«Это изматывающая работа»: пермячка — о том, как психотерапия «движением глаз» помогла ей справиться с ПТСР

Есть распространенное мнение, что ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) возникает у участников боевых действий, свидетелей массовых убийств или жертв авиакатастроф. Однако есть и другие пострадавшие — например, пережившие сексуальное насилие, и иногда травма не дает им жить полноценной жизнью годами. На условиях анонимности пермячка решила рассказать, как метод психотерапии помог ей избавиться от ПТСР.

В самом конце 2019 года я пережила насилие со стороны своего молодого человека — это был очень болезненный секс без моего согласия и возбуждения с последующим маточным кровотечением. Сразу после этого он стал бывшим, а я отправилась в гинекологию и центр психотерапии. По назначению врача-психиатра начала принимать антидепрессанты и анксиолитики (препараты, помогающие справляться с повышенной тревожностью — Прим.Ред). Меня преследовали страшные мысли об уходе из жизни, а по ночам во всех подробностях снилось случившееся. Я много рыдала и не находила смысла жить, несмотря на поддержку друзей, постоянную работу, хобби и заочную учебу в университете. Периодически, раз в 2-3 месяца, происходили нервные срывы. После заголовков новостей об изнасилованиях у меня начинались панические атаки. После них я долго чувствовала себя истощенной и часами уговаривала себя поесть или сходить в душ.

Еще я безумно боялась любых мужчин: казалось, они непременно причинят мне вред. Любая попытка сходить на свидание оборачивалась крахом — я либо замыкалась в себе, либо прерывала общение в страхе за свое здоровье и жизнь. Можно привести здесь аналогию: если в детстве ребенка сильно покусала собака, скорее всего, он долго будет бояться собак. Так же и здесь. Сейчас я выбралась из этого состояния и понимаю, что немногие мужчины могут нанести серьезную психическую или физическую травму, но тогда мне было сложно даже здороваться с ними. Приступы паники, рыдания, страх общения с мужчинами вели к одиночеству и ощущению изолированности от общества в целом.

До знакомства с новым методом психотерапии я примерно три года занималась в когнитивно-поведенческом подходе, сменив двух психологов и одного психиатра. Я работала с негативными мыслями и убеждениями и меняла их на противоположные. Эффект был, но исчезал, потому что требовалось ежедневно делать поддерживающие упражнения, а я часто об этом забывала.

Проблемы были и с употреблением спиртного. Мои друзья могут выпить в праздники или выходные, и я тоже иногда срывалась на алкоголь, стараясь «не отставать» и не быть белой вороной. Из-за этого мое эмоциональное состояние ухудшалось, ведь мой антидепрессант не сочетался с алкоголем. На тусовках вне работы коллеги и знакомые зачастую не понимали, почему я не пью, и я чувствовала себя более неуверенно из-за этого.

В мае 2023 года меня настиг очередной нервный срыв — триггером стала усталость. Я лежала пластом и думала о том, как здорово было бы не жить и не существовать. У меня не было сил даже прийти на работу — я рыдала от безысходности всю ночь. Конечно, я предупредила руководителя, но сама испугалась такого выпадения в аффект, ведь раньше настолько катастрофического упадка сил у меня не было.

Одна коллега посоветовала мне обратиться к психиатру, который помог ей в тяжелый период жизни. После подробной консультации он диагностировал у меня комплексное посттравматическое стрессовое расстройство (кПТСР) и порекомендовал пройти терапию у клинического психолога. По словам психиатра, специалист работала по новому для России методу EMDR, который расшифровывается как Eye Movement Desensitization and Reprocessing, в переводе с английского — «десенсибилизация и переработка движением глаз».

Метод EMDR в 1987 году открыла американский педагог Фрэнсин Шапиро. В возрасте 29 лет она узнала, что больна раком, — это стало для девушки травмирующим опытом. После долгого лечения болезнь отступила, но Фрэнсин продолжала чувствовать тревогу. Она начала изучать взаимосвязь тела и психики, и поступила на докторскую программу по психологии.

Однажды Фрэнсин Шапиро гуляла в парке и рассматривала пейзаж. В какой-то момент она поняла, что тревога отступила. Фрэнсин заметила, что при возвращении к негативным мыслям и воспоминаниям ее глаза начинают двигаться определенным образом, а мысли и ощущения меняются в лучшую сторону. После этого девушка стала проводить небольшие эксперименты в институте: спрашивала людей, что их волнует, а затем предлагала взглядом следить за движениями ее руки. Уже после первого такого опыта состояние людей заметно улучшилось.

В 1989 году Фрэнсин Шапиро впервые официально упомянула название своего метода. Ее разработка удостоена международной премии Зигмунда Фрейда — главной награды в области психотерапии.

Честно признаться, после краткого описания EMDR я искренне удивилась, что этот метод считается эффективным. Он показался мне какой-то чушью — я недоуменно смотрела на своего психиатра с мыслью: «Да что это за бред? Какие еще движения глаз?». Также насторожило, что для проработки моей ситуации понадобится только 4-7 сеансов — ведь до этого я была в терапии больше двух лет! Но несмотря на максимальный скепсис, я записалась в лист ожидания — психолог могла начать работу со мной только после завершения терапии с текущими пациентами.

В конце мая психолог уточнила запрос на проведение терапии, а также спросила, как давно ухудшилось мое состояние, в каких условиях проблемы ухудшаются, а в каких я справляюсь лучше. Также Анна попросила описать, как бы я хотела чувствовать себя через год на работе, в семье, с друзьями и наедине с собой. Затем она порекомендовала до начала нашей активной работы пару раз потренировать технику «Безопасное место».

Не избавившись от мысли, что я втянулась в какую-то сомнительную историю, я пару раз выполнила технику (иногда использую ее до сих пор для расслабления) и стала ждать.

Психолог проговорила, что нам понадобится одна сессия длиной три часа подряд, а затем нужно будет прийти спустя месяц еще на один час — в зависимости от глубины психической травмы это бывает достаточно. Я пришла сразу на три часа подряд в начале августа — тогда у меня был отпуск.

Первый час работы мы посвятили моему подробному рассказу о ситуации. Психолог показалась мне очень открытой и эмоциональной, но в то же время очень сочувствующей — она подбадривала меня и осуждала поступок бывшего, даже спросила, можно ли назвать его плохим человеком. Мне было некомфортно снова ворошить воспоминания, но с ней я почувствовала себя в безопасности.

Мы выделили несколько травмирующих моментов в моих отношениях с бывшим и приступили к работе. Это было странно: я думала об эпизоде насилия, а затем и о других крупных ссорах в деталях и одновременно шагала из стороны в сторону, а также «рисовала» глазами разные фигуры — квадраты, треугольники, спирали, звездочки…

Вы когда-нибудь пробовали глубоко концентрироваться на одной мысли, но при этом выполнять одно и то же движение на повторе, а также рассказывать детский стишок, пересказывать сюжет последнего просмотренного вами фильма или объяснять, почему вам нравится американская актриса? Это очень изматывающая работа. Я была абсолютно без сил между этими подходами, запыхалась и вспотела, а еще у меня текли слезы от освободившегося напряжения.

Между движением с пением песен и активным размышлением о травмирующем моменте психолог проверяла мое состояние. Она спрашивала, насколько сильной ощущается эта мысль о негативном событии — нужно было выразить это в процентах. И с каждым подходом страшные мысли становились менее… страшными.

В какой-то момент я выпала в состояние аффекта во время терапии — это было страшно. Я выла в голос, била лежавшую на кресле подушку и кричала, потому что внутренняя боль вышла наружу — для победы над травматическим событием нужно заново его пережить с помощью специалиста. Я вспомнила все, что случилось в канун 2020 года, вплоть до запахов и деталей, и чувствовала, как тону во всей этой громадной душевной боли.

Однако три часа пролетели довольно быстро. В финале встречи психолог сделала со мной технику «Безопасное место», чтобы устаканить мое эмоциональное состояние. Еще я несколько раз повторила мысль, в которую решила верить: «Моя жизнь станет лучше. Я замечательная».

После нашего сеанса я чувствовала себя так, словно носила на спине тяжелые мешки с песком без перерывов на отдых. Я помню, как попрощалась, улыбаясь, вышла на улицу и кое-как дошла до торгового центра, чтобы перекусить и выпить кофе. По пути писала подруге, как себя чувствую: очень тяжело физически, но одновременно огромное внутреннее облегчение и радость. Казалось, я освободилась от тяжелых цепей, в которых находилась все это время! В последующие несколько дней я много спала и старалась не нагружать себя делами по рекомендации специалиста.

Через месяц мы снова встретились и обсудили мое состояние, «закрыв» душевную травму. Я почувствовала, что дополнительный сеанс не нужен, и я счастлива.

Нужно понимать, что любой метод психотерапии — это не волшебная таблетка и не машина для стирания памяти. Я все еще помню то, что случилось, но не возвращаюсь к тяжелым воспоминаниям ежедневно. Для моей памяти это уже свершившееся событие, а не длящийся факт со множеством неприятных последствий. Однако я с осторожностью, дозировано читаю новости о насилии в отношении женщин и детей, так как опасаюсь возврата во тьму и берегу свое психическое здоровье. Еще я стала гораздо меньше пить — перестала заливать алкоголем тяжелые воспоминания и неудачные дни. Раз в месяц-полтора могу выпить один-два коктейля для настроения.

За последние полтора года у меня было несколько попыток построить отношения с мужчинами, и одна из них стала успешной, хоть и продлилась недолго. Но я перестала панически бояться, стала хорошо есть и спать. У меня появились силы жить, любить, радоваться и строить планы на будущее — и это самое главное.

Мы попросили пермского клинического психолога Киру Будник рассказать о методе EMDR и объяснить с точки зрения науки, что происходит с человеком во время терапии.

По словам Киры Будник, весь полученный за день опыт и все события мозг обрабатывает в основном во время сна — на той стадии, когда мы видим сновидение. Если поднять веки у спящего человека во время этой стадии, мы увидим, что глаза движутся в разные стороны: влево-вправо, влево-вправо. Это называется билатеральная стимуляция — попеременная стимуляция левого и правого полушария, чтобы обработать информацию и сделать ее частью воспоминаний.

Однако не всегда мозг может обработать и включить в воспоминания всю информацию. Ситуация может оказаться чрезвычайно травмирующей: изнасилование, смерть близкого, катастрофа и тому подобное. Или ситуация может казаться обыденной — к примеру, расставание с другом, но в данный момент жизни она кажется непереносимой для конкретного человека — особенно когда происходит много сложных событий одновременно. У психики может не хватить ресурса включить эту информацию как часть неприятных воспоминаний. Тогда она будет очень интенсивно реагировать на связанные с травмой триггеры.

— Когда мы встречаемся с каким-то человеком, запахом, музыкой, предметом или местом, связанными с непереносимым событием, возникают сильные эмоции, и мы не можем в этот момент адекватно реагировать. Это и есть, собственно, ПТСР. С ним эффективно работает EMDR, — объясняет 59.RU психолог.

Можно сказать, что мы «налаживаем» функционирование системы адаптивной переработки информации (этот механизм включен в «базовую комплектацию» человека и работает в норме автоматически), нарушенный из ряда вон выходящим событием.

— За те годы, что EMDR существует — а это более 20 лет, накопилось много исследований, которые говорят об эффективности работы EMDR с разными патологиями — и ПТСР, и зависимостями, и так далее, — заключает Кира Будник в беседе с 59.RU. — Системы здравоохранения многих стран включили этот метод в список клинических рекомендаций.