Обвиняемые по делу о пожаре в шахте в Соликамске просили о домашнем аресте. Суд оставил их в СИЗО

В зале суда сейчас находятся два обвиняемых и их представители. Заседание началось.

Обвиняемые представляются судье.

Максим Канищев — из Сибая, Башкирия, женат, есть сын, имеет высшее образование. Живет в Березниках. Купряшкин Андрей — 70-го года рождения, из Воркуты, Коми. Женат, есть дочь. Имеет среднее специальное образование. Живёт в Березниках.

Купряшкин говорит, что у него есть астма, грыжа позвоночника, но инвалидности нет.

Следователь и адвокаты Канищева и Купряшкина ходатайствуют о продлении ареста, адвокаты при этом просят о домашнем аресте. Адвокат Канищева ходатайствует о допросе его жены, прикладывает письмо о внесении залога в сумме 500 тысяч рублей. Адвокат Куприяшкина тоже говорит про залог, сумма та же.

Адвокаты спрашивают у следователя, установлена ли причина пожара. Тот говорит, что нет.

Следователь высказывается против внесения залога.

Канищев выступил против ходатайства следователя: «Не согласен, злого умысла у меня нет. Скрываться от следствия я не намерен». Обвиняемый просит домашний арест. Он объясняет: «У отца сильная форма рака. Проблем с законом у меня не было. Прошу сменить меру пресечения на домашний арест».

Прокурор отвечает, что Канищев может узнавать все о состоянии отца через адвоката — «это не проблема».

— Я согласен, что имели место быть какие-то нарушения в шахте, но я был до последнего момента в шахте, — говорит Канищев.

— Вы согласны с обвинением? — спрашивает судья.

— Скорее, не согласен, — отвечает Канищев.

Ранее, на прошлом заседании суда, Канищев стал единственным обвиняемым, который частично признал вину.

Высказывается Андрей Купряшкин. Он не согласен с мнением следователя:

— Я не скроюсь. Я работал около 20 лет в шахтах. Я зарабатывал на преждевременный выход на пенсию. В этом году собирался оформлять документы на пенсию. У меня хронические заболевания. Престарелые родители. Им надо помогать в огороде. Я остаюсь один у них помощник. Воздействовать на свидетелей я не могу. Нахожусь в дружеских отношениях со своими рабочими.

— Мне нужно обследование сложной медицинской техникой, — говорит Купряшкин. — В СИЗО не могу пройти такое обследование. Уколы в СИЗО поставить могут, но лечение недостаточное. Это мне говорят врачи в СИЗО.

Судья спрашивает, есть ли у Купряшкина какой-то диагноз под вопросом. Купряшкин отвечает, что да, есть — онкология.

Купряшкин продолжает:

— С обвинением не согласен. Я собирался спуститься в шахту, но не получилось по многим обстоятельствам. Позже прозвучал сигнал. Я даже не успел пройти проверку на ТБ. Если бы успел, то я с ними бы лежал. Во время спасательных работ я провел спасателей в забой. То есть принимал активное участие в спасении.

Судья выслушал обвиняемых, зачитывает общую информацию.

Сейчас суд исследует письма от «УС-30» о том, что предприятие гарантирует внесение залога до 500 тысяч рублей.

В зал суда входит жена Максима Канищева. Она работает ламповщиком второго разряда на предприятии. Оксану Канищеву пригласили, чтобы она охарактеризовала мужа.

— Как отец он хорош, — говорит женщина. — Занимается ребенком, всю жизнь работает на шахте. О нем в газетах писали...