«Мужики, с которыми я работал, не умеют петь, как Айгель». Интервью с группой «АИГЕЛ»

Дуэт «АИГЕЛ» сейчас в туре по российским городам. Между Уфой и Тюменью Илья Барамия и Айгель Гайсина приехали в Пермь и выступили в баре Cape Town. Мы потанцевали на концерте, а после пообщались с музыкантами о современном искусстве и музыке.

Электронный музыкант Илья Барамия — участник групп «Елочные игрушки», «Самое большое Простое Число», 2H Company, «АИГЕЛ». Поэтесса и певица Айгель Гайсина — автор сборника стихов «Суд», участница групп «Так красиво темно», «АИГЕЛ». Название первого альбома группы «1190» отражает реальный тюремный срок мужа Айгель Гайсиной. Второй альбом «Музыка», по словам критиков, менее драматичный, но более танцевальный, чем первый. Кто-то называет творчество музыкантов судебным рэпом, другие — электронным хип-хопом, третьи сравнивают их с шаманами. Сами музыканты признаются, что пока не знают, к чему приведет совместное творчество, а потому готовы к экспериментам в разных стилях.

Музыканты уже бывали в Перми, Илья Барамия — вместе с «Елочными игрушками», Айгель Гайсина — на поэтическом фестивале «СловоNova».

Айгель: Помню, как мы гуляли по городу ночью. Для меня Пермь — это набережная. Я была в Музее современного искусства на речном вокзале, это было супер. Дух города редко так получается ощутить. Во время поездок мы мало что успеваем увидеть, но кое-что рассказывают и концерты. Есть открытые города, а есть удивленные. Пермь относится к первым, здесь нас отлично приняли.

— Вам нравится выступать в маленьких барах, как сегодня в Перми?

Илья: Бар атмосферный, для меня важно, что отличный звук.

Айгель: Да, во время выступления себя слышно, нет косяков, которые мешают петь. Я люблю небольшие пространства для выступлений, а Илья предпочитает крупные фестивали. Но на них диалог не получается адресным.

— Айгель живет в Набережных Челнах, Илья — в Питере. Как получается взаимодействовать? Удивительно, что работаете друг с другом через интернет. Что сначала появляется: музыка или текст?

Илья: Это сложный вопрос. Айгель присылает мне свои наработки, а я ей — сотню записей ритмов. Неясно, кто за что зацепится, в какой трек выльется эта пересылка файлов.

Айгель: Я сижу в своем мирке тихонечко, сочиняю, мне нравится быть одной в такие моменты. Так, каждый творит в своей студии, а потом мы делимся друг с другом наработками. Думаю, так получается продуктивнее.

Илья: В «СбПЧ» мы так же работаем, несмотря на то что все участники группы живут в одном городе.

— Что сейчас происходит в группе «СбПЧ»?

Илья: Записали альбом «Мы не спали, мы снились», ребята концертируют. А я взял отпуск на год и сосредоточился на работе в «АИГЕЛ». С Айгель мы ищем границы во взаимодействии друг с другом, пытаемся понять, как дальше развиваться.

— Илья, есть ли разница, для мужского или женского вокала ты пишешь музыку?

Илья: Я не писал музыку для мужского вокала, скорее, для речитатива. Айгель, помимо речитатива, исполняет очень мелодичные партии. В общем, мужики, с которыми я работал, не умеют петь, как Айгель. Поэтому с помощью музыки мне хочется раскрыть полноту ее голоса, подчеркнуть насыщенность текста. Хочу создать музыкальное пространство, в котором все это будет звенеть.

— Кто сегодня поэт?

Айгель: Бывают поэты, которые сочиняют так, словно кроссворды разгадывают. Они играючи работают с формой и не думают о сути. Их творчество я не могу воспринимать. Все-таки язык — это инструмент передачи чего-то важного: социального или глобального метафизического, неважно. Главное, чтобы история была написана талантливо и откровенно. Люди, которые слушают настоящего поэта, чувствуют, как приподнимаются над собой и становятся лучше.

— Айгель, как к тебе приходят идеи текстов?

Айгель: У меня все заметки в телефоне забиты черновиками для будущих треков. Начинает что-то крутиться в голове, я это сразу записываю. Мне сложно объяснить, откуда что берется. Но я не манифестирую, не пытаюсь отразить то, что сама не прочувствовала. Знаю, что в России полно проблем, но не буду о них писать, пока не погружусь в них с головой. Так и с проектом «АИГЕЛ», который родился из личной травмы.

— Как относитесь к современному искусству?

Илья: Для меня это то, чего раньше не было. Или было что-то похожее, но не совсем оно. Это новые формы, технологии, ощущения... А может быть, и технологии старые, но рассказывают они про здесь и сейчас. Современное искусство говорит на одном языке со слушателем.

Я подписан на несколько пабликов с картинами современных художников. Они рисуют простые вещи, например стакан с водой. Их исполнение меня трогает. Или некоторые художники одним мазком создают целый пейзаж, насыщенный полутонами. Ты видишь серый закат на холодном море, корабль. Потом присматриваешься — а это просто испорченная штукатурка. Невероятно. Для меня это современное искусство.

— Насчет современного искусства — в Перми на известном арт-объекте «Счастье не за горами» первое слово заменили на «смерть». Как считаете, это вандализм или творческое переосмысление?

Илья: «Счастье не за горами» — это не Гауди, не да Винчи, а сиюминутная вещь. Ее не нужно сохранять в первозданном виде сквозь века. «Счастье не за горами» я видел еще на «Пикнике Афиши» задолго до того, как оно появилось в Перми. Буквы тогда стояли на холмах, на следующий день их разобрали — вот и вся жизнь объекта. Это как граффити, его тоже замазывают, оно недолговечно, в этом его фишка. При этом я не приветствую, когда что-то ломают, хотя люблю черный юмор.

— Можно сказать, что искусство сейчас более изменчивое и текучее, чем было когда-то?

Илья: Да оно постоянно меняется. И мне это нравится. Захватывает, когда один образ сменяет другой, и к первому уже не вернуться, не повернуть время вспять. Это относится и к классической живописи. Например, картины да Винчи не выглядят так, как раньше. Краска на его полотнах постепенно теряет свойства, и мы никогда не увидим первоначальный вариант.

— Какую музыку любите? Что слушаете?

Илья: Практически любая музыка заставляет меня анализировать ее, это своего рода профессиональная деформация. Поэтому для отдыха слушаю то, что сам написать не могу. Например, жесткий death metal. Хотя все равно анализирую, как они играют: четко или не очень. Но по крайней мере эта музыка может унести туда, где отключается голова.

— А себя получается оценивать?

Илья: Получается, но для этого должно пройти время. Например, чтобы мне адекватно услышать первый альбом «АИГЕЛ», лучше пару лет подождать.

— Айгель, а что думаешь, слушая свои тексты, которым много лет?

Мой первый альбом вышел, когда мне было 17 лет. Кто-то слил эти песни в интернет, и я не могу их никак удалить. Сначала мне было ужасно стыдно. Но в какой-то момент наступило умиление: вот ведь девочка! Я отлично понимаю, чем отличаются сегодняшние молодые музыканты и поэты от начинающих нас. Те девчонки, которые сейчас хайпанули, — Гречка, Монеточка, группа «Мы» — более гармоничные, чем были когда-то мы.

— Вам они нравятся?

Айгель: Они обращаются не к нам. Но мне не стыдно их слушать, ведь они отлично формулируют. Юные музыканты и поэты стали четко понимать, что сделать, чтобы рассказать свою историю. Face — милашка. Он очень молодой, но растет. Прикольно наблюдать за ним в динамике. В какой-то передаче недавно он сказал: «Я совершил квантовый скачок». Когда ты не можешь сам делать подобное, насыщаешься.

Вообще я больше люблю слушать музыку без вокала, либо это должен быть какой-то сумасшедший вокал. Недавно послушала альбом поп-группы «Мальбэк и Сюзанна». По текстам много претензий, хотя есть, на мой взгляд, гениальные строчки. Ее тембр меня просто сводит с ума. Я так не умею, и это ключ к моему сердцу.

— Как относитесь к группе «Кровосток»? Несмотря на всю суровость их текстов, насколько я знаю, это очень интеллигентные люди. Некоторые называют их художниками.

Илья: У них один альбом, который они постоянно переписывают. Они нашли форму, и с ней ничего уже не сделать. Она классная, но это литературный кайф. Они скорее писатели, которые транслируют образы. Мне, например, «Каспийский груз» нравится. В них тоже большой литературный потенциал.

Айгель: Хорошие тексты пишут те, кого не натаскали в университетах на это дело, кому учителя литературы не впихнули определенные конструкции. Они идут и спотыкаются. Бывает, сделали только два шага, но эти шаги — настоящее золото. Таков, например, Скриптонит — моя любовь.

Илья: Ты классно придумала — алмазы в фекалиях.

Айгель: Просто когда ты живешь в литературной реальности, то видишь природное состояние языка, из которого рождаются строчки. И это круто.

Ранее мы опрашивали экспертов, каким станет проект «Завод Шпагина».