«Поселок-то кончился, не с кем поговорить». Как Шахта доживает последние дни — скоро её расселят

Губернатор Прикамья Максим Решетников в Instagram заявил, что поселок Шахта в Кизеловском районе решено расселить — квартиры в Кизеле жителям начнут выдавать уже в августе этого года. Мы съездили в Шахту, чтобы узнать, как живет поселок, почему его закрывают, спросить, как к этой идее относятся люди, и снять последний прижизненный портрет населенного пункта.

Шахта — один из поселков, входящих в состав Кизеловского угольного бассейна. Его основали в 1939 году специально для того, чтобы поселить там работников рудников. Сейчас, как и в других населенных пунктах Кизбасса, от горнодобывающей промышленности остались одни воспоминания — все шахты закрыли в 1990-е годы.

Шахта находится буквально под боком у Кизела — поселок расположен всего в четырех километрах от города, поэтому проблем с транспортной доступностью нет — можно доехать как на машине, так и на автобусе. Мы поехали на машине.

Чтобы попасть в Шахту, сворачиваем с трассы на второстепенную дорогу. Прибыв на место, для начала решаем осмотреться и проезжаем по нескольким основным улицам. По ним видно, что поселок жилой, но заселен очень неравномерно. За парой домов, выглядящих жилыми, тут находится заросший пустырь, а работающий магазин соседствует со строениями, в которых давно не бывала нога человека.

На первый взгляд, Шахта — очень маленький поселок. Тот, кто приехал сюда впервые и без провожатых, увидит только несколько многоквартирных двух-, трехэтажек, заброшенный детский сад, полуразрушенные «сталинку» и очень красивый, но ветхий Дом культуры, продуктовый магазин и пару салонов ритуальных услуг. На первых этажах домов можно заметить вывески почты, полиции, отделения банка. Но двери везде закрыты.

Прохожих на улице нет, поэтому искать местных жителей идем в одну из кирпичных трехэтажек. Двери в оба подъезда распахнуты. Заходим в один из них. Внутри на удивление чисто: ни мусора, ни неприятного запаха. Чтобы найти людей, стучим в каждую квартиру — никто не откликается.

Некоторые жилища стоят открытыми. Внутри них брошенные вещи и мебель. Никаких признаков аварийности нет: с потолка не капает, пол не проваливается. Правда, кое-где отсутствуют батареи.

Отправили на каникулы и... закрылись

Жильца мы находим только в одной квартире на третьем этаже. Услышав, что мы журналисты, он не пугается. Наоборот, открывает дверь и с радостью выходит побеседовать.

— Батареи лопнули почти все, когда ветер был очень сильный. У меня тоже лопнула, — объясняет Владимир ситуацию с батареями. — Они (коммунальщики. — Прим. авт.) принесли мне батарею из соседней квартиры. Вода у нас включается только утром и вечером, свет есть.

Владимир больше 20 лет добывал уголь в местной шахте. На 12,5 лет уезжал на Донбасс, но потом вернулся, чтобы ухаживать за пожилой мамой. По словам мужчины, когда Кизбасс стал разваливаться, многие, опасаясь остаться без работы, уезжали, но часть людей верила, что всё наладится, и оставалась на насиженных местах. В итоге ожиданиям не суждено было сбыться — рудники закрыли. Местные жители говорят, что работников последней работающей шахты отпустили на новогодние каникулы, а когда они закончились, обратно на работу так и не позвали.

После окончательной кончины Кизбасса началась новая волна миграции — все, кому было куда уехать, собрали чемоданы и покинули Шахту. Работать здесь было негде, а, значит, и жить не на что.

По словам Владимира, большей части шахтинцев удалось получить горные сертификаты, на которые можно было купить жилье в любом населенном пункте. Их владельцы смогли переехать в Пермь, Губаху, Березники, Соликамск и другие города. Но на всех сертификатов не хватило — их могли не дать пенсионерам, а также тем, кто работал не в шахте, а в школе, на почте, в магазине и так далее. В результате Шахта опустела, но не до конца.

— Мне не дали сертификат — требовали справку о том, что у меня нет недвижимости на Донбассе, — говорит Владимир. — Тогда у меня ее не было. Сейчас я справку взял, пойду в суд подам.

Мужчина хочет добиться получения именно горного сертификата — переселяться в Кизел по программе, которая действует сейчас, он не хочет.

— Конечно, правильно, что переселяют. Тут уже ничего не исправить, — считает Владимир. — Но через десять лет и Кизела-то не будет! Там уже народу никого нет — вы посмотрите, что там творится. Всё уезжают, особенно молодежь. Пожилое поколение, такое, как я, умрет — и всё.

«Я военного времени бабка»

Поговорив с Владимиром, выходим на улицу. У подъезда встречаем аккуратную улыбчивую бабушку. Фаине Зариповне в следующем году будет 90 лет. Именно она содержит подъезд в чистоте, а зимой еще и чистит дорожку к нему.

Фаина Зариповна работала под землей — опускала и поднимала клети (шахтные лифты). В прошлом женщина получила горный сертификат и могла уехать из Шахты, но предпочла отдать его детям. Так она дала им возможность переехать в более достойные условия. Пенсионерка говорит, что из-за этого сейчас не имеет права на переселение. Ехать к детям и внукам она не хочет — привыкла жить отдельно и не хочет никого стеснять.

— Получается, отсюда почти все уедут, а вы останетесь? Вам не страшно будет? — спрашиваем мы.

— А я не боюсь, я военного времени бабка. Я не сдаюсь, — отвечает Фаина Зариповна.

Но женщина не скрывает, что жить в Шахте ей непросто. Недавно хулиганы выкопали ее картошку и оборвали ягоды с кустов.

— Поселок-то кончился, не с кем поговорить, — вздыхает Фаина Зариповна. — Кругом нехорошие люди уже. Хороших людей нету. Одни алкаши.

«Задача администрации — уйти от затрат на котельную»

За время, которое мы общались с Фаиной Зариповной, открылось помещение, у входа в которое вывеска «Почты России». Но, как оказалось, туда приехал вовсе не почтальон, а представитель администрации Кизеловского района. Молодой мужчина представился Игорем Николаевичем.

Он рассказал, что в поселке сейчас живут около 150 человек — кто-то в одиночку, а кто-то с семьей. Право на переселение имеют около 80 семей. Их он назвал «первой очередью»: это люди, которые живут в многоквартирных домах. Они должны переехать в Кизел до конца этого года. После этого в поселке отключат отопление и водоснабжение. Когда будет вторая очередь и будет ли она вообще, Игорь Николаевич не сообщил.

— Главная задача администрации — уйти от больших затрат на котельную, поэтому основное, что нам нужно сделать, — расселить многоквартирные дома, которые привязаны к этой котельной, — объясняет представитель администрации. — Частного сектора это уже не касается. Их пока не будут переселять.

Проживание в многоквартирном доме — не единственное условие, которому нужно соответствовать, чтобы получить право на переселение за счет бюджета.

— Людей отбирали по двум условиям: прописка и фактическое проживание в Шахте, — говорит Игорь Николаевич. — Если человек прописан здесь, но снимает квартиру в другом месте, квартиру ему не дадут.

Получается, что люди, которые уехали от нищеты и безработицы Шахты в города и снимают там жилье, с точки зрения властей, в помощи не нуждаются. У разбитого корыта останутся и те, кто когда-то получил горный сертификат, но продолжил жить в Шахте. Среди таких людей пенсионеры, которые, как и Фаина Зариповна, отдали свои сертификаты детям. Но это не единственная категория.

— Многих обманули с сертификатами риелторы, им просто некуда идти. Деньги были хорошие, а в итоге люди обманутые, — сочувствует шахтинцам Игорь Николаевич.

Чтобы на доверчивых жителях поселка не наживались нечистые на руку люди, живые деньги им решили больше не доверять, поэтому сейчас людям предоставят жилье в социальный найм.

— Я видел квартиры, которые закупают для переселения. Это хорошее благоустроенное жилье в центре Кизела, — делится собеседник. — По площади оно должно быть не меньше того, что было у людей в Шахте. Но некоторые просят дать квартиру поменьше, чтобы снизить затраты на коммунальные услуги. В таком случае заключаем дополнительное соглашение.

Уборщица местной администрации Елена Прокофьевна — из тех, кто не рассчитывает на переселение. Они с мужем отдали свой сертификат детям. Пять лет назад муж умер, и Елена Прокофьевна осталась в Шахте одна.

— Дети зовут меня к себе, но я не хочу ехать. Зачем им мешаться? — рассуждает женщина. — Все-таки у них свой уклад жизни, у меня — свой. Так что живу пока здесь. Что делать, когда тут выключат свет, воду, — ума не приложу.

«Смотрю на него и плачу»

Гордостью Шахты был красивый и просторный Дом культуры. Его стены пока стоят, но крыша давно обвалилась, а внутри царит полная разруха: одна из лестниц держится на честном слове, под ногами лежат обломки лепнины и старые люстры.

— Вот наш клуб. Здесь была танцплощадка, где мы с мужем познакомились, библиотека, спортзал, кинозал, дискотека, — рассказывает Елена Прокофьевна. — Клуб был самый хороший в округе, все праздники здесь проходили: День шахтера, «Русская зима». Когда праздновали «Русскую зиму», на лошадях ездили, на столб лазили за призом. У меня сын Николка тоже лазил, чайник электрический заработал. Еще в клубе было много кружков для детей.

По словам женщины, Дом культуры пустует уже не меньше пяти лет. Когда его закрыли, он был в хорошем состоянии, но людям объяснили, что работать дальше ДК не может из-за нехватки финансирования.

— У меня окна выходят на клуб. Я смотрю на него и плачу, — признается Елена Прокофьевна. — Близко к нему не хожу — душа болит.

По словам местных, в Шахте есть очень хорошие дома, в которых еще жить да жить. Они находятся на улице Полярной. Зданий не видно с главной дороги, но нам показывают путь к ним.

Дорога к Полярной посыпана щебнем и по сельским меркам выглядит вполне прилично. С обеих сторон от нее густые заросли кустарников и деревянные электрические столбы.

— Раньше здесь стояли дома, у каждого столба — по дому. Штук 20–30 домов было, не меньше, — говорят местные.

Теперь от улицы осталась всего пара деревянных домов. Во дворе одного из них раскопки — хозяин здания вырыл яму, чтобы добраться до трубы водопровода и починить ее. Сети здесь старые, ремонтируют их не всегда быстро, поэтому жители Шахты и сейчас регулярно оказываются без воды — приходится заниматься самообслуживанием и решать свои проблемы самостоятельно.

Зарабатывали, разбирая здания на стройматериалы

Чуть ниже деревянных домов — огромная четырехэтажная больница. Даже по руинам из красного кирпича понятно, что при жизни она была красивой. Некоторые стены постройки отсутствуют, но никаких груд обвалившегося кирпича рядом нет, а оставшиеся конструкции выглядят очень крепкими. Шахтинцы признаются, что, оставшись без работы, многие из них зарабатывали себе на кусок хлеба, разбирая на стройматериалы уже неиспользуемые здания, например больницу.

Рядом с больницей — котельная с высокой трубой, площадь, остановка общественного транспорта и четыре четырехэтажных хрущевки — целый район, о существовании которого до подсказки шахтинцев мы и не догадывались. Две из них полностью заброшены, попасть в подъезды нельзя из-за того, что на первых этажах нет лестничных маршей, еще в двух — теплится жизнь. В нескольких окнах виднеются шторы и цветы в горшках.

Ниже хрущевок — частный сектор, а справа от них — кирпичные двухэтажные дома, где тоже все еще живут несколько человек. Дорога, идущая мимо этих домов, вымощена булыжником. Несмотря на общую неухоженность, район до сих пор выглядит уютным.

— У нас все было: и жилье, и школы, и садики, и больница, и Дом культуры, и стадион — настоящий крепкий поселок городского типа, — говорят жители Шахты. — Когда рудники закрылись, надо было помочь нам, как-то поддержать, сохранить все это. Но этого не сделали, и в результате мы всё потеряли.

Люди признаются, что, глядя на опустевшие улицы с ветшающими домами, до сих пор видят Шахту прежним цветущим и успешным посёлком и будут скучать по нему после переезда.

Ранее мы побывали в поселке Таёжном под Пермью, где выживают без работы и помощи тридцать пять человек.