Игорь Кожевников: «С 2011 года через управление службы судебных приставов происходил наглый обнал!»

В июле 2019 года СУ СКР задержало действующего в то время главного пристава Прикамья Игоря Кожевникова. По версии следствия, вместе со своей подчиненной Александрой Мардановой в ноябре 2017 года и январе 2018 года он получил взятки в сумме 550 тысяч рублей и 600 тысяч рублей за «незаконные действия в пользу взяткодателя» от коммерческих структур. Также в схеме участвовали и другие сотрудники ФССП. Часть взяток передавалась за возбуждение незаконных исполнительных производств, с помощью которых бизнесмены обналичивали денежные средства.

Кожевникову предъявили обвинение в получении двух взяток на общую сумму 1,15 млн рублей — это особо крупный размер, тяжкое преступление, кроме того, следователи считают его причастным к 36 фактам получения взяток, а также к мошенничествам. Ему грозит до 12 лет лишения свободы. Сам он заявил о своей невиновности.

Кожевников был арестован и пробыл в СИЗО полтора года. Вечером 22 января 2021 года его должны были выпустить из СИЗО в связи с истечением предельного срока содержания под стражей без всяких ограничений ввиду того, что следствие так и не предъявило ему окончательное обвинение в установленный законом срок. Однако 21 января следствие обратилось в суд с ходатайством о замене меры пресечения на запрет определенных действий. Сейчас обвиняемый имеет право свободно передвигаться по территории РФ, но ему запрещено общаться с фигурантами уголовного дела, свидетелями, использовать средства связи (можно только позвонить по телефону для вызова экстренных служб). Также ему запрещено пользоваться интернетом и общаться в соцсетях.

Игорь Кожевников дал 59.RU эксклюзивное интервью, высказав свою позицию по обстоятельствам обвинения. Интервью наш собеседник дал на законных основаниях, учитывая меру пресечения.

«Получается, я сам себя посадил»

— Расскажите, при каких обстоятельствах на вас возбудили уголовное дело.

— В середине 2017 года к нам в управление поступила жалоба о хищении 2,6 миллиона рублей у ООО «КПК» (редакция не смогла найти об этой организации какую-либо конкретную информацию, так как зарегистрированных под таким названием фирм много. — Прим. ред.) по предъявленным в Мотовилихинский районный отдел судебных приставов удостоверениям комиссии по трудовым спорам. В ходе проверки выяснилось, что уже с 2015 года в управление поступали удостоверения КТС на крупные суммы, а по факту хищения денег с ООО «КПК» в полицию был направлено сообщение о преступлении.

Все исполнительные производства, возбужденные на основании удостоверений КТС, в начале сентября 2017 года были переданы на исполнение в межрайонный отдел судебных приставов, который возглавляла Марданова А. С. Оснований подозревать ее в том, что за исполнение указанных исполнительных производств она получает деньги, у меня не было, так как исполнение было организовано в точном соответствии с законом. Сейчас же версия следствия такова: Марданова организовывала исполнение удостоверений КТС в 2017–2018 г., а за перечисление денег лжевзыскателям, то есть за обналичивание брала с заинтересованных лиц деньги и якобы передавала их мне.

Отмечу, что еще в 2017 году мы подозревали, что эти удостоверения КТС были сомнительного происхождения: взыскателями являлись 18-летние лица и суммы были очень большие — десятки миллионов рублей. Мы эти КТС выявляли и отказывали по формальным основаниям. По-другому мы не можем отказать. В сентябре 2017 года, когда этот беспредел начал принимать извращенные формы, мы стали передавать материалы в отделы полиции для проверки на предмет мошеннических действий и фальсификации документов. В это же время я сообщал о возможном обналичивании денежных средств через службу судебных приставов органам прокуратуры, ФСБ, УБЭП (управление по борьбе с экономическими преступлениями). С января 2018 года мы вообще не принимали удостоверения КТС. А потом, в начале февраля, издали соответствующее указание — фактически я превысил свои полномочия, что эти исполнительные производства необходимо проверить аппаратом нашего управления, то есть отделом исполнительного производства. А это в их работу не входит.

Перед возбуждением исполнительного производства наш отдел исполнительного производства должен привлекать органы налоговой инспекции. Мы запрашивали справку 6-НДФЛ о количестве работающих в тех фирмах человек. Естественно, когда приходит ответ, в котором налоговая служба пишет, что в компании работает один человек, он же и руководитель, он же главный бухгалтер, — сразу понятно, что это фирмы-однодневки, о которых на каждом углу кричат, но никто с ними не борется.

Между тем в полномочия приставов входит только проверка соответствия удостоверения КТС федеральному законодательству. Производство возбуждают, при поступлении денежных средств на счет управления судебных приставов их списывают.

Проверяла эти исполнительные производства и прокуратура. А в апреле 2018 года проверку проводила и краевая прокуратура. Позже они дали нам ответ, что нарушений не выявлено. Хотя мы пальцем показывали: смотрите, здесь, возможно, происходит обналичивание денежных средств. «А что мы сделаем? Всё законно», — сказали они.

Ситуация обострилась только тогда, когда вскрылись исполнительные листы, по которым обнал с очень крупными задолженностями шел с 2011 года. Например, там был лист от 2015 года на 540 миллионов рублей. Деньги по исполнительному производству списались в течение одной недели. Таких производств было много. 180, 280 миллионов... Понимаете? Эти исполнительные листы появились по решениям, которые реально вынесли суды. Но формально мы с ними сделать ничего не могли. Ну как? Судебные решения не обсуждаются, они подлежат безусловному исполнению. Поэтому не было оснований полагать, что у нас приставы занимаются незаконной деятельностью и берут деньги за какие-либо действия незаконного характера.

Еще раз отмечу, что в тот период, когда шли эти удостоверения КТС, я регулярно докладывал об этом в органы ФСБ, УБЭП и прокуратуру. Реакция была нулевая. А сейчас я здесь крайний сижу. Уголовное дело, возбужденное в отношении меня, заведено благодаря тому материалу, который я сам же направил в правоохранительные органы. Получается, я сам себя посадил.

— Как вы думаете, почему не было никакой реакции после проверки правоохранительных органов по удостоверениям КТС?

— Никому не хотелось с этим бороться. С 2011 года через управление службы судебных приставов, как и через ряд других управлений РФ, происходил грубый наглый обнал законного характера! Если бы не было заинтересованности определенных лиц в обналичивании денежных средств, а это, думаю, главным образом похищенные деньги из бюджетов всех уровней, то и не было бы и всей этой ситуации. И все говорят, что сделать ничего было нельзя, так как всё по закону.

Я люблю приводить пример: в микрофинансовой фирме бабушка берет кредит в пять тысяч рублей, а через год отдает свою квартиру. Всем понятно, что это наедалово, а ничего с этим сделать нельзя: всё законно. А я высветил проблему, о которой все молчали. Получается, я сам себе могилу копал. Все молчали. Если бы я тоже сидел молча, ничего бы этого и не было. Бывшие сотрудники, которые занимались обналичиванием, сразу стали распространять очень нехорошие слухи. В 2018 году меня практически начали травить, особенно в телеграм-каналах. Публикация против меня там стоила от 30 до 80 тысяч рублей.

Мне и СМС на телефон присылали: «Залез не туда», «У вас есть дети» и прочее.

— Когда вас задержали, в 2019 году вы давали признательные показания, а потом в начале 2020 года от них отказались. Поясните сейчас свою позицию?

— Коротко. После задержания я полностью отрицал свою причастность. Через два месяца пребывания в СИЗО мое психологическое состояние было соответствующим (система давно работает), и я совершил попытку суицида. Я оговорил себя, сказав, что Марданова отдавала мне 50% от тех сумм, которые получала по двум эпизодам. Причем это изначально не могло быть правдой, так как установлено, что деньгами Марданова делилась со своими подчиненными, непосредственно исполнявшим исполнительные производства. Это я сделал за обещание домашнего ареста.

От признательных показаний я отказался, когда меня не выпустили под домашний арест. Это было подло. Всё уголовное дело сейчас строится только на показаниях моей подчиненной Мардановой. Я уверен, что следствие фальсифицирует доказательства по делу с ее помощью. Объективных доказательств моей причастности нет.

«У всех была своя "поляна"»

— Вы говорите, что всё дело в отношении вас построено только на показаниях вашей подчиненной Александры Мардановой. То есть она сотрудничает со следствием?

— Всё началось с того, что в 2019 году Марданову задержали по подозрению в мошенничестве. Причем заявление о мошеннических действиях поступило через полтора года после того, как преступление якобы случилось. Потом Марданова заключила досудебное соглашение и сказала, что брала взятки, но отдавала их мне «до копейки». Вы можете такое представить?

Конструкция уголовного закона такова, что человек, который заключает досудебное соглашение, имеет все бонусы и преференции. То есть Марданова будет иметь судимость, но ее освободят от уголовного наказания. Какой же человек не пойдет на такое соглашение? Были основания обвинять ее во взяточничестве, но таких обвинений нет. У нее статья только «Мошенничество».

Сейчас ситуация разворачивается таким образом, что все 15 фигурантов — а возможно, их и больше, некоторые подтянуты как свидетели — дают следствию «нужные» показания и тоже за освобождение от наказания.

Некоторые лица, которые ведут следствие, мне говорили: «А куда вы полезли», «У всех была своя "поляна"». Вот эти «поляны» я здесь и разрушил... Всем понятно, что здесь заинтересованные лица не только в Перми, но и выше. Это, по-моему, вендетта называется? Месть. Я должен сесть, причем сесть один, а все остальные фигуранты от наказания освобождаются. Всё нормально, они чистенькие.

Следствие ведется однобоко. Всё, что в мою пользу, извращается. Факты подгоняются под версию следствия. Их версия, как вам сказать... Так обналичивает только дурак. Я прошел все ступеньки на этой службе. Схема, которую озвучивает следствие, абсурдна.

— Что именно сообщила Марданова на очных ставках с вами?

— Ну, например, она говорила, что 16 ноября 2017 года Ахтимиев передал ей для меня взятку, а она передала ее мне на следующий день, 17 ноября. Это легко подтянуть по биллингу, что и было сделано следствием. Но в итоге, когда всё стали перепроверять, установили, что 17 ноября я был у стоматолога. Это вообще другой адрес, который не совпадает с адресом управления судебных приставов. Поэтому на очной ставке Мардановой пришлось говорить, что эту взятку она якобы передала мне 11 ноября. А как же дата получения денег от Ахтямиева — 16 ноября? Полная нестыковка по датам. И таких ляпов в деле десятки.

Абсурда в показаниях Мардановой много. Также — она якобы передавала мне взятки от разных лиц в разное время. Не суммировала их и не приносила сразу, даже если они передали ей деньги в один день. То есть по мере выявления обнальщиков, которые носили ей взятки, она добавляла в показания эпизоды по новым лицам. А они не могли их вставить в дело по хронометражу. Сначала был один, они его вставили в дело. Потом они вставили взятки от другого. Потом появились еще два обнальщика.

Причем Марданова якобы помнит все события трехлетней давности. Она помнит, как я был одет, помнит достоинства купюр, все разговоры. Как видеокамера — помнит всё. На вопрос о феноменальной памяти она ответила, что вела списки, в которые вносила все даты, места, точное время передачи денег. Вот такой компромат.

— Вы видели эти списки?

— Конечно, нет. Их не существовало в природе. Когда я спрашивал, изъяли ли эти списки, следователь Чушников А. В. вообще снял этот вопрос. Я написал жалобу о попытке фабрикации дела в прокуратуру. После этого следователь рассмотрел мое ходатайство об экспертизе этих якобы имеющихся списков, где и сообщил мне, что следствие ими не располагает, не знает об их существовании, и поэтому экспертиза невозможна.

Кстати, почему об одних обнальщиках Марданова помнит любые детали, а по двум другим — не помнит ничего? У нее же списки! Марданова ответила, что эти записи у нее разорвала и съела собака.

В распоряжении редакции есть протокол очной ставки. Действительно, на вопрос обвиняемого Кожевникова Александра Марданова отвечает, что ее записи «съела собака».

— Я восстановила свои записи по обрывкам бумаги и воспроизвела их машинописным текстом, — говорит Марданова.

— Собака съела записи избирательно по Алексееву, хотя весь период взяток от Алексеева совпадает с периодом передачи взяток от Ахтямиева и Варламова и эти записи велись последовательно соответственно хронологии, то есть подряд? — уточняет Кожевников.

Марданова отвечает, что она не знает, почему «собака съела избирательно, так как находилась в СИЗО».

— Какие еще обстоятельства сообщила Александра Марданова?

— По ее версии, Ахтямиев и Варламов приносили фиктивные КТС в отдел судебных приставов, Марданова организовывала их исполнение. И когда деньги уходили с депозита от должника, мы потом их якобы перечисляли лжевзыскателям. Таким образом происходило обналичивание. И якобы определенный процент за эту операцию я брал через Марданову. Причем, по версии следствия, все отделы этим занимались, а я сидел как спрут (изображает).

Марданова говорит, что она приносила мне взятку, а через 2–3 дня я ее вызывал, отдавал 15–20 тысяч рублей и говорил: «Это для девочек». Ну девочки — это «исполнители». Еще по ее показаниям был эпизод: она якобы принесла мне деньги, я их положил «в карман», потом открыл стол и 500-рублевыми купюрами отсчитал ей 15 тысяч рублей «для девочек». А потом она сказала, что отдала в общей сумме 300 тысяч рублей из своих денег «для девочек», потому что я обещал ей должность заместителя УФССП. Абсурд.

Отмечу, что, по версии следствия, все посредники и исполнители якобы просто работали на меня и ничего не брали. За что тогда они работали? Может, я им симпатично улыбался?

Также Марданова в своих показаниях говорит, что 5–6 миллионов рублей я требовал для того, чтобы сыграть свадьбу своей дочери. Это бред. Свадьба обошлась в сумму среднемесячного дохода моей семьи. Видеозапись свадьбы есть на изъятом ноутбуке. Всё проверено следствием, и всё не в их пользу, однако сомневаюсь, что в дело что-то вложено. Следователи даже съездили в Воронеж, чтобы спросить у тамады, сколько сотен тысяч мы отдали ему на свадьбе. А мы отдали тамаде всего 25 тысяч. А за банкет — 147 тысяч.

Следователи не смогли обнаружить у меня никакого подозрительного имущества — а мою жизнь просветили полностью, как под микроскопом. У меня ничего нет. Я сейчас живу в съемной квартире. Мой дом 100 кв. метров в Тамбовской области уже разваливается. Жаль, фото не взял. «Трехэтажный дворец» (смеется). Когда туда приехали на обыск, у следователей отвисла челюсть. Так коррупционер не живет. У меня там даже нет нормальных стульев! Имея такие доходы, я, наверно, мог себе дом отремонтировать. А там уже обои отваливаются.

Любое преступление финансовой направленности всегда оставляет след. В моем деле финансового следа обнаружено не было. У меня и моей семьи нет никакого дорогостоящего имущества. Я и члены моей семьи ни разу не были за границей. Я могу отчитаться за каждую копейку. Всё мое имущество оценено в 6 миллионов рублей. А доход моей семьи за три года составил 6,5 миллиона рублей.

Про меня пишут, что я не имею друзей среди других органов и ведомств. Это действительно так. Я никогда не любил с параллельными органами завязывать личные отношения. Нехорошо это, потому что потом необходимо будет выполнять некоторые просьбы, которые могут привести к плохим последствиям. Я не шел на поводу у прокуратуры и судейского сообщества. Никогда ни под кого не прогибался. Поэтому и стал здесь неугодным.

— Каким образом в вашем деле фигурирует экс-прокурор Индустриального района Перми Сергей Мурай, которому также предъявили обвинение?

— Да, согласно обвинению, еще одним фигурантом нашего дела как посредник во взяточничестве стал Сергей Мурай. Якобы он предъявлял исполнительные листы в межрайонный отдел Мардановой, а потом отдавал ей деньги, «завернутые в листок», прямо в здании прокуратуры. А на листочке писал конкретный процент за такую-то организацию. А деньги она якобы несла лично мне через дорогу в соседнее здание. Это всё также следует из показаний Александры Мардановой. А я с Мураем С. вообще не знаком, как и с остальными людьми, которые якобы передавали деньги Мардановой для меня.

По просьбе Игоря Кожевникова публикуем его обращение к правоохранительным органам: «Я прошу Центральный аппарат СК РФ, Генеральную прокуратуру РФ обратить внимание на мои доводы. Прошу учесть, что следователь Чушников А. В. представляет всё не так, как есть, а так, как ему надо. Прошу назначить проверку по фактам необъективного ведения расследования по данному уголовному делу».