мизулиной, которая предлагает в конституцию добавить фразу о том, что «Россия – православное государство». Слова Никиты Михалкова про отсутствие в России «духовных скреп» не лишена рационального. В нашем обществе действительно не хватает морали и нравственности. Сейчас нам говорят, что школа должна обучать, а семья – воспитывать. Но семья находится в состоянии кризиса. Политикам говорят, что мораль и политика – две вещи несовместные. Но мы вообще-то кем хотим быть? Кого хотим вырастить?

Сегодня люди определились к религиозной идентификацией. Сейчас не стоит вопрос о том, кто кого победит. Стоит вопрос о мирном существовании этих религиозных организаций.

– Так, может быть, государство должно оставить в покое религиозные организации?

– Государство очень деликатно относится к экономическим вопросам. Хочется, чтобы оно также деликатно относилось с выбором общества – политическим или религиозным. Чем меньше вмешивается государство в жизнь общества, тем лучше. Так оно оставляет больший маневр для того, чтобы общественные институты самостоятельно вырабатывали взаимоотношения друг с другом.