«Хочу научиться выживать»: честный репортаж из Елани, где держат тысячи мобилизованных

В учебной части в Елани собрали тысячи мобилизованных из разных регионов. Один из них — 28-летний Дима. Дома у него остались жена и годовалый сын. Десять лет назад парень отслужил срочку. Он признается, что никогда бы не подумал, что к тридцати годам снова окажется в армии.

Мы едем в Елань передать посылку Диме с его сестрой Алиной. Дорога до воинской части из Екатеринбурга занимает долгие почти три часа. В пути Алина рассказывает, что ее брат получил повестку в конце сентября на работе. Вариантов отказаться не было: в добывающей компании, где он работал, сказали, что подали списки, а если кто-то попытается сбежать — сразу объявят в уголовный розыск. Парень сказал, что ломать руки и ноги не готов, пришлось ехать.

— Всё это очень грустно, вся семья переживает. Когда под мобилизацию попадает твой близкий, отношение к ситуации резко меняется, это становится личным. Дима, по сути, единственный мужчина в семье — отец умер, когда он был еще ребенком. А Диминому сыну всего годик. Жена очень тяжело переживает, пишет везде обращения, просит вернуть мужа, приезжает из другого города в часть, — делится Алина.

Сестра впервые едет в Елань к мобилизованному. Уже по дороге мы читаем чаты, где семьи обсуждают, как попасть в закрытый поселок. Другие женщины, приезжавшие сюда, объясняют, что на контрольно-пропускном пункте нужно показать паспорт и назвать фамилию мобилизованного, к которому приходишь в гости. Там же выдают пропуск.

На личном авто заехать нельзя, поэтому в чатах также делятся номерами местных проверенных таксистов, которые смогут провезти в поселок, если вы приехали с детьми или вещами. Здесь же многие жены находят квартиру или комнату, если приезжают к супругу на сутки или двое.

Подъезжая к КПП, заблудиться сложно: десятки машин стоят у обочины перед пешеходным мостом. Находим место для парковки, собираем сумки для нашего мобилизованного и идем через пешеходный мост к пропускному пункту. Звонит Дима, говорит, что отпросился из части и уже ждет нас. В окружении военных в небольшой комнате мы показываем паспорт, получаем пропуск и проходим в поселок.

— Заберите меня домой, — смеясь, говорит Дима и обнимает меня и свою сестру. — Представляете, сын первые шаги сделал, пока я тут сижу, балду пинаю. А это только начало, так страшно всё пропустить.

Мы проходим мимо техники и постамента с танком. Парень признается, что пока плохо ориентируется в Елани — сюда их привезли неделю назад, до этого призывники были в екатеринбургской части.

— Не хочу, чтобы ты пугала читателей, жить тут можно, правда. Но, наверное, на любой твой вопрос я могу ответить одним словом «говно». Что ты хотела спросить: про обеспечение, питание, размещение, наш настрой. Если коротко — вот мое мнение, — признается парень.

Проходя по поселку, мы видим обветшалые здания, где никто не живет, и дома советского типа постройки. В основном здесь квартиры контрактников. Дальше часть срочников: молодой парень подметает веником из веток пустую площадку перед зданием.

— Хороший солдат должен быть всегда занят. Даже если его занятие бессмысленно, — поясняет мобилизованный.

Мимо проходят десятки мобилизованных с полученными на КПП посылками от семей. Кому-то передают теплые вещи, кто-то заказал телефон. Парни громко обсуждают передачки, идя по улице.

Я же прошу Диму рассказать его историю призыва с самого начала. Он объясняет, что получил повестку на работе. В выходной день ему позвонили и сказали срочно явиться в офис в кадровую службу. Там ему и вручили повестку.

— Жена первые трое суток в истерике была, плакала, не спала. Я знал, что деваться некуда. Надеялся, что пару недель в учебке подержат, да и, может, в нас надобности уже не будет. Но надежды не сбылись. Жена пытается вытащить меня, но, по сути, у меня нет права на отсрочку, — рассказывает Дима.

Сначала мобилизованных привезли в екатеринбургскую часть. Там за пару недель они успели подержать автоматы, получить основы оказания первой помощи. За неделю в Елани, по словам мобилизованного, они не делали ничего.

Когда мы проходим мимо толпящихся у здания мобилизованных, Дима говорит, что это торговый центр — буквально место притяжения. Название крошечного ТЦ красноречивое — «Бункер». Рядом со входом есть кафе, на цокольном этаже — небольшой военторг. Полки здесь почти пусты.

Перед входом в «Бункер» Дима говорит, что потратил на сбор около 30 тысяч рублей и брал самое необходимое.

— Я был на срочке и знаю, что выданная армейская форма — дерьмо. За 10 лет ничего не изменилось. Я рад, что еще дома заранее закупился в спортивном магазине (в военторгах были уже пустые полки). Взял штаны, куртку, термобелье, флисовую кофту, балаклаву, сумки, непромокаемые ботинки, — отмечает он. — Я не понимаю, куда делись все деньги, которые на оснащение армии выделяли годами. Показательная ситуация: нам должны были выдать противогазы. Притащили коробки — там противогазы 1971 года выпуска, резина сыпется в руках. Это нормально?

На первом этаже торгового центра супермаркет, где мобилизованные закупаются едой. Заходим внутрь — все покупатели военные, даже днем они собирают очереди. Стеллажи с алкоголем перетянуты, спиртное здесь не продают. В корзинках у военных в основном колбаса, соки, дошираки, энергетики, вода, кофе и сладости.

— Сейчас случаев с пьянством в части нет, потому что алкоголь негде купить. Но кому-то, видимо, родственники присылают, потому что подпитыми сослуживцев я видел. Но ни драк, ни пьяного угара, как в екатеринбургской части, уже нет, — отмечает новобранец.

Посмотрев торговый центр, мы идем в сторону воинской части. За забором стоят полосы препятствий. Все пустые.

Диминому отряду сообщили, что до начала ноября занятий им ждать не стоит. Их отправка планируется через месяц, поэтому подразделение должны будут учить позже.

— Сейчас мы никому не нужны. Было пару занятий по физподготовке. Нам упражнения показал спецназовец, на этом пока всё, — рассказывает мобилизованный. — Зато строевой подготовкой нас ежедневно гоняют — но только зачем? От артиллерийского обстрела или гранаты нас команда «равняйсь» не спасет. Но товарищу полковнику, я так понял, нравится, когда ему задницу лижут — честь отдают.

Дима говорит, что ему и сослуживцам обещали, что на передовую они не попадут, а будут держать позиции на освобожденных территориях. Но где мобилизованные окажутся на самом деле, никто не знает, поэтому новобранцы хотят подготовиться к худшему.

— Я хочу научиться выживать. Мы ждали, что опытные бойцы будут делиться опытом, расскажут, как целыми вернуться к семье. Вместо этого мы бока мнем, — сетует он. — Еще у нас в программе обучения, видимо, [включено] запугивание: пришли на занятие, там давай жути нагонять, типа в первые две недели мы от стресса есть и спать не сможем, увидим раненых товарищей, лежащих в крови, на наших глазах люди будут погибать. Зачем это говорить? Это и есть обучение? Может, лучше рассказать, как действовать, а не как «мы все умрем».

— Настрой у всех разный — кто-то заряжен, но есть те, кто уже домой хочет, задумываются, зачем вообще они здесь. Я тоже уже бы домой поехал, никто не понимает, зачем мы здесь. В первые дни был боевой азарт, а сейчас все уже просто устали, — добавляет Дима.

Проходя вдоль забора, видим палаточный городок. Здесь также селятся мобилизованные. Дима живет в казарме и вспоминает, как в первые дни их переселяли с баулами с этажа на этаж по ночам.

— Всё работает через жопу. Учебки, командование и военкоматы были не готовы к такому наплыву мобилизованных, отсюда и все эти лихорадочные порывы: новые автобусы приезжают, людей начинают под вечер перетасовывать, мест не хватает, суют кого в палатки, кому просто выдают раскладушку и в коридорах кладут, — рассказывает Дима. — Учения проходят, но мы на них ни разу не были: слышим только по ночам стрельбище, видим, как другие группы уходят гранаты метать. А до нас очередь еще не дошла, видимо.

На улице рядом с палатками стоит гигантский бойлер — это армейский душ. Мыться на улице в октябре — не самая приятная перспектива. От этого, по словам мобилизованного, в части расходится простуда. Сам парень тоже кашляет и утирает сопли. Чтобы помыться в горячей воде или постирать вещи, мобилизованным приходится снимать комнаты у местных в Елани. Лечатся военные как могут, в основном своими лекарствами. В госпиталь, по словам Димы, всегда очередь.

— После комфортной жизни дома в армии чувствуешь давление. Нет нормального душа, про туалет я вообще молчу: перегородки такие низкие, что, справляя нужду, ты видишь, как на соседнем унитазе кто-то тужится, — делится мобилизованный. — Среди мужиков куча свиней. Напор воды слабый, чтобы за собой смыть, надо ведром пользоваться, но многие об этом не заморачиваются. Еду, которую тут готовят, есть невозможно. В казармах тесно, в одном расположении нас 300 человек напихали. Ладно хоть с уборкой вопрос мы решили просто — нашли девушку из гражданских, предложили ей платить за уборку, ей было за радость подзаработать. Нам с целого батальона по 500 рублей скинуться — не деньги.

Несмотря на то что мобилизованный около месяца вне дома, никаких выплат он до сих пор не получил.

— Военники у нас забрали, но контракты мы не подписываем. Штаб сформируется, и начнутся выплаты. У меня как рядового будет 30 тысяч рублей — до конца ноября, пока мы в Елани. После отправки, видимо, больше будут платить, — добавляет Дима.

Не только у Димы сегодня гости. Мимо нас проходит молодая пара: мобилизованный держит за руку любимую и направляется в сторону КПП. Дима поясняет, что проблем встретиться с родственниками или взять увольнительную — нет, всех спокойно отпускают.

— Ко мне так жена приезжала, я на сутки рапорт написал, мы с ней побыли вместе. Потребности у всех разные, есть парни холостые, тоже берут увольнительный — кто к друзьям едет, кто в «массажный салон» расслабиться. Но чтоб вопросов лишних не было — все говорят, мол, «жена приехала», — отмечает Дима.

Сделав солидный круг в несколько километров, мы возвращаемся к КПП. Мобилизованный называет единственный плюс из тех, что нашел за почти месяц в армии.

— Я радуюсь только тому, что меня не отправили через неделю в учебке. Есть еще месяц, я не теряю надежды, что мы можем и не понадобиться. Но готовиться надо к худшему, — говорит он на прощание.

Дима вновь обнимает нас и желает хорошего пути домой. Всё, чего мы желаем ему — беречь себя.

Ранее мы писали, что мобилизованных пермяков тоже пока не отправляют из учцентров на СВО, и разбирались с выплатами. Также писали историю пермяка, которого отправили из Елани домой по медицинским показаниям.