Прикамье традиционно считается краем нефтяников, поэтому колебания мировых цен «черного золота» напрямую отражаются на экономике региона. Тем не менее бизнес не торопится снижать объемы добычи. Надолго ли хватит запасов пермской нефти и какие возможности открывает кризис? Об этом нам рассказал директор Пермской геолого-геофизической компании Андрей Башков.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич. Для начала расскажите, как колебания цен на нефть отражаются на вашей работе – предоставлении сервисных услуг в геологоразведочном деле?
– Конечно, события последних двух лет существенно повлияли на ситуацию. Из-за снижения доходов нефтяные компании либо отказываются от проведения каких-либо работ, либо сокращают их объемы и финансирование.
Для сервисных компаний это означает существенный пересмотр портфеля заказов. Нам приходится задумываться о расширении направлений деятельности и географии работ. В течение этого года, помимо традиционного для нашей компании Пермского региона, мы вышли на контракты с добывающими предприятиями Башкортостана и Западной Сибири.
С другой стороны, круг нефтедобытчиков расширяется и у нас. В принципе, право на поиски, разведку и добычу углеводородов можно приобрести на аукционах, проводимых Федеральным агентством по недропользованию.
– То есть конкуренция растет?
– С учетом того, что Пермский край, по российским меркам, является старым нефтедобывающим регионом, сферы интересов здесь давно поделены. Так сложилось, что, начиная с 90-х годов, наш регион традиционно является сферой интересов компании «Лукойл». Соответственно, ее дочерние предприятия и являются сейчас ключевыми игроками на рынке нефтедобычи. Однако за последние 8-10 лет появились и небольшие компании, которые также вносят свой вклад в общее дело. На сегодня лицензиями на право поисков, разведки и добычи углеводородов на территории Пермского края владеют порядка 30 предприятий. А насчет конкуренции – мне кажется, что каждая компания решает здесь свои задачи.
– Вы сказали, что Пермский край – один из старейших в России нефтедобывающих регионов. Он по-прежнему является интересным и перспективным для развития нефтяного бизнеса?
– Да, у нас есть в этом смысле своя специфика. Нашим несомненным плюсом является наличие на большей части территории достаточно развитой инфраструктуры. Ведь понятно, что нефть надо не только добыть, но и подготовить, и доставить потребителю. Это требует значительных вложений. Даже при открытии новых месторождений их обустройство у нас экономически более выгодно, чем при вводе в работу объектов на новых территориях. Другое дело, что все это хозяйство нужно постоянно поддерживать в рабочем состоянии.
Правда, надо заметить, что время больших открытий у нас, да и у наших ближайших соседей, уже прошло. Все крупные месторождения, которые представляют интерес для крупных добывающих компаний, открыты еще в 50–70-х годах прошлого века и активно разрабатываются. Потенциальным новым игрокам остаются только небольшие объекты, которые не всегда могут быть им интересны.
– Возвращаясь к снижению нефтяных котировок. Они влияют на аукционную стоимость месторождений?
– У нас от мировых цен на нефть зависит ставка налога на добычу полезных ископаемых. Стоимость месторождения на аукционе рассчитывается исходя из его запасов и других показателей. Опосредованно мировые котировки нефти, конечно, влияют на аукционные цены, но незначительно.
– На какой рынок сбыта лучше ориентироваться компаниям: внешний или внутренний?
– Здесь вопрос заключается в доступе к экспортной трубе. Безусловно, той же «Транснефти» проще работать с крупными игроками, стабильно поставляющими большие объемы, кроме того, имеющими больше возможностей для товарной подготовки нефти. Небольшим компаниям в этом смысле намного сложнее. С учетом небольших величин поставляемой нефти для них вхождение в экспортную систему может быть просто невыгодным.
И потом, мы с вами живем в рублевом пространстве, но почему-то ориентируемся на цену нефти в долларах за баррель. При этом у нас есть внутренняя цена на нефть, которая исчисляется в тысячах рублей за тонну. Если посмотреть статистику с 2009 года по настоящее время, внутренняя цена на нефть выросла примерно с 6 до 13,5 тысяч за тонну. Конечно, там есть свои колебания, но в целом тренд к росту внутренней цены на нефть достаточно устойчивый. Поэтому для небольшой добывающей компании, у которой нет необходимости строить разветвленную инфраструктуру, ориентация на внутренний рынок может быть финансово оправдана.
– Допустим, тактическое решение о выборе рынка сбыта принято. Каковы дальнейшие перспективы развития мелких компаний?
– Давайте вспомним пик нефтяных котировок 2007–2008 годов, когда цена за баррель поднялась выше 100 долларов. Тогда многие компании приобрели нефтяной бизнес как непрофильный актив. Задача стояла такая: выиграть на аукционе право на разработку, минимально провести какие-нибудь работы на месторождении и продать его в несколько раз дороже. Когда грянул кризис и свободных денег для вложений не стало, многим пришлось замораживать свои нефтяные проекты либо попросту отказываться от лицензии на добычу. Но тогда ситуация достаточно быстро стабилизировалась, и уже к 2010 году кризис относительно утих.
Сейчас экономическая и политическая ситуации иные. Неизвестно, как долго продлится нынешний кризис и к каким последствиям приведет. Но кризис – это не только время потерь, это еще и время новых возможностей. Даже небольшой компании, для которой нефтедобыча является профильным бизнесом, можно выстроить его так, что он будет приносить хороший доход. Игроки, которые пришли в этот бизнес спекулятивно, в любом случае уйдут из него и освободят места для тех, кто будет работать и зарабатывать.
– Многие эксперты сейчас высказывают опасения, что активная добыча углеводородов ведет к быстрому истощению запасов нефти. Если брать за пример Пермский край, нам надолго хватит этих запасов?
– Давайте сначала разберемся в терминах. Существует такое понятие, как «обеспеченность запасами». То есть у нас есть определенный объем добычи, который необходимо восполнять новыми запасами с помощью поисково-разведочных работ. Условно говоря, добыли мы миллион тонн нефти и параллельно нашли месторождение с аналогичными запасами. Стало быть, коэффициент восполняемости равен единице. Если мы добываем больше, чем находим, то коэффициент уменьшается, что и вызывает опасения.
– Насколько я понимаю, коэффициент восполняемости сейчас снижается?
– Совершено верно. Денег стало меньше, и компаниям приходится сокращать расходы. Понятно, что добычу никто прекращать не будет, потому что это прибыль. На чем остается экономить? На разведке, которая в ближайшей перспективе может никак не отразиться на доходах бизнеса и на экономике в целом. Поэтому опасения связаны не с тем, что нефть кончится, а с тем, что имеющиеся запасы недостаточно восполняются.
– В России еще остались места, где можно найти крупные нефтяные месторождения?
– Думаю, да. Это северная материковая часть Российской Федерации, Восточная Сибирь, арктический шельф. Но туда надо вкладывать деньги, которых становится все меньше. Иностранные капиталы утекают обратно за рубеж, у государства тоже нет средств на геологические изыскания. До 2002 года действовал налог на восполнение минерально-сырьевой базы. То есть государство частично возмещало нефтедобывающим предприятиям деньги, которые они тратили на разведочные работы. Для бизнеса это было достаточно выгодно.
После отмены налога ситуация усложнилась. Выход в новые регионы всегда связан с большими вложениями, и я не думаю, что в ближайшем будущем у компаний появятся на это свободные средства. Но делать это все равно придется. Строится нефтепровод в Китай, который надо будет заполнять с учетом того, что мы продаем значительную часть сырья, у нас еще есть внутренние потребности. Взять тот же Пермский край. Далеко не все населенные пункты у нас газифицированы, хотя вроде бы и инфраструктура, и ресурсы для этого есть.
– Вы подняли очень важную тему внутренней обеспеченности ресурсами. Мы с вами уже говорили, что внутренний рынок может быть привлекателен для небольших компаний. Но очевидно, что большинство игроков ориентируется на экспорт. На ваш взгляд, почему так происходит?
– Самое простое объяснение: экспорт нефти ведется за валюту, которую можно конвертировать в любые товары, технологии и так далее. Если мы работаем за рубли, то нам приходится эту валюту покупать. Учитывая скачки курса, это дело становится невыгодным. Вторая причина – отдача от внутреннего рынка меньше. Потому что в Европу трубопровод уже построен, а здесь всю инфраструктуру надо развивать самостоятельно, иногда практически с нуля. Наконец, третье, любой компании всегда выгоднее быстро продать большой объем сырья одному покупателю и за валюту, чем искать сотни мелких.
Какие возможности для нефтедобытчиков может предложить Пермский край сегодня и когда можно ожидать повышения нефтяных котировок? Об этом вы узнаете из нашего видеосюжета.
ООО «Пермская геолого-геофизическая компания»:
г. Пермь, ул. Лодыгина, 9, 4-й этаж;
телефон: (342) 257-63-46;
Pggc.ru.
