Пермяки вспомнили Чернобыль

Забирали как на войну... Увозили мужчин старше 35 лет, у которых было двое детей. Шла тихая мобилизация. Набор бойцов проводили через военкоматы.

Из Пермской области для ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС призвали более 4,5 тысячи человек. Все они ехали в зону отчуждения. «Призывали и из Коми округа, поэтому к месту аварии уехали порядка пяти тысяч прикамцев, – рассказывает председатель пермской краевой общественной организации «Чернобылец» Олег Адамов. – За 27 лет из этих пяти тысяч в живых осталось, если говорить непосредственно только о ликвидаторах, лишь 1300 человек. Ликвидация продолжалась четыре года. То есть в зону отчуждения наших земляков направляли с 1986 по 1990 годы».

Эта дата скажет о многом – 26 апреля 1986 года. Ровно 27 лет назад в 1:23 ночи произошел взрыв на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В результате аварии погиб 31 человек. Около 600 тысяч человек участвовали в ликвидации последствий на территории образовавшейся зоны отчуждения. Спустя 27 лет работа ликвидаторов продолжается. Здесь кипит работа: идет строительство нового укрытия. Главный символ Чернобыльской зоны – вентиляционная труба четвертого реактора – скоро исчезнет. Рядом уже построена более компактная новая труба. Старую же сразу демонтируют, как только будет готов новый саркофаг. Гигантский купол подвезут на рельсах, новая конструкция накроет весь четвертый энергоблок.

Успеть за 45 секунд

Сегодня в Перми у мемориала жертвам радиационных катастроф лежали гвоздики. В полдень зарядил дождь. К памятнику подходили люди. Это чернобыльцы-ликвидаторы. Их совсем немного. ВИП-чиновники памятную годовщину не почтили своим присутствием. Что примечательно, пермский мемориал появился не так давно – только в 2006 году к 20-й годовщине чернобыльской трагедии. Памятник представляет собой стоящую вертикально бетонную капсулу с заключенным внутри ядром в стадии распада.

Чернобылец Николай Шибанов помнит каждый день, проведенный в зоне ликвидации на ЧАЭС. Он был среди самых первых ликвидаторов. «Вызвали в военкомат. Дали два часа на сборы. Повезли сразу под Челябинск. В Чебаркуль. Месяц переучивали на дозиметриста. Из Чебаркуля нас погрузили, 75 человек, в грузовой самолет и туда... в Чернобыль, – рассказывает ликвидатор. – Там я был ровно месяц. Изо дня в день. На крышу (разрушенного энергоблока ЧАЭС. – Прим. ред.) я ходил 15 раз. Получил свою дозу в 25 бэр».

Действительно, в 1986 году для ликвидаторов была установлена предельно допустимая доза наружного облучения в 25 бэр. Только годы спустя люди узнавали, что 25 бэр – это предел допустимого облучения за год, а не за месяц, как внушали ликвидаторам.

«Служили мы в 30-километровой зоне, в части. Ездили на крышу взорванного энергоблока в два и в четыре часа ночи. Там был живой конвейер, – вспоминает Николай Шибанов. – Система защиты была... Сначала противогазы. Но даже их не хватало. Поэтому потом пошли только лепестки. Это медицинская маска, просто пропитанная специальным составом, который задерживал частицы. Одежда была пропитана этим же составом. Надевали на нас свинцовую накидку – на спину и на грудь. А спереди до пола был резиновый «передник» с палец толщиной. Сколько-то это спасало...

Были взрывы. На моих глазах. Мы как раз были в очереди, чтобы подыматься на крышу ЧАЭС. И в это время взрыв, а потом – желто-зеленое облако. Недалеко был вертолет, только отвернул, задел кран, уронил его и сам рухнул.

Роботы пытались работать вместо людей, но электроника не выдерживала радиацию, электрорнная начинка попросту сгорала. У нас был робот Вася, он застрянет, мы десять человек его вытаскиваем. Он по чистому месту снова ходит. Были манипуляторы. Но в основном работал наш брат-партизан. То есть применяли ручной труд: ножовками мы пилили арматуру, лопатами обломки графита кидали в контейнер. Бывало и так, человек спускался с крыши и его сразу – в госпиталь, меня так увозили».

На самой кровле работали меньше одной минуты – всего 45 секунд. Засекали по секундомеру. Крыша энергоблока была размером с футбольное поле. Боец с лопатой должен был пробежать до графита за 15 секунд. Обязан успеть уложиться в это время. Подхватить смертоносный груз на лопату и за следующие 15 секунд донести до края крыши. Там стоял огромный контейнер радиоактивных отходов, куда и сбрасывали графитовые осколки. На обратный путь оставалось еще 15 секунд.

«У нас с Усть-Качки из десяти человек, кто туда со мной ездил, остался я один. За эти 27 лет в зоне ЧАЭС я больше никогда не был. Сейчас смотрю по телевизору, и мне не верится: неужели я был там», – тихо заканчивает свой рассказ пермский чернобылец.

Нет дня победы?

Памятную для пермских чернобыльцев встречу посетила уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина. «Вы как участники прошли непростой путь, чтобы признали ваше право на компенсации и признали ваш вклад и ваш риск, – сказала уполномоченный. – Это очень важно – видеть глаза и чувствовать локоть и плечо друг друга. Знаете, бывают смерти неожиданными. А бывает, когда ты в сердце все время тревожно спрашиваешь: господи, дай еще побольше побыть нам всем вместе».

В Украине сегодня тоже вспоминают 27-ю годовщину чернобыльской катастрофы. «Вообще любопытен факт: не секрет, что аварию на ЧАЭС многие сравнивают с войной. На чернобыльском жаргоне даже есть понятия «до войны» и «после войны», до аварии на четвертом блоке ЧАЭС и после. Аналогия достаточно меткая, с одним отличием, что в этой войне враг был невидим. Но его чувствовали дозиметры, – поделился проводник организации «Чернобыль-тур» Ярослав Штольц. – В остальном все было так же – батальоны военных, техника, борьба, ранения и потери, выживание.

Любопытность факта начинается с того, что в нашем обществе не принято как-то выделять 22 июня – день начала Великой Отечественной войны, когда германские войска напали на нашу страну. Зато есть День Победы. День радости со слезами на глазах, день чествования участников боевых действий. В случае же с войной в Чернобыле – выделяют и замечают дату начала войны. Но нет дня победы.

А ведь победа – она состоялась, война закончилась, наши победили?»