«"Бархатную книгу" с нашей фамилией отец сжег в 1918-м». Как в Перми живет — и называет себя простым человеком — потомок рода Татищевых

Пермь может похвастаться не только улицей Василия Татищева и памятником ему же на Разгуляе. В нашем городе не один десяток лет живет представитель рода, к которому относился основатель Перми. Вадим Татищев — стоматолог на пенсии, некоторое время назад руководивший местным дворянским собранием (да, такое было!).

— Я не прямой потомок Василия Никитича, из другой ветви рода Татищевых, — предупреждает он в ответ на звонок, но зовет корреспондентов 59.RU в гости.

Ждете описания особняка и мебели с позолотой или дорогущих апартаментов? Здесь вы их не найдете: у Вадима Татищева и его жены Татьяны обычная трешка. На стенах — фотографии разных лет, вышитые хозяйкой квартиры картины и рисунки внучки. В шкафу — книги и другие фото, на балконе — велосипед. «На нем ездит младший сын», — уточняет Вадим Константинович. В прихожей он выдает нам с фотографом тапочки и приглашает в одну из комнат.

Во время интервью Татищев не раз повторяет, что ни в школе, ни в вузе, ни на работе никто особо не обращал внимания на его фамилию. Она не давала каких-либо привилегий. «Да никому это неинтересно, это ж не толстый кошелек. Будь ты хоть Суворов — людям без разницы», — комментирует он. При этом в семье Татищевых никогда не забывали о своих корнях.

— В разговоре моего деда с моим отцом это звучало — что наш род известный и знаменитый. Папа рассказывал об этом мне. А папин брат, мой дядя, глубоко изучал родословную, — поясняет Вадим Татищев. — Род Татищевых был внесен в «Бархатную книгу» (в ней расписывали родословные наиболее знатных фамилий. — Прим. ред.). Папа говорил, что у него такая книга была. Но, когда начались события 1918–1919 годов, он ее бросил в печь. Потому что это была такая улика, за которую могли сразу к стенке поставить.

В Прикамье Татищевы оказались в 1930-е годы — сюда сослали Константина Татищева (отца нашего героя) и его мать после раскулачивания. До этого они жили в Уфимской губернии, неподалеку от Набережных Челнов — сегодня это территория Татарстана.

— Мой дед Михаил Васильевич родился в Питере в 1872 году, — говорит Вадим Татищев. — Но его отец, мой прадед, рано умер, поэтому Михаил Васильевич переехал к дяде под Набережные Челны (Татищевы с 1840-х были владельцами села Князево, а в 1900-м открыли там винокуренный завод. — Прим. ред.).

Со временем Михаил Татищев обзавелся собственной землей, женился на выпускнице института благородных девиц, родились дети. Один из них — Константин — появился на свет в 1906 году. В конце 1920-х Константин отслужил в Красной армии, а в 1931-м его вместе с матерью переселили в Краснокамск. Михаила к тому времени уже не было в живых.

— Выселили в Краснокамск на строительство бумкомбината, — объясняет Вадим Татищев. — Хотя их всего лишили, у отца никогда не было злобы. Знаете, некоторые до смерти вспоминали: «Меня обобрали». А папа очень добрым, мягким человеком был. В Краснокамске стал работать лесотехником — там большие лесные угодья. Поступил в институт техников-практиков в Перми и окончил его в 1937 году. После этого его направили помощником лесничего сначала в Чермоз, потом в Пожву.

В Пожве Константин Татищев познакомился с будущей женой Зинаидой — она работала бухгалтером в леспромхозе. Вскоре они поженились, а в 1941 году появился сын Вадим.

— Я только родился — его взяли на фронт. Отец даже не видел меня, только знал, что сын у него, — рассказывает Вадим Татищев. — Увидел уже в сорок втором, когда вернулся после ранения и тяжелой контузии.

В конце 1940-х Константина Татищева с семьей перевели в Верхне-Чусовские городки, а затем он стал лесничим в Ветлянах — поселке Добрянского района. До нового места жительства семейство добиралось не на лошади или автомобиле, а на лодке. Один из жителей Ветлян делился с добрянской газетой «Камские зори» воспоминаниями, как к берегу реки Чусовой причалила эта лодка без мотора и он с другими мальчишками одним из первых узнал о приезде нового лесничего.

В Ветлянах Татищевы закрепились. Оба родителя работали, поэтому семья жила неплохо, хотя предков-дворян такие условия наверняка ужаснули бы.

— Знал семью, где на всех были одни валенки и одна телогрейка, — такой был уровень жизни. Нам было полегче: папа был служащим, мама тоже работала. Дом был большой — восемь на восемь, он принадлежал лесничеству. Еще держали хозяйство: корову и кур, — рассказывает Вадим Татищев. — В девятом классе у меня появился фотоаппарат — папа купил.

Потомок Татищевых и сегодня много времени проводит в Ветлянах. Вместе с женой они почти постоянно находятся здесь в «огородный период» — с мая по сентябрь.

Идти по стопам отца в лесничие Вадим Татищев не стал. Решил, что будет стоматологом, и в 1960 году поступил в Пермский мединститут. До этого он уже бывал в Перми, еще школьником. Ему нравились большие дома и широкие улицы — в Ветлянах такого не было.

— Когда поступил, сначала жил на Кирова, 200 в деревянном двухэтажном общежитии (сейчас на этом месте девятиэтажка. — Прим. ред.). Не помню, была ли там кухня, — мы ходили в столовую, — говорит Вадим Константинович. — Потом на бульваре Гагарина построили пятиэтажное общежитие, нас перевели туда. Там уже точно была кухня, газовые плиты стояли.

Дипломированный стоматолог-протезист три года отработал в Кировской области — по направлению, как тогда полагалось. Затем вернулся в Пермь, устроился в стоматологическое отделение медсанчасти № 9. Когда на базе отделения основали поликлинику, продолжил работать там.

— В Пермь переехал, чтобы быть поближе к родителям. Им же нужен был помощник: летом — на сенокосе, осенью — картошку копать, — поясняет Татищев. — Здесь познакомился с Татьяной. Она пермячка, работала в швейном объединении «Прикамье», позже стала заведующей ателье.

Род Татищевых продолжают два сына. Старшего назвали в честь деда Константином. Ему сейчас 42 года, он живет в Перми и работает на заводе. Младшему, Сергею, на два года меньше. Он офицер, служит во Владивостоке, приезжает в Пермь раз в год — в отпуск. Также есть внуки — Андрей и Алеся.

Долгое время связь с родом Татищевых оставалась внутрисемейным делом. Но в 2000 году Вадим Татищев неожиданно возглавил местное отделение Союза потомков российского дворянства — Российского дворянского собрания.

— Москва начала эту эпопею — что нужно восстановить дворянство и всё такое. Были определенные ставленники, они предложили: «Давай организуем здесь дворянское собрание», — рассказывает он. — Князь Голицын — предводитель российского дворянства — приезжал. У меня был заместитель — он ездил на собрания и съезды, я сам не мог из-за работы. А потом это всё как-то затихло. Потому что сначала было только российское дворянское собрание, потом они стали там ссориться и разделились — появилось отдельное московское.

Дорогостоящих балов или собраний в Перми местное дворянское собрание не устраивало. «Это утопия», — комментирует Вадим Татищев. Но ему самому и его семье выдали бумагу с печатями, что они включены в список дворян. На просьбу показать этот документ Вадим Константинович задумывается, потом лезет в верхние отделы книжного шкафа. Недолгие поиски завершаются успехом — бумага найдена.

В середине 2000-х фамилия подтолкнула Вадима Татищева обратиться в суд. Точнее, не сама фамилия, а то, что ее указали в названии ресторана «Татищевъ». Тот располагался в подвальном помещении пермской мэрии на Ленина, 23. Площади арендовала сеть ресторанов «Прикамье», к этому ООО Татищев и подал иск.

— Ленинский суд запретил использовать фамилию Татищев и присудил мне 10 тысяч рублей. Но они (то есть «Прикамье». — Прим. ред.) подали на пересуд, и второй суд (областной. — Прим. ред.) всё отменил. Дальше подавать апелляции я не стал, — рассказывает Вадим Татищев.

Вывеска «Татищевъ», правда, всё равно исчезла со здания мэрии: ресторан закрылся, на его месте сначала организовали спорткафе, а потом — столовую.

Время, когда Вадим Татищев руководил в Перми дворянским собранием, совпало с периодом активных разговоров о том, что в городе обязательно должен появиться памятник его основателю. Так что Вадим Константинович даже успел поучаствовать в рабочей комиссии.

— В нее также входил журналист [Владимир] Михайлюк, который когда-то появился в Ветлянах, считая, что мой отец — непосредственный потомок Василия Никитича Татищева, — рассказывает Вадим Татищев. — Группу собирали, чтобы выбрать место для памятника. Были варианты: у галереи (на берегу), у гостиницы напротив ЦУМа, на Комсомольской площади и в районе Перми II. Но Аркадий Каменев — он в то время был мэром — решил поставить на Разгуляе, потому что отсюда начиналась Пермь. Был еще проект построить рядом мэрию, но на этом месте сейчас стоит здание «Лукойла».

Тесных связей с другими Татищевыми у Вадима Константиновича сейчас нет. Однажды встречался с двоюродным племянником, но семейного общения не вышло — просто поговорили. Похожая история сложилась с двоюродной сестрой, живущей в Москве. Несколько раз он находил однофамильцев в Перми, но выяснить, относятся ли они к дворянскому роду, не удалось.

— Много лет назад мне в библиотеке сказали, что есть студентка Татищева. Я ее нашел, но оказалось, что фамилия у нее по мужу, с которым девушка уже развелась, — говорит Татищев. — А в прошлом году в той же библиотеке Пушкина сказали, что есть мальчик с такой же фамилией. Я отцу этого мальчика как-то вечером позвонил, хотел узнать, кем были его родители. Но он, видимо, был навеселе. Ответил: «У нас отец — Василий Никитич» (который основал Пермь. — Прим. ред.). Я понял, что серьезного разговора не получится.

На вопрос, не было ли у него когда-нибудь политических амбиций — например, стремления занять кресло мэра (оно как раз освободилось), Вадим Татищев однозначно отвечает: «Нет». Говорит, что даже не рассматривает этот вариант, хотя громкая фамилия могла бы помочь в таком деле.

— Для меня это (сведения о дворянстве. — Прим. ред.) формальность, — комментирует он. — Я под каким соусом мог бы претендовать на что-то? Если бы у меня были какие-то заслуги в промышленности или административных делах... А я — рядовой житель города. Политическая карьера мне не нужна, и сыновьям — тоже.

Ранее мы разбирались, почему историки расходятся в мнении о возрасте Перми: некоторые говорят, что городу вовсе не 300 лет.