Потеряли кадры, знания и предприятия. Модельер Игорь Чапурин — о том, почему все хотят шить худи и других проблемах моды в России

В одежде от Игоря Чапурина можно увидеть не только российских, но и зарубежных звезд: Наталью Водянову, Наоми Кэмпбелл и других. Он выпускает коллекции pret-a-porter и haute couture (то есть готовой одежды и высокой моды), а также создает костюмы и декорации к театральным постановкам.

Встретиться с известным дизайнером и задать ему вопросы о современной моде в конце мая смогли участники форума «Дни пермского бизнеса»: Игорь Чапурин был одним из спикеров сессии о развитии брендов. Мы также побывали на этой встрече. Публикуем выдержки из высказываний модельера.

Начиная разговор с пермяками, Игорь Чапурин обозначил, что считает главной потерей индустрии моды за последние десятилетия.

— Да, в свое время мы лишились легкой промышленности. Да, в свое время было закрыто очень много производств. Но я понимаю, что самая главная потеря — это кадры, знания. Было уничтожено два новых поколения знаний, ибо этих людей просто не воспитывали, — отметил он. — Все хотят быть дизайнерами. Никто не хочет быть конструктором. Никто не хочет быть технологом. Это стало максимально непрестижной профессией. Соответственно, надеяться, что потенциально умные, задорные, стратегически мыслящие люди захотят с нуля получать сейчас это образование — конечно, утопическая история.

Получение знаний Игорь Чапурин назвал важнейшей инвестицией молодых дизайнеров в самих себя. Но признался, что уровень образования в этой сфере сейчас оставляет желать лучшего.

— Я вижу, какие поверхностные знания сейчас даются в очень многих колледжах, — прокомментировал модельер. — К тебе приходят на стажировку или ты пытаешься пригласить на работу молодого человека. Когда ты говоришь слово «реглан» (вид покроя рукава. — Прим. ред.), он даже не понимает — ему кажется, что ты ругаешься. Когда ты говоришь «супатная застежка» (то есть потайная. — Прим. ред.), он смотрит на тебя, как будто ты его оскорбляешь. Взращивается, к сожалению, новое поколение дизайнеров, которые ничего не могут инициировать в моде. Потому что эти знания надо приобретать.

По словам Игоря Чапурина, многие портные сегодня не понимают, как работать со сложными тканями и выкройками.

— Шить свитшоты, худи и футболки — это одно. Шить тончайший шифон, делать «американку» (шов для тонкой ткани. — Прим. ред.), сложнейшие драпировки — это совершенно другое. Новое поколение портных этого не видело и не понимает. Мы, когда приглашаем на работу нового портного либо технолога, прежде всего открываем архивы haute couture — чтобы ошарашить человека тем, что возможно. Поэтому первый посыл тем людям, которые отвечают за возрождение легкой промышленности, — надо возрождать учебные заведения, которые были в свое время.

Причем речь не только о вузах, но и об учреждениях среднего образования — главное, чтобы там учили всему, что необходимо знать специалистам индустрии моды и дизайна.

— У меня один из самых главных умных поступков в жизни — я после десятого класса ошарашил родителей, что не пойду в институт, а пойду в техникум, — поделился Игорь Чапурин. — [Сказал], что хочу понять, как строится одежда, как она шьется — хочу в этом разобраться. В связи с этим я попал в армию и не жалею об этом. Вернувшись, я с красным дипломом окончил техникум и с любым своим специалистом говорю на равном с ним языке (Игорь Чапурин также учился в Витебском текстильном институте. — Прим. ред.).

Одним из вариантов обучения для начинающего дизайнера или модельера Игорь Чапурин назвал стажировку у известных специалистов в этой области.

— Когда мы говорим про итальянскую, французскую индустрию моды, то там из поколения в поколение передаются и развиваются технологии. Это видно и в текстильной промышленности, и в швейной промышленности, и в дизайне, — прокомментировал он. — Величайшие современные дизайнеры и дизайнеры ХХ века — они все у кого-то учились. Пьер Карден — у Диора, Ив Сен-Лоран — тоже <...>. То есть все дизайнеры проходили некую школу обучения у величайших брендов.

Кто из российских кутюрье согласится принять на стажировку, Игорь Чапурин с ходу сказать не смог. Предположил, что можно обратиться в Дом моды Валентина Юдашкина (там остались специалисты, с которыми работал модельер), к Алене Ахмадулиной. Предложил писать ему самому.

— У нас, например, есть почта chapurin@chapurin.com. Она выведена на моего ассистента, — рассказал дизайнер. — Когда пишет кто-то из студентов колледжа, института, то [ассистент] просто мне пересылает — я смотрю портфолио. Всегда лично отсматриваю. Если человек кажется мне интересным с точки зрения траты моего времени, тот же секретарь начинает общаться. Всё реально.

Модельер уточнил, что из-за утерянной традиции наставничества сегодня далеко не все понимают: главное в стажировке — обучение. В качестве примера привел конкурс молодых дизайнеров «Русский силуэт», по итогам которого он как член жюри обязывался принять на стажировку выбранного им участника.

— Два раза была одна и та же история. Я тратил на это время, анализировал, кого-то выбирал. Когда мои помощники звонили этим ребятам, то дважды слышали один и тот же вопрос: «А сколько вы нам за это заплатите?»

Дизайнер поделился своим опытом обращения к известному модельеру — Вячеславу Зайцеву. После армии, сразу после демобилизации, Чапурин поехал в Москву в Дом моды Славы Зайцева.

— Подошел к дому на проспекте Мира, 21 (где находится Дом моды. — Прим. ред.), там не телефонная будка, а просто автомат висел. Я кинул две копейки и набрал Дом моды Славы Зайцева. Попросил, чтобы меня связали со Славой. Он взял трубку, меня пропустили, и я показал первые эскизы, которые рисовал в армии. Он мне сказал очень много полезного. Я очень благодарен, что он не предложил попасть к нему. Потому что я ушел в совершенно другое — современный дизайн, современную моду… Со Славой я бы ушел в такую немножко этнографическую тему. Но я знаю, что у Славы обучалось очень много молодых замечательных ребят, девушек.

Еще одним способом получения новых знаний для самого Игоря Чапурина стало участие в Неделях моды в Париже.

— Я полгода искал выходы, как попасть на встречу с президентом синдиката haute couture и pret-a-porter Франции. Сделал это через эмигранток-аристократок — замечательных пожилых княгинь, которые мне помогли и вывели на эту встречу. Мы попали в расписание Недели моды. Работали с лучшими визажистами, стилистами, парикмахерами, продакшен-агентствами. Нас никто там не любил, мы никому там были не нужны. Но это эгоцентризм французов — они настроены только на себя. Позволяют тебе на своем фоне что-либо пытаться сделать. Если ты работаешь в команде французского бренда, там другое отношение. А когда ты просто из России сваливаешься им на голову, не могу сказать, что ты кому-то нужен. Нет, тебе всё время придется доказывать. Но это тоже работа над собой, и это не страшно.

Именных брендов сегодня меньше, чем в ХХ веке. В названиях используют слова и цифры, а не имена создателей. Игорь Чапурин рассказал, что видит в этом влияние крупных концернов, выкупивших известные дома моды.

— В начале XXI века многие дизайнеры — Валентино, Унгаро, Шеррер — начали продавать свои бренды и уходить на пенсию. Эти компании, как правило, покупали какие-то большие конгломераты. Туда приглашали других дизайнеров. Простой обыватель, который просто интересуется модой, мне кажется, уже давно запутался, сколько дизайнеров было в «Диоре», что происходило с «Гуччи» и другими брендами. То есть культ личностей (в моде. — Прим. ред.), к сожалению, был подмыт большими концернами, которые перестали инвестировать в личность. Им легко было просто уволить любого и взять нового. Это делалось очень просто, даже без комментариев.

Создатели новых брендов, по словам Игоря Чапурина, сегодня нередко инвестируют в раскрутку не собственного имени, а бизнеса.

— Этот бизнес не создает моду. Не войдет в историю, что именно этот бренд сделал новый силуэт, новый крой. Но никто не имеет права говорить, что дизайнер должен всю жизнь посвятить творчеству. Каждый выбирает свой ход. Валентино надоело творить, он продал свой бренд и просто живет в свое удовольствие. А кто-то и не начинал творить, просто создал хорошую бизнес-модель.

Стоит ли молодым дизайнерам бороться, чтобы в названии бренда было указано их имя? Или лучше закрепить в логотипе запоминающееся слово? Однозначного ответа на этот вопрос Игорь Чапурин не дал.

— Посмотрите — Кира Пластинина. Сколько в нее было миллиардов инвестировано — и ничего не получилось. Вроде фамилия, вроде имя, вроде одежда… Не получилось. А 12 STOREEZ — просто название какое-то. Но у ребят получилось.

Чтобы добиться успеха, сегодня недостаточно методов, которые были популярны несколько десятилетий назад. Нужно учитывать огромный поток информации, отметил Игорь Чапурин.

— Когда меня спрашивают, тяжело ли было в то время развивать свой бренд, я отвечаю: было очень тяжело, потому что ничего не было. Но и было очень легко, потому что ничего не было. Сейчас, когда соцсети показывают 1001 новинку и 1001 имя, нормальный человек не справляется с этой информацией, он путается в ней. А когда умные дизайнеры создают что-то новое, на следующий день все начинают это воровать. Тут много проблем.

Как и другие сферы, модная индустрия сегодня переживает период цифровизации. Иногда это выражается в неожиданных формах. Например, вслед за букетами, которые покупают только ради фото в соцсетях, а затем возвращают, таким же образом стали поступать с одеждой. А потом появилась цифровая одежда, которую нельзя пощупать — она существует только в виртуальном пространстве. Чтобы получить фото (хотя это скорее коллаж) в таком наряде, нужно предоставить дизайнеру свой снимок в обтягивающем костюме на нейтральном фоне. Подобные услуги предоставляют даже крупные известные бренды — Dolce & Gabbana, Gucci.

— Да, понятно, деньги не пахнут, но это вообще гибель для индустрии, — прокомментировал Игорь Чапурин. — Инновации нужны. Когда мы создавали (и создаем) разные коллекции, использовали самые новые прекраснейшие ткани, где [узоры] были вырезаны лазером, где был фосфор (и ткани светились). Это всё нужно, это развивает. Но нужно [подходить] деликатно. Потому что очень много инновационных решений [ведет] к упрощению. А иногда простота — это залог максимальной деградации.

Когда дизайнеры в регионах создают свои бренды, у многих возникает вопрос, так ли необходимо добавлять местный колорит в коллекции одежды. Игорь Чапурин не раз говорил, что гораздо важнее — собственный стиль. Об этом же он сказал и во время пермского форума.

— Очень долгое время рассуждается, что наша мода обязательно должна быть какой-то своей. Я пытался в этом разобраться. Даже задал одной из самых знаменитых пиарщиц Франции вопрос, как она видит русского с русскими традициями. Она ответила: «Ну, посмотрите на Chanel, Dior, остальные французские бренды. Что национального вы в этом видите? Это просто стиль, индивидуальный дизайн, какое-то новаторство».

При этом важно, чтобы дизайн и его презентация не были устаревшими.

— Я показывал в Париже «Анну Каренину» (коллекцию по мотивам романа Льва Толстого. — Прим. ред.) — это было под ремиксы Depeche Mode, — привел пример дизайнер. — То есть я всё время рассказывал о культуре России, но современным языком. Если пермские дизайнеры не зациклятся на цвете ольхи, на цвете какого-то местного камня, либо екатеринбургские дизайнеры не будут делать только изумрудно-зеленые коллекции, то это будет огромная победа.

Еще одна тема, которую затронул модельер во время обсуждения, — потеря многих предприятий легкой промышленности, которые работали в советские годы, но не смогли пережить 1990-е. В качестве примера дизайнер привел город Великие Луки, где родился и вырос.

— Я не был в Великих Луках очень долго. Недавно случайно оказался там, увидел фабрику, которую возглавляла мама. Это было огромнейшее производство, которое делало ткани, дизайны и рисунки, кроило и шило, продавало — в том числе вне страны. [Сейчас] фабрика заколочена, она уничтожена. Этот пример — к тому, что я за возрождение. Кстати, Слава Зайцев всегда говорил, что традиции надо не придумывать, а возрождать, но очень деликатно.

Игорь Чапурин предположил, что и в Пермском крае есть закрытые предприятия, которые можно восстановить.

— Есть люди, чьи мамы и бабушки тратили на это свою жизнь. Если бы край смог возобновить эти производства в каком-то новом формате, либо как-то привязав это к своим дизайнерам, наверное, это было бы правильным ходом. Понятно, что разрушать — не строить, но возобновлять — это очень благородная миссия. Я, когда случайно оказался в Великих Луках и увидел разрушенную трикотажную фабрику, понял: если бы она существовала, то я бы предложил в память о моей маме сделать там какую-то часть продукции, либо просто там отшиваться. То есть во мне это есть. Если это будет в дизайнерах Пермского края, то это будет одна из самых главных побед для региона, для этой земли.

Ранее мы публиковали фото с показа мод пермских дизайнеров — он также прошел во время форума «Дни пермского бизнеса». Одна из представленных коллекций была посвящена 300-летию города.