«Не должно быть так "мне повезло — я выжил"». Диалоги с врачом пермской скорой во время пятичасового ожидания очереди на КТ

В середине прошлой недели у меня появились признаки ОРВИ: головная боль, температура, кашель и насморк. В пятницу, 25 сентября, к этим симптомам прибавился странный запах чего-то горелого. В субботу утром пропало обоняние и внезапно стало плохо — закружилась голова, появилась тошнота, руки немели, а общее состояние говорило о том, что пора бы звонить в скорую.

В 15:00 я позвонил на 103. Дозвонился. Перечислил симптомы. Дежурный спросил меня, контактировал ли я с заболевшими коронавирусом.

— Да. Я был на мероприятии, после которого как минимум четыре человека заявили о своей болезни.

— Ожидайте. В течение дня к вам приедут.

Приехали через 14 часов — в пять утра. Врач и медсестра в «касперах» и экранах прошли в комнату. Я снова повторил все симптомы, измерил температуру (37,8 °С). Врач предложил поехать на КТ. Оживился, когда узнал, что я журналист, — «о наших проблемах надо писать».

— А правда, что вам количество бригад для выездов на коронавирус сократили? — спрашиваю.

— Да, и ездим вот по ночам. Видимо, чтобы панику в городе не разводить.

Спустя 10 минут наша скорая «Газель» стояла в очереди из таких же бригад на территории МСЧ № 1 на бульваре Гагарина. В каждой из 16 машин были как минимум четверо: водитель, врач, медсестра, один или несколько пациентов.

— Часов до восьми постоим. Как раз до конца смены, — практически с оптимизмом сказал врач.

Мы двигались со скоростью одна машина в 20–40 минут.

— Запахов вообще не чувствуете? — спросил врач.

— Нет.

— Я уже несколько раз это проделывал сегодня. Давайте повторим.

Он открыл баночку с нашатырным спиртом. Я вдохнул полной грудью, но запах появился только в конце вдоха. В обычной жизни я бы отпрыгнул.

При каких условиях меня госпитализируют? Оказалось, что я окажусь в стационаре только в том случае, если мои легкие будут поражены минимум на 50 процентов.

— А остальные?

— Остальные едут домой. Кто на такси, а кто на общественном транспорте. Даже пенсионеры. Если потом поражение будет 50 процентов, то это уже интубация, а многие пенсионеры этого не переживут. Но все равны.

Врач внезапно жалуется на отсутствие нормальных СИЗов.

— «Касперы» перестали выдавать. Нам повезло, что предыдущая бригада оставила их. Мы их и надели. А так нам выдают вот эту порнографию, — указывает на тонкий одноразовый костюм. — Ткань даже тоньше, чем это (Показывает на покрытие на носилках.). Можете забрать себе.

Времени до приема было много, и мы успели обо многом поговорить. Данил не стал скрывать имя — к моменту этой публикации уже не должен работать в скорой, увольняется.

— Я одну женщину с диабетом привез сюда. У нее было КТ-2 (поражение лёгких от 25 до 50 процентов. — Прим. авт.). Я понимаю, что идет ухудшение. Звоню старшему. Он мне: «Мест нет». А что ей делать? У нее сахарный диабет. Она декомпенсирует (состояние, в котором пациент перестает поддаваться лечению. — Прим. авт.) Через несколько дней может быть КТ-3 (поражение легких более 50 процентов. — Прим. авт.), а может, и интубация. Зачем это надо? Сейчас её надо лечить! Прямо сейчас! Снова: «Нет мест». И что мне сейчас сказать ей? «Вы можете объехать ближайшие стационары», — говорят. — «"Шестерка", "семерка"»... «Семерка» здесь, на Героев Хасана. «Шестёрка» на Гайве, чтобы вы понимали. Съездили в «шестёрку». Там мест нет. Поехали на Героев Хасана. Тут девочки-медсестры подсуетились: «У нас тут какое-то место было. Хотели кого-то привезти, но долго не везут. Какая-то заминка. Сейчас позвоним и, может, возьмём вашу». И взяли её. Но это чистая везуха. То есть человек выжил только из-за везухи, получается? Как так? Медицина же должна быть надежной, должна быть гарантом чего-то. Она не должна быть «мне повезло — я выжил».

Спрашиваю у врача про койко-места — власти постоянно говорят, что свободных много.

— ГКБ на Никулина была вся закрыта под коронавирус, когда всё спало, её перепрофилировали обратно. Сейчас снова перепрофилируют под коронавирус. Они не успели набрать пациентов, как пришла вторая волна. Пациентами её забьют за сутки, — говорит Данил. — Ну, что-нибудь еще придумают. Ещё какие-нибудь стационары… Вот нормальные регионы, когда началась пандемия, отгрохали нормальные инфекционные больницы для города. А у нас? Бюджета нет? Или больница на Пушкина — ну у всех она уже по горло во всех отношениях. Отгрохай нормальную инфекционную больницу, переведи туда всех врачей. Отличный шанс! Но нет. Надо загадить основные стационары. Первая медсанчасть — огромный многопрофильный стационар. Он весь под «корону» сейчас. Первую «нейротравму» всю полностью закрыли. Роддом в «семерке» и сейчас уже «семерка» вся — вся под «корону». Это центр города!

Задаю Данилу пару вопросов о нем самом. Увольняется он не из-за проблем в скорой, просто давно хотел уехать из Перми. Задержался из-за выплат за коронавирус — их начали выдавать, когда медики обратились в прокуратуру. Сейчас выплаты отменили.

— Мы [с женой] посмотрели на это всё. «А что дальше будет? Что же будет зимой?» Они просто загнутся. Они просто взвоют здесь, — говорит врач.

В 07:00 я насчитал девять скорых в очереди. Через 45 минут, когда перед нами было только четыре машины, выяснилось, что у рентгенологов с восьми до девяти пересменка. Несколько водителей впереди попытались скооперироваться, усадив пациентов в одну машину, чтобы успеть до конца смены. Чем закончилась эта идея, не вспомню — мозг спал наполовину и не совсем корректно проецировал реальность в сознание. Медсестра практически всё время спала. Врач же смог заснуть около восьми утра на время пересменки КТ.

Пять часов в очереди. Меня приглашают со страховым полисом внутрь. Вся процедура занимает минуты три. После каждого пациента проводится обработка, она и требует времени.

Выхожу из кабинета и сажусь обратно в скорую. Через пару минут врач уходит за результатом. Пневмонии нет. Данил предлагает подкинуть меня почти до дома — точнее, до станции скорой, на которую они едут, я живу рядом с ней. Медики переодеваются в машине. Я жду на улице. После «касперов» врач и медсестра взмокшие и усталые. Дорогой спрашиваю, что мне делать дальше. Данил отвечает, что ко мне должен прийти терапевт — пропишет препараты и выдаст больничный. На прощание обменялись контактами и обещаниями созвониться.

Врач действительно приходит в тот день, но уже около десяти часов вечера. Уже не в «каспере», просто в халате, очках и маске. Померила температуру, послушала легкие.

— Обоняние ваше восстановится, никуда не денется. Это надо перетерпеть. У всех по-разному бывает. Мазки мы не берем, чтобы вы понимали. Мы по приказу — только на пневмонию.

— То есть, если нет пневмонии, нет и диагноза?

— Диагноза «коронавирус»? Никто без лабораторных тестов его не поставит. Пока ОРВИ у вас.

— А сейчас есть какая-то возможность сдать тест?

— А зачем вам тест? Лечение абсолютно одинаковое. Пневмонии нет. Сидите дома на больничном.

— Я просто боюсь, что если это «корона», то могут быть ухудшения.

— Вы же не на необитаемом острове. Хуже стало — вызвали скорую и поехали. Я не вижу смысла убиваться по этим мазкам.

На прощание терапевт спросила, работают ли в нашем доме домофоны. По нашему адресу ей досталось четыре пациента.

Ранее редакция 59.RU отправила запросы, вопросы которых пересекаются с указанным в статье, в Минздрав и Роспотребнадзор. Мы опубликуем ответы на них, как только получим.