«Иногда шепот слышно лучше, чем крик»

В марте в полку пермских арт-объектов прибыло – на стене детского сада № 404, что по адресу Сибирская 22, появилось затейливое деревянное граффити под названием «Синтаксис» от пермского художника Ильи Гришаева. Номер садика (в интернете число 404, как известно, имеет вполне определенные коннотации) оказался очень подходящим – объект словно бы затерялся в городском пространстве. Не было ни шумного открытия, ни дежурного скандала. Возможно, сказался тот факт, что легендарная паблик-арт программа музея PERMM на этот раз только оказала «Синтаксису» поддержку, а непосредственно реализован он был в рамках другого проекта – «Вектора Перми». Но дело, как выяснилось, не в этом – сам Илья Гришаев признался, что незаметность его творения является частью авторского замысла.

– Надеюсь, ты не станешь спорить, что пермяки еще довольно слабо знакомы с твоим творчеством. Так что имеет смысл представиться.

– Я Илья Гришаев. Я могу сказать про себя, что мне интересно работать с формой, с языком формы. Это почти абстракция, почти формализм. В общем-то, обо мне все. А путь… ну, стоит только отметить, что у меня близкое к классическому художественное образование. Хоть и дизайнерское, но близкое к традиционному. Существует целая плеяда художников, которые от традиционного художественного образования к современному искусству, точнее, к самому себе. И я в том числе.

– Может быть, сочтешь нужным упомянуть какие-то конкретные проекты?

– Самым большим, пожалуй, был проект в Пермской художественной галерее – резиденция «Современная деревянная скульптура». Там был ряд художников, которым поставили условие сделать выставку за две-две с половиной недели. И я тоже принимал в этом участие.

– А что касается непосредственно проекта «Синтаксис»? Как он возник?

– Изначально мной был придуман проект, но он был немного абстрактным, не привязанным к месту. Тогда Наиля Аллахвердиева, куратор проекта, предложила мне два варианта размещения – сквер имени Пушкина, где работа выполнена сейчас, и ещё одно место, ближе к Оперному, не помню точного адреса. В итоге я, так или иначе, остановился на сквере Пушкина. Мне понравилось здание детского садика, которое выходит стенами на этот сквер – с ним сложно и интересно работать. Были разные эскизы проекта, разные наработки. То, что получилось в итоге – наиболее оптимально.

– Ты говоришь больше о технической и формальной стороне, мне же сейчас интереснее концептуальная – как проект возник у тебя в голове?

– Я думал: если кто-то заказывает мне определенный проект – что он от меня хочет? И поскольку заказчик обращается ко мне как к художнику – значит, он хочет получить от меня нечто сверхличное, сверхсубъективное. Было бы очень просто сделать нечто общепринятое и приятное всем. Но для меня важно было сделать именно личностный проект.

– А выбор материала для тебя принципиален? Я слышал, что изначально проект мыслился не как деревянный.

– Дерево было условием. Для меня материал был таким же условием, как место. Я не рассматривал другие материалы. Мне было интересно, будет дерево как-то покрашено или обработано – интересно, насколько зрителю будет понятно, что это именно дерево. Кроме того, этот материал естественно присутствует на фасадах стен. Дерево – это нечто сугубо традиционное. С деревом приятно работать, приятно просто его ощущать.

– Верно ли, что во время разработки проекта ты вдохновлялся многими другими художниками и работами? Можешь их перечислить?

– Это мои друзья. И близкие, и совсем далекие. Я действительно показывал Наиле другие решения подобных задач, но они, конечно же, все чуть-чуть да разные. Разные здания, масштабы, города, климат.

– Ты же понимаешь, что твой проект незаметен? Люди приходили на открытие и спрашивали «А что, объект уже сняли?». Это часть твоего замысла? Насколько вообще тебя интересует идея незаметности искусства в среде? Есть такое понятие – «нонспектакулярное искусство», или «нонспектакулярный флешмоб», оно как раз об этом.

– Запишу себе это слово. Думаю, для меня это действительно очень важно – именно в этом проекте. Публичное искусство неизбежно воздействует на человека, даже если он того не хочет. Но у меня иная позиция: мне важнее, чтобы человек сам пришел к работе, а не работа пришла к нему. Чтобы я не навязывал никому никаких мнений или суждений. Я хотел, чтобы человек мог обратиться к моей работе только по своему желанию. И чтобы воздействие было индивидуальным, а не тотальным. Я старался выдержать этот личный уровень. Я хотел, чтобы у моей работы был соответствующий уровень громкости высказывания. Иногда шепот слышно лучше, чем крик. И я счел, что спокойное высказывание будет отчетливее слышно на шумных улицах города. У нас очень плохая визуальная и звуковая экология, и никто за этим совершенно не следит. На самом деле, проект должен был быть еще менее заметным. Изначально я не рассчитывал, что стены будут покрашены в темный цвет и что моя работа будет так выделяться на нем. Но, надеюсь, покраска оказалась не лишней и все в итоге получилось хорошо.

– Тебя вдохновляют или просто нравятся какие-то другие образцы городского паблик-арта?

– Мне очень нравится проект Терезы Химмер. Я делал свою работу после Терезы и неизбежно оглядывался на этот проект. Жаль, что я не познакомился с ней, когда она приезжала в Пермь – мне было бы очень интересно с ней пообщаться, я бы даже согласился устроиться волонтером, помочь ей реализовать проект. Еще очень нравится работа Сергея Горшкова – деревянные ангелы, очень незаметные ангелы на фасадах домов. Они тоже ненавязчивые, и ты видишь их, по сути, только тогда, когда ты в настроении их увидеть.

– Чем для тебя оказался опыт работы в публичном пространстве? Планируешь еще к нему обращаться или будешь делать то, чем занимался раньше?

– Сейчас я продолжаю рисовать то, что и всегда рисую. В данный момент работаю над одной выставкой. А насчет опыта… Конечно, выход на улицу, работа с пространством – это совершенно иной опыт, другие правила. Пространство улицы – это не девственно чистое пространство листа, оно уже существует и тебе приходится встраиваться в этот контекст. Это очень интересно – это вызов, на который приходится отвечать.