ТТРАНЗИТ: Пермь — Сибирь, или Гастрольный дневник. День восьмой

В Новосибирске — День города, и Пермский ТТ открывает гастроли в театре «Старый дом», где будут сыграны спектакли «Сцены-Молот» «#конституциярф» и «неРомео, неДжульетта». Режиссер этих спектаклей — Владимир Гурфинкель. Именно он рассказывает о восьмом дне гастролей ТТ по городам Сибири.

— Бывают города, в которые приезжаешь, чтобы облагодетельствовать публику, а бывают города, в которые ты едешь, чтобы узнать свою истинную цену. Новосибирск — из разряда вторых. Это, с одной стороны, прекрасный театральный город, а с другой — ужасный. Это город Тимофея Кулябина, Алексея Крикливого, а сейчас еще и город Андрея Прикотенко. Новосибирску очень повезло, что Прикотенко возглавил театр «Старый дом», и он будет здесь творить, будет строить свой театр. Но это и город трагической истории с «Тангейзером», город, уничтоживший лучшего театрального менеджера России — Бориса Мездрича.

Мы два дня подряд играли на сцене театра «Глобус» наш мюзикл «Карлик Нос», а сегодня играем спектакль «#конституциярф». Это две разные грани нашего театра: «Карлик Нос» — спектакль большой сцены, а «#конституциярф» и «неРомео, неДжульетта» — спектакли «Сцены-Молот». В Перми мы разделяем эти площадки, потому что эти спектакли предназначены для совсем разной публики. Поэтому здесь, в Новосибирске, мы решили их разделить, спектакли «Сцены-Молот» мы играем в театре «Старый дом», а спектакли большой формы — в театре «Глобус».

Конституция, которая послужила основой для нашего спектакля, — это грёзы о будущем великих людей, и она мне очень нравится. У меня болит сердце, когда я её читаю. Но, как всё в России, у нас конституция отдельно, а жизнь отдельно. Однако мы говорим не об этом, а о том, из чего наша конституция родилась. В спектакле мы попробовали конституцию почувствовать. Посмотреть на ее главы как на напутствие будущему. Хочется такие вещи, как конституция, сделать личными. Мы захотели, чтобы каждый участник что-то привнёс в постановку. Какие-то свои этюды, тексты. Один парень взял и принёс рассказ о своем отце, и он вошёл в текст нашего спектакля.

Когда создавалась конституция, мы счастливо побеждали советский строй, и это было просто невероятно хорошо. Нам показалось, что нужно создавать спектакль там, среди этих документов, и мы жили среди них и играли первый спектакль в «Ельцин центре». Там есть скамеечка, на которой сидит бронзовый Ельцин. Мы какие-то слова просто обращали к нему, разговаривали с ним. У нас были сцены-диалоги, когда мы внутренне обращались к Борису Николаевичу, а он, большой уставший человек, сидел молча. Нам это очень помогло, и когда мы переформатировали постановку для нашей сцены, всё равно что-то звучало оттуда, из того музея, который весь преисполнен пафосом побед и печалью ошибок. Каждая площадка есть гений места. Мы играли этот спектакль в «Ельцин центре», у нас на «Сцене-Молот», ездили со спектаклем во Францию и показывали его на фестивале в Марселе. Под каждую площадку этот спектакль, конечно же, трансформировали. Во Франции мы ввели в ткань спектакля двух французских актрис, которые переводили текст, вступали в диалог с актерами. На сцене «Старого дома» мы тоже будем играть спектакль несколько иначе.