Объект «Грифон». История о двух ядерных взрывах, прогремевших 50 лет назад в 94 километрах от Перми

Пятьдесят лет назад в 94 километрах южнее Перми прогремели два ядерных взрыва. Их суммарная мощность — 15,2 килотонны в тротиловом эквиваленте. Почти как в японской Хиросиме, которую в 1945 году уничтожил взорванный в небе боевой заряд мощностью от 13 до 18 килотонн. Подземные взрывы на нефтяном месторождении вблизи уральского города Осы задумывались в 1969 году как камуфлетные, без выхода радиоактивных продуктов на земную поверхность. Но памятником «мирному» освоению атома стал гигантский могильник. С 1987 года здесь хоронят смертельно опасные отходы — зараженные радиацией нефтяное оборудование и грунт, собранный возле скважин.

«Потекла по воздуху река»

— За два с небольшим месяца мы подготовили наземное оборудование, подвели кабели. На глубину 1100 метров была пробурена скважина. Военные снарядили атомный заряд — закругленный голубоватый цилиндр. Его вместе с буровой трубой и кабелем опустили в скважину и зацементировали до устья, — рассказал в 1999 году поэту и журналисту Михаилу Смородинову бывший начальник нефтегазодобывающего управления (НГДУ) «Осинскнефть» Семен Чуманов. — В самой Осе все крупные кирпичные здания и промышленные объекты укрепили металлическими бандажами. В 10 часов утра 9 сентября грянул взрыв.

2 и 8 сентября 1969 года (по другим данным, 2 и 9 сентября) 1969 года в 6 километрах южнее Осы на глубине 1212 и 1208 метров были взорваны два ядерных заряда мощностью по 7,6 килотонны.

— На наблюдательном пункте, примерно в километре от точки взрыва, тряхнуло ощутимо. <…> В миг взрыва я увидел, как потекла по воздуху река — приток Осинки: вода оторвалась от русла, — припомнил спустя 30 лет нефтяник Чуманов в интервью поэту Смородинову (газета «Звезда» от 11 сентября 1999 года). — В Осе особых разрушений не было: ну стекла повылетали, люстры попадали — в том числе в моем кабинете. Конечно, ветхие строения осели, покосились. <...> Атомщики — Министерство среднего машиностроения — выделили значительные средства, и за месяц в Осе построили три двухэтажных дома для тех, чьему жилью был нанесен серьезный урон. А наше НГДУ срочно организовало обучение печников: их на весь район было всего пятеро. И к каждому поставили по пять подмастерьев, чтобы они буквально за три — четыре дня обучились самостоятельной работе.

По словам Семена Чуманова, в окрестных деревнях порушились печи: «А ведь осень, холода не за горами». В тот сентябрь в Осинский район кирпич свозили со всей области. За месяц сложили на месте разрушенных более двух с половиной тысяч печей. Работали круглосуточно, приводили в порядок детские сады и школы. Специальная комиссия рассматривала претензии от жителей, понесших в результате взрыва материальный урон, выплачивала компенсацию — вплоть до разбитых люстр и фужеров.

Чуманов признался, что увеличение выхода нефти было незначительным. Но отметил, что «радиоактивность если и выросла, то, по сути, неощутимо». В публикации поэта Смородинова, которую 11 сентября 1999 года напечатала пермская газета «Звезда», бывший начальник НГДУ «Осинкнефть» подчеркнул: «Все работы по подготовке взрыва и устранению его последствий возглавлял Николай Алексеевич Мальцев, в ту пору — глава объединения "Пермнефть"».

Звезды нашли своих героев

Первые в Советском Союзе подземные ядерные взрывы для интенсификации добычи нефти и газа были выполнены в Башкирии, соседней с Пермской областью республике (объект «Бутан»). 30 марта 1965 года на Грачевском нефтяном месторождении, в 40 километрах восточнее города Мелеуз, на глубине 1341 и 1375 метров взорваны два заряда мощностью по 2,3 килотонны. 10 июня того же года там же на глубине 1350 метров использован более мощный заряд — в 7,6 килотонны. Точно такие же по своей разрушительной силе были задействованы в 1969 году на Осинском нефтяном месторождении (объект «Грифон»).

В 1971 году за достигнутые успехи начальник государственного производственного объединения «Пермнефть» Алексей Мальцев был удостоен звания Героя Социалистического Труда. В 1972 году он переведен с Урала в Москву на должность первого заместителя министра нефтяной промышленности СССР. А с 1977 года стал министром.

В 1976 году золотую звезду Героя Социалистического Труда получил и Георгий Цырков — руководитель советского проекта по использованию «мирных» ядерных зарядов. В 1951 и 1953 годах он был удостоен двух Сталинских, а в 1962 году — Ленинской премии — за создание новых вооружений. В 1965–1996 годы Цырков возглавлял в Министерстве среднего машиностроения СССР Пятое главное управление (разработка и испытание ядерных боеприпасов).

После того как в 1963 году СССР и США договорились о запрете испытаний ядерного оружия в морях, в атмосфере и космосе, обе державы развернули программы «мирных» ядерных взрывов (МЯВ). В действительности на нефтяных месторождениях СССР применялись боевые фугасы, созданные для ракетных и других вооружений. Об этом говорится в брошюре «Миф о безопасности и эффективности подземных ядерных взрывов» (Москва, 2003).

«Нет сомнений, что программа МЯВ использовалась для испытаний ядерного оружия», — указал в брошюре ее автор, член-корреспондент Российской академии наук (РАН), советник по экологии президента РФ (1991–1993) Алексей Яблоков.

Именем чудовища

Назвав осинский проект именем чудовища, известного по преданиям народов Древнего Востока, советские атомщики вряд ли предполагали, что мифический «Грифон» превратится в опасный грифон. Так в геологии называют неожиданный излив нефти или воды на земную поверхность из-за неисправности оборудования.

В 1969 году два взрыва на Осинском месторождении были выполнены на глубинах 1208 и 1212 метров в водонасыщенной части пласта, подстилающей нефтяную залежь. Расстояние между боевыми скважинами составляло 1050 метров. Согласно расчетам, в результате каждого камуфлетного взрыва мощностью 7,6 килотонны образуется подземная полость радиусом 15–20 метров. Высота столба обрушения в скважине достигает 100 метров, радиус разуплотнения (дробления) горных пород — 40 метров, зоны трещиноватости — до 160 метров. Эти и другие данные сообщил ученый секретарь Горного института Уральского отделения РАН Борис Бачурин.

В 1975–1976 годы в районе взрывов пробурили две прокольные скважины, стволы которых прошли на расстоянии двух — пяти метров от боевых. Скважины были введены в эксплуатацию и использовались для добычи нефти. Первый выход радионуклидов зафиксирован в 1977 году после обработки соляной кислотой забоя прокольной скважины № 1004. Это привело к аварийному выбросу нефти и воды, содержащих тритий, цезий-137, стронций-90, кобальт-60, сурьму-125, рутений-106.

— С этого периода вся последующая эксплуатация данной скважины вплоть до ее ликвидации сопровождалась выходом загрязненной продукции, — отметил Борис Бачурин в публикации, озаглавленной «Подземные ядерные взрывы в районах нефтедобычи Пермского Прикамья: радиоэкологические аспекты». — Наиболее значительное загрязнение поверхности отмечено в 1987 году и обусловлено аварийным выбросом водо-нефтяной эмульсии из скважины № 1004, осложненной пожаром излившейся нефти. <…> Наличие значительного поверхностного загрязнения промплощадок, а также отходов, образовавшихся при чистке загрязненного оборудования, обусловило необходимость строительства в 1987 году специального хранилища радиоактивных отходов.

Двести гектаров радиации

На объекте «Грифон» автору этого материала довелось побывать дважды. В 1989 году в Осе митинговали жители, требовали гласности об экологических последствиях ядерных взрывов. Нефтяники спешно свозили радиоактивную грязь к месту их проведения. Ржавая табличка на установленном там мрачном железобетонном постаменте извещала: «Скв. № 1004. Осинское месторождение. Осинское УВР. Окончание бурения 11.11.76 г. Ликвидирована 11.06.87 г.». В нескольких сотнях метров отсюда радовали цветами и ягодами владения садового товарищества «Ягодка».

В 2019 году об этих садах можно лишь догадываться. Плодовые деревья и кусты заросли сорняками, от прежних домиков остались руины. Исследования, поведенные отрядом по контролю за охраной подземных вод Сылвенской гидрогеологической партии, показали, что отделяющая «Ягодку» от могильника речка Тишковка, приток впадающей в Воткинское водохранилище речки Осинки, заражена опасной для всего живого радиацией, как и окрестные родники. Площадь радиоактивной грязи от объекта «Грифон» была определена примерно в 200 гектаров.

— Отмечаемое в отдельных случаях распространение радиоактивного загрязнения за пределы площадок нефтепромысловых объектов связано с аэральным переносом и поверхностным смывом радионуклидов и аварийными утечками загрязненной продукции, — говорится в работе ученого Бачурина. — Основные поверхностные очаги радиоактивного загрязнения приурочены к нефтепромысловым объектам — арматура устья скважин, замерные и сепарационные установки, почвы и грунты промплощадок.

На всем пути от Осы до ядовитой ныне «Ягодки» встречается ярко окрашенное нефтяное оборудование. Согласно общедоступным сведениям, введенное в эксплуатацию в 1963 году Осинское месторождение насчитывает более 400 различных скважин. В объединении «Пермнефть» оно считалось одним из самых крупных и обеспечивало прирост нефтедобычи. Запасы оценивались в 191,8 миллиона тонн, в том числе извлекаемые — в 36,2 миллиона тонн.

— Месторождение должно работать как минимум до 2054 года, — сообщил 59.RU источник, знакомый с ситуацией.

«Пермь — не пустыня Невада»

После взрывов в 1969 году нефтяники быстро восстановили видимые разрушения. Но перебрать кирпичные печи и заново подвесить рухнувшие люстры — это одно. Бороться с невидимой радиацией — совсем другое. Еще в 1994 году Всероссийский проектно-изыскательский и научно-исследовательский институт промышленной технологии (ВНИПИпромтехнологии) — тот самый, из Пятого главного управления бывшего Минсредмаша СССР, — прислал в Пермь любопытный документ. В «Технологическом регламенте по радиационной безопасности при эксплуатации объекта "Грифон"» с приложениями на 76 листах подробно изложены вероятные опасности.

«Существующая на Осинском нефтепромысле радиационная обстановка и история ее формирования показывают, что риск существенного изменения радиационной обстановки с возможностью переоблучения персонала и населения может реализоваться в случае возникновения радиационной аварии в виде поступления в продуктивный нефтяной пласт из первичного источника больших объемов жидкости с объемной активностью радионуклидов на 2–3 порядка высшей, чем ныне существующая, — предупреждает регламент и разъясняет. — Основной вклад в настоящее время в суммарную активность вносят тритий, цезий-137, стронций-90. Через 100 лет заметный вклад будет вносить америций-241. Через 300 лет основной вклад будет вносить плутоний-239. Время существования могильника — сотни тысяч лет».

Исполнителем документа обозначен атомщик Владимир Либкинд. При нашей встрече в 1989 году в Осе он показывал на свои ручные часы со светящимися стрелками и убеждал — излучение от «Грифона» гораздо меньше и безопаснее. Сейчас на этот могильник ведет лучшая во всем районе автомобильная дорога, которая заканчивается тупиком. Огороженный забором «Грифон» выглядит как современное предприятие — с постом охраны, капитальными постройками. Специфику объекта выдают лишь знак «Радиационная опасность», эстакада для мытья выезжающего оттуда транспорта и поросшие травой могильные курганы до самого горизонта. Живописную картину нарушают мертвые деревья, которые находятся по эту сторону ограды — рядом с красно-белой металлической трубой, подписанной «Скв. № 930».

Советский поэт Владимир Радкевич написал ироничную «Оду ядерным взрывам в Пермской области»:

Давно мы привыкли:
Коль надо — так надо!
И к ядерным взрывам
Привыкнем отныне,
Хоть, в общем-то, Пермь —
Не пустыня Невада,
И нам далеко
До атолла Бикини…
Мы взрывами всякими
Будем гордиться, —
В народном хозяйстве
Нам все пригодится!

И зло добавил в «Открытом письме» к руководству нефтяников:

За мертвых, до срока
Почивших во гробе,
Спасибо — их рак
Изглодал до костей,
За плод материнский,
Убитый в утробе,
Спасибо от имени наших детей,
За все, что вы в нас
Отравили навеки,
За мертвый,
Сердца изъедающий дым,
За эти горючие слезы
И реки —
Еще раз спасибо мы вам говорим.