Григорий Меньшиков, председатель наблюдательного совета компании «Диодные лампы»: «На территории Пермского края рынка нет ни в одной отрасли»

Григорий Меньшиков прославился тем, что в период его руководства «Пермметалл» вернул похищенное мошенниками имущество, что в разгар кризиса он запустил производство светодиодных светильников, потому что решил сэкономить на электричестве, – в общем, умением находить выход из любого тупика. Говорят, что несмотря на присущую ему доброжелательность и чувство юмора, в случае необходимости Григорий Геннадьевич может быть весьма жестким. В беседе с корреспондентом 59.ru г-н Меньшиков рассказал, чего не хватает краю для развития бизнеса, и почему в его кабинете висит портрет Сталина.

– Производство светодиодных ламп вы запустили в период кризиса. Как возникла такая идея?

– Мы развивали производство светодиодных светильников как антикризисную меру. Когда я еще был директором «Пермметалла», нам принесли счет за электричество – 500 тысяч рублей. Естественно, хотелось платить меньше. Я начал искать информацию и узнал про светодиоды. Сказал главному инженеру, чтобы он поставил такие светильники. Нигде не найдя производителей светодиодной техники, он предложил делать ее самим. Я согласился.

– На старте проекта вы заявляли, что ваша продукция не имеет аналогов в России, что тут же вызвало массу противоположных мнений.

– На нашу долю приходится 95% светодиодов, которые поставляет в Россию компания Philips. Это позволяет говорить, что мы практически единственные. У нас реальное производство, большие запасы на складе. Все остальные известные российские компании не имеют производства. Большинство компаний покупают светодиодные светильники в Китае и пытаются продавать их в России. Правда, у нас есть два серьезных конкурента, один из которых не производит аналогичную нашей продукцию, а второй производит. Можно сказать, что на рынке пока три игрока.

– Когда, по вашим прогнозам, рынок станет более конкурентным?

– Мы занялись этим проектом в прошлом году и думали, что уже в этом году цены начнут падать, предложение – расти, потому что мощности по производству светодиодов в мире увеличиваются. Но мы ошиблись. Сегодня спрос настолько большой, что ни о снижении цены, ни об увеличении давления на рынок речи не идет. Это, безусловно, отложит выход новых игроков. Мой прогноз: через два года рынок будет более конкурентным.

– Но при этом спрос есть уже сейчас?

– Да, пока основные потребители – компании, в которых помещения освещаются 12-24 часа в сутки. Светодиодный светильник потребляет 28 ватт электроэнергии в отличие от люминесцентного, который потребляет 100 ватт. Если свет горит 24 часа в сутки, то срок окупаемости будет от года до двух лет. Если 12 часов – от двух до 3,5 лет при стоимости 3,5 рубля за киловатт-час.

– Высокозатратно ли производство светодиодных светильников?

– Оно низкозатратное, но здесь играет роль наша внутренняя логистика, организация производства. В Перми мы занимаемся только сборкой. Светодиоды из США поставляем в Санкт-Петербург, где происходит пайка плат. В Перми собираем корпус.

– Нет планов сконцентрировать производство?

– Мы рассматриваем предложение Пермской приборостроительной компании организовать совместное производство. Не исключен вариант, что все, кроме светодиодов, будет производится в Перми.

– Когда, по вашим прогнозам, начнете получать более или менее существенную прибыль?

– Мы уже получаем прибыль. Но приличная прибыль будет года через два. Дело в том, что через два месяца мы запустим производство уличных светильников, а через четыре месяца – ламп для освещения подъездов. Сейчас сотрудничаем с рядом пермских заводов по изготовлению специального оборудования для производства корпусов.

– Есть стереотип, что любая инновационная продукция в первое время сталкивается с сопротивлением. А вы говорите о внедрении инноваций в такие консервативные сферы, как благоустройство, ЖКХ.

– Нам повезло, у нас самые лучшие менеджеры – Дмитрий Анатольевич Медведев, Владимир Владимирович Путин, Анатолий Борисович Чубайс. Эти люди тратят огромное количество своего времени для рекламы светодиодного освещения.

– Кстати, о Чубайсе. Сообщалось, что вашим проектом заинтересовалась «Роснано». Вы как-то сотрудничаете с ними?

– Нами как конкурентами заинтересовалась компания «ОптоГан», в которую «Роснано» инвестировала деньги. Они изучают нас, мы вместе участвуем в конференциях. Но сегодня тот продукт, который они в экспериментальном порядке производят в Германии, потребляет больше электроэнергии, чем наш.

– В крае идут бурные дискуссии, стоит или нет выделять бюджетные деньги на Агентство содействия инвестициям – не доверяют депутаты Анатолию Борисовичу. А вы что думаете по этому поводу?

– «Роснано» потратило на НИОКР производства светодиодов больше 300 миллионов рублей, а мы на свой НИОКР – один миллион, и сегодня у нас продукт не хуже, чем у них. Эффективность траты денег зависит не от Чубайса и Чиркунова, а от тех людей, которые будут принимать решение, куда вкладывать. Есть пример фонда прямых инвестиций под управлением альянса РОСНО. Этот фонд несколько раз отчитывался перед ЗС, и у депутатов осталось больше вопросов, чем ответов. Помня об этом, они не хотят инвестировать бюджетные средства в новый совместный с «Роснано» фонд.

– Чего не хватает краю для развития венчурного инвестирования?

– Не хватает культуры ведения бизнеса и рынка сбыта. Российский рынок очень плохо развит, практически в любом его сегменте. А на территории Пермского края, на мой взгляд, рынка нет ни в одной отрасли, даже в производстве хлебобулочных изделий. Потому что население маленькое, а площадь большая. Это приводит к росту логистических издержек. Соответственно, те продукты, которые компании хотят бодро вывести на рынок, не потребляются.

– Но все же говорят, что Перми очень повезло с географическим положением.

– Это нам так рассказывают. На самом деле Пермь – это вообще край географии.

– А когда «Белкомур» построят, будет лучше?

– «Белкомур – это имидж факта, а не факт. Построят – и хорошо. Если бы на территории края жило хотя бы десть миллионов человек, тогда был бы рынок. А у нас население маленькое и при этом деградирует.

– То есть все дело в демографии?

– Да, нужно больше заниматься любовью и рожать детей. И конечно, надо привлекать сюда огромное количество иммигрантов, семьями переселять, чтобы было больше людей. Пусть «Иву-2» застроят на деньги министерства обороны, и военные со всей страны будут жить в Перми. Я, конечно, сомневаюсь, что они захотят, но ради квартиры, возможно, приедут. Сколько красивых, здоровых и умных мужчин уехало, когда у нас закрыли ВАТУ и ВВКИУ? Мне кажется, около ста тысяч человек покинули край.

– Вторая проблема, по вашим словам – отсутствие культуры ведения бизнеса. «Пермметалл» прославился тем, что сумел отсудить похищенное имущество. Все говорили, что это громкий прецедент, когда удалось наказать рейдеров. Но рейдерство считается «брендом» 90-х. Как оно видоизменилось сейчас?

– В случае с «Пермметаллом» было не рейдерство, а мошенничество. Рейдерами называют тех людей, которые скупают акции, проводят незаконное с гражданско-правовой точки зрения собрание и уводят имущество. На «Пермметалле» было не так. Акции никто не скупал, потому что контрольный пакет находится в руках одного человека. Мошенники просто подделали документы у нотариуса. Так могут украсть квартиру у любого гражданина.

– Аналитики говорят, что рынок металлургии с осени демонстрирует хорошие показатели. С чем это связано? И как долго продлится рост?

– Когда металлопрокат не стали покупать, и цена на него упала, заводы перестали его производить. Но металлопрокат все равно нужен. К осени на складах осталось мало запасов, цены стабилизировались, поэтому металлургические заводы стали показывать положительную динамику. Металлоторговые компании, как «Пермметалл», начали выходить из кризиса в первом квартале этого года. Сейчас прогнозы очень радужные. Весь год спрос на металл будет расти, соответственно, будет расти и прибыль. И все, кто занимается металлом, будут счастливы и довольны.

– Несмотря на улучшение показателей, одно из старейших металлургических предприятий Урала – ОАО «Нытва» – находится в процедуре банкротства. На ваш взгляд, какая судьба ждет этот завод?

– С «Нытвой» лучше всего справится тот, кто выкупит ликвидное имущество завода на торгах, когда он обанкротится, и вдохнет в него жизнь, получив заказы. Может быть, имущество продадут в разные регионы, и завод перестанет существовать на территории Нытвы, потому что, по всем геоэкономическим показателям, его там не должно быть. Монетную сталь, биметалл, ложки, вилки можно производить где угодно. На «Нытве» нет такого производства, которое привязано к месту из-за сырья, например. Раньше заводы на Урале развивались, потому что по реке ходили суда. Потом появились поезда, и это географическое преимущество сошло на нет. Постепенно все металлургическое производство локализуется в местах добычи полезных ископаемых.

– Вы сказали, что в крае рынка нет ни в одной отрасли. А если бы, скажем, правительство поставило перед собой цель создать эти рынки. С какого сегмента стоило бы начать?

– Точно не с дизайна. Дизайнеров талантливых у нас и так много. Надо вкладывать деньги в имидж Пермского края на территории иностранных государств и в инфраструктуру региона. На месте Чиркунова я бы инвестировал именно в эту деятельность. Я знаю, что она ведется. Пермский край презентуют в посольствах разных стран. Нужно развивать это сотрудничество, приглашать как можно больше платежеспособных зарубежных инвесторов и устраивать перед ними презентации края. Это принесет намного больше пользы, чем дизайн.

– И что презентовать?

– Есть конкурс «Большая охота» и другие мероприятия, на которых молодежь представляет свои проекты. Надо, чтобы иностранные предприниматели приезжали в эти дни в Пермь и соединялись в экстазе с нашей молодежью. Нужно, чтобы инвесторы общались с предпринимателями. В Санкт-Петербурге, например, очень много банков, которым даны указания сверху развивать малый бизнес. У них тотальный режим поддержки малого бизнеса. Чем больше предпринимателей будет на территории края, тем богаче он будет.

– А политикой вы не планируете заняться?

– Есть одна серьезнейшая преграда. Я воспитывался в самом лучшем вузе Пермского края, на самом лучшем факультете, по моему мнению. Нас, юристов, готовили управлять жизнью по фактам. Политики управляют по имиджу фактов. Тяжело заниматься политикой, если ты привык реалистично смотреть на жизнь, и давать людям правдивую информацию. А политики должны соответствовать ожиданиям электората, которые в 95% случаев призрачны.

Предложения поступают. Но я считаю, что на сегодня больше пользы принесу, работая для экономики края.

– Чем вы увлекаетесь за пределами бизнеса?

– Я люблю кататься на горных лыжах, играть в шахматы. Я нумизмат. Вот, например, коллекция монет, по которым можно изучить историю Индии с 1900 года.

– А почему у вас в кабинете висит портрет Сталина?

– Мне его подарил один знакомый журналист. Я стал директором «Пермметалла» только после того, как у него все украли. Надо было навести порядок. К сожалению, в наших условиях с нашим менталитетом это можно сделать только в жесткой вертикально интегрированной компании и только жесткими методами. Потому что старшее поколение выросло в послереволюционное время, когда все решалось жестко, безапелляционно, каждая интонация, взгляд имели смысл, не прощались ошибки. Поэтому мне и подарили Сталина. Как видите, рядом стоит картина Глазунова «Россия». Поскольку мне нравится Глазунов, я подумал: раз портрет Сталина уже есть на этой картине, пусть он будет и в увеличенном виде.

Но прошу заметить, что тут же есть Фемида, стопка с символикой департамента полиции Нью-Йорка, самурайский меч, чеченский кинжал и телефон, который в 1925 году стоял в первом офисе компании «Пермметалл» напротив ЦУМа, где сейчас гостиница «Урал» располагается. И в 1925 году компания «Пермметалл» имела оборот в шесть миллионов золотом. А вся Пермская область – 25 миллионов. То есть тогда для экономики региона «Пермметалл» значил то же самое, что сейчас ПНОС.