Валентин Мурзаев: «И вновь "призрак бродит по России..."»

Каждый год для меня 19 августа – это тихо-сакральная дата. Ничего не праздную, а просто сижу и вспоминаю. Примерно так же, как самые настоящие фронтовики (проведшие не один месяц на настоящей передовой, а не заглядывающие туда с поручениями от штаба) первые послевоенные годы не праздновали День Победы – в лучшем случае им удавалось «строить» вечерком бутылку с более-менее нормальной закуской. Или как бывшие лагерники сидели на кухнях 5 марта или 30 октября, в основном молчали. Примерно такие аналогии. Хотя, конечно, не дай Бог нам хлебнуть такой судьбы, но все же – какой-никакой поворот, «жизнь до и после» и т. д.

Все как-нибудь хочется найти и отсканировать номер «Пермских новостей», где хорошо видно, как я, 18-летний пацан, стою на контейнере среди моря голов того памятного митинга за пермским «Домом Советов». Кстати, тот самый контейнер простоял на том же самом месте еще года два. Мне еще грешным делом думалось: «А не захоронены ли там какие-нибудь радиоактивные отходы? – ведь никому не придет в голову их искать именно здесь». Но эта мысль неизбежно отгонялась: не будет же кто-то рисковать головой, облучая первых лиц города и области... Короче, намерение ввести в личный архив столь замечательного материала так и остается намерением.

Да, и сразу же, чтобы не было вопросов: я не присоединюсь к тем, кто сейчас пафосно вещает, что, мол, если бы он знал, что случится с нашей страной, ни за что бы тогда не пошел ни к Белому дому, ни к какому-либо другому очагу сопротивления ГКЧП. Я – наоборот, постарался бы на эти самые митинги и расклейку листовок по городу вытащить как можно больше друзей-приятелей. Ибо, куда бы мы, к черту, тогда делись: солдафонское средневековье бравых кремлевских горе-вояк очевидно было худшей альтернативой любому развитию страны.

Но последние годы мне стало думаться совсем о других вещах. Ибо с того момента, когда мы, не сдвигаясь с места, за 3 дня эмигрировали в другую страну, проходит: 20, 21, 23, и в этом году стукнуло 24 года. А это – уже явно тот срок, когда нет гумилевской «аберрации близости» и начинается настоящий исторический отрезок.

Что же значит 24 года для истории?

1917–1941. Больше всех, конечно же, изменилась наша Россия (причем не то дважды, не то трижды), но и весь мир не «остался неизменным». Была одна война – с окопами и пехотой, стала другая – тоже с окопами и пехотой, но совсем другая война. А Россия прошла через опустошительную войну, НЭП, ломание через колено в процессе коллективизации и индустриализации, милитаристский угар, закончившийся новой войной – к ноябрю 1941 года ставшей небывалой по охваченным территориям и количеству жертв. Семейное: в 1917-м году моих бабушек еще «в проекте не было», а в 1941-м они были уже солидными дамами – одна с двумя детьми (моими матерью и дядей), другая с одним ребенком (моим отцом).

1945–1969. После войны мир восстановился и наелся, Европа в целом получила спокойствие, СССР же – продолжение «закручивания гаек», оттепель, хрущевский маразм, нахождение на грани голода на фоне космических успехов и наконец – брежневское спокойствие для одних и маразматические гонения на других, под занавес – мягкую реставрацию сталинизма для немногих и более-менее сытую жизнь для многих, кошмары войны уже отодвинулись в былинное прошлое. Мои родители успели выучиться, встретиться, пожениться и даже сделать неплохую для своего возраста карьеру. К концу периода моему старшему брату было 6, другой старший брат родится через несколько месяцев.

Или, например, 1881–1905. Россия за это время смогла пройти через целый период реакции Александра III (и первых лет второго Николая), экономические реформы, завершение – неудачная «малая победоносная война» и необъяснимый в своей иррациональности разгром демонстрации 9 января, взорвавший страну. Семейная хроника теряется в догадках, но надо полагать, что жили мои прадеды-прабабки там, где родились их дети.

Еще интересный период – 1789–1813. Коротенький промежуток, но словно напрочь опровергающий истину, что «история ускорилась в XX веке». Не только Европа безнадежно изменилась, но даже молодая Америка стала значимой страной. И Россия на сотни километров продвинула границы на запад, юг и восток, после чего завязла по всем направлениям (хотя армия продолжает двигаться в сторону Парижа). А мои не то крестьянские, не то какие-то казацко-гайдамацкие предки вообще были растворены где-то в крестьянском море, неизвестно где.

24 года – громадный шаг для истории: его было более чем достаточно, чтобы целые народы пересели то на паровоз (середина XIX в.), то на автомобиль (начало XX в.), то на самолеты (чуть позже), уселись за компьютеры (конец XX в.), освоили просторы интернета (последний рубеж веков). А Россия, несмотря на упомянутые компьютеризацию, интернетизацию и плюсом к ним небоскребизацию, кажется, ни на йоту не сдвинулась с 1991 года. И никакие Мавроди не привили 86-ти процентам населения иммунитета к массовым лохотронам.

И вновь «призрак бродит по России...» Надеюсь, на этот раз не «призрак коммунизма».