«При проверках прятали баллоны». Подробности расследования пожара в соликамской шахте

В Пермском крае начинаются прения по уголовному делу о пожаре, который случился 22 декабря 2018 года в шахте № 4 Третьего Соликамского рудоуправления (СКРУ-3) ПАО «Уралкалий». В нарушении требований промышленной безопасности, повлекшем гибель девяти шахтеров, обвиняются пятеро их руководителей. В 44 тома подшиты допросы 86 свидетелей и заключения 15 экспертиз — в том числе пожарно-технических, трасологических и физико-химической. При этом приговор Соликамского городского суда может стать основанием для возбуждения новых уголовных дел — о халатности и мошенничестве, предположил собеседник 59.RU из правоохранительных органов.

Начало стройки — 1980 год

На допросе в Главном следственном управлении СКР руководитель проекта по расширению СКРУ-3 ПАО «Уралкалий» Денис Боярчук вспомнил историю строительства ствола № 4 рудника СКРУ-3. Его начали еще в 1980 году, но через 12 лет приостановили — из-за резкого изменения экономического положения, сокращения рынка калийных удобрений и прекращения государственного финансирования. До 2011 года, по словам Боярчука, шахту сохраняли. После проект решили реанимировать — это предусматривало монтаж конвейеров в шахте, доуглубление ствола № 4, строительство поверхностного комплекса.

В России проходкой и обустройством шахтных стволов занимаются всего три организации. Одна из них — федеральное государственное унитарное предприятие (ФГУП) «УС-30» из башкирского города Межгорье.

— Предложение ФГУП «УС-30» было оптимально по цене и срокам выполнения работ <...>, — рассказал генеральный директор ПАО «Уралкалий» Дмитрий Осипов. — Проектная документация по стволу № 4 была разработана ФГУП «УС-30» самостоятельно. Согласно акту приема-передачи ПАО «Уралкалий» 14.12.2017 передало ФГУП «УС-30» ствол № 4 на территории СКРУ-3 для проведения работ, — сообщил свидетель Осипов. — В соответствии с договором за вопросы безопасности выполнения работ, соблюдение техники безопасности, охраны труда полностью отвечает подрядчик. <…> При исполнении договора к ФГУП «УС-30» со стороны ПАО «Уралкалий» имелись претензии по вопросам охраны труда. Так, в 2018 году на объекте капитального строительства ствола № 4 СКРУ-3 было зафиксировано четыре несчастных случая с работниками ФГУП «УС-30». Во всех случаях прослеживались слабая организация труда и отсутствие контроля со стороны ответственного персонала ФГУП «УС-30» за соблюдение подчиненными работниками правил по охране труда и промышленной безопасности.

Порядок нарушался

Обвинение по части 3 статьи 217 УК РФ «Нарушение требований промышленной безопасности опасных производственных объектов, повлекшее по неосторожности причинение крупного ущерба, смерть двух и более лиц» предъявлено пятерым сотрудникам «УС-30». Это начальник шахтостроительного комплекса (ШСК) СКРУ-3 Андрей Артюхин, начальник подземного участка № 5 Максим Канищев, бывший горный инженер по охране труда Святослав Седов, горные мастера Игорь Чукаев и Андрей Купряшкин. Подсудимые находятся в СИЗО, каждому грозит до семи лет лишения свободы.

— Перед нашей бригадой в последнюю вахту стояла задача установить опалубку и залить в нее бетон. Данная процедура происходит следующим образом: сначала на голую породу в стволе шахты устанавливается сетка-рабица, которая крепится на анкеры. После чего на сетку наносится податливый слой «Блокпур» в 40 см, далее на расстоянии примерно 60 см от «Блокпура» устанавливается внутренний арматурный каркас. Затем в ствол спускаются и монтируются металлические арки. Производится набор досок для опалубки, которые крепятся к каркасу на проволоку, — рассказал на допросе проходчик из Межгорья Загир Аблаев. — Между «Блокпуром» и опалубкой заливается бетон. Для того чтобы он не выливался, делается отторцовка опалубки, при которой в слабые места вставляются тяжи (болты), изнутри закручивающиеся с помощью гайки, а с внешней стороны привариваются к армокаркасу с помощью сварки.

Свидетелю Аблаеву было известно, что открытый огонь, в том числе сварка и газовая резка металлических изделий, в шахте запрещен. Проходчик признал, что такой порядок нарушался. Вплотную к нанесенному «Блокпуру» велась сварка креплений металлического каркаса и креплений деревянных досок. Искры и окалина попадали на затвердевшую полимерную пену толстого податливого слоя, которая вспыхивала и выделяла при горении удушающий черный дым.

— О нарушениях, связанных с использованием сварки вблизи «Блокпура» и наличием в шахте газорезательного оборудования, знали все работники предприятия, в том числе мастера Чукаев, Купряшкин, начальник участка Канищев, а также Артюхин, — заявил проходчик Аблаев. — При спусках в шахту все видели, что делают рабочие и какое оборудование там находится. При проверках со стороны сотрудников ПАО «Уралкалий» руководство объекта заставляло нас прятать баллоны с пропаном, укрывая вентрукавами, резиновыми костюмами, или «выдавать» на нулевую отметку. Инженер по технике безопасности Седов ни разу за время моей работы в ствол № 4 не спускался, поскольку, по словам рабочих, боялся.

«Боялся ездить на бадье»

Четверо из пяти подсудимых частично признали вину в допущенных нарушениях. Единственным обвиняемым, который отрицает причастность к криминалу, стал Седов. По мнению бывшего горного инженера по охране труда 1-й категории, он надлежаще исполнял должностные обязанности.

С 2007 года Седов работал на Березниковском рудоуправлении № 4 ПАО «Уралкалий». В январе 2018 года устроился в СМУ-680, соликамское подразделение ФГУП «УС-30». Проверки проводил по графику, который составлял сам себе. По поверхностной площадке проходил каждое утро, следуя к своему кабинету. В шахту спускался 1–2 раза в неделю. Если фиксировал нарушение, выписывал акт-предписание. Основными выявленными нарушениями были захламленность на рабочем месте, нарушение целостности инструмента. О нарушениях докладывал начальнику участка Канищеву, о неоднократных нарушениях — начальнику ШСК Артюхину, рассказал Седов на первом допросе, будучи еще подозреваемым.

— По стволу № 4 к месту проведения работ я за все время работы спускался три раза. В последний раз это было в конце весны — начале лета 2018 года. Боялся ездить на бадье и сам для себя решил с того времени больше в ней не спускаться, — сообщил Седов следователю. — Спускался я только в бункеры, поскольку спуск туда осуществлялся по другому стволу — и в клети, конструкция которой выглядела надежнее. <...> Мне не было известно, какое оборудование использовали рабочие при выполнении работ на вентиляционном горизонте на отметке «минус 364,6 метра» в стволе № 4, проводили ли они огневые работы, получали ли наряды-допуски на такие работы. <...> Контролировать рабочих, чтобы они не использовали пропан, должны были начальник ШСК, начальник участка, его заместители, горные мастера. Сам я исполнение требований в области промышленной и пожарной безопасности мог контролировать только в меру своих сил и возможностей.

Спуск баллонов, пожар

Следователи изъяли в диспетчерской СКРУ-3 ПАО «Уралкалий» журнал регистрации спусков и подъемов бадьи, людей и грузов. За два с половиной месяца до трагедии здесь сделана 31 отметка со словами «баллоны», «пропан», «кислород». Среди последних записей: «21.12.2018 в 17:17 — спуск баллонов», «22.12.2018 в 11:55 — пожар».

Спустившись к месту происшествия, следователи увидели два синих баллона для кислорода и два красных для пропан-бутановой смеси. Вентили были закрыты, присоединенные к ним шланги имели «термические повреждения в виде выгорания резины». Две трасологические экспертизы определили, что изъятые с подземной площадки фрагменты металлических арматурных стержней и трубы разрезаны газовым резаком.

Прослушивание аудиозаписей с мобильного телефона, изъятого у начальника участка Канищева, дало новые улики.

— «Хвосты» до полуметра обрезаются, — доложил 19 декабря 2018 года своему шефу Канищеву горный мастер Чукаев.

С 20 по 22 декабря Канищев записал еще несколько разговоров. В них он сам говорит о наличии двух баллонов под землей и сообщает, что «завезли пропан». Далее докладывает неизвестному собеседнику о подключении сварочного аппарата и ведении сварки.

— Смена делала отторцовку, заливали пену по бортам, принимали бетон, работы вели без мастера, он был на поверхности. Для того чтобы загорелась пена, нужно ее долго жечь. И как это не увидели, мне непонятно! — сообщил Канищев кому-то 22 декабря в 19:46, то есть через восемь часов после трагедии.

Контракт на 28 миллионов рублей стал смертельным

20 декабря, за два дня до пожара, башкирское ФГУП «УС-30» направило в кемеровское ООО «ДСИ Техно» отзыв по применению смолы «Блокпур В ускоренный». В документе отмечено, что при строительстве объекта «Ствол № 4 СКРУ-3 ПАО «Уралкалий»» выявлены «преимущества и свойства пенонапыляемой системы». А именно — «сокращение сроков выполнения работ по устройству податливого слоя». Положительный отзыв для изготовителя новой полимерной смолы подписали главный инженер ФГУП «УС-30» Виталий Костенко, начальник ШСК СКРУ-3 Андрей Артюхин и начальник участка № 5 Максим Канищев.

Как установило следствие, 6 июня 2018 года заказчик ФГУП «УС-30» подписал с изготовителем ООО «ДСИ Техно» договор стоимостью 28,3 миллиона рублей на поставку смолы «Блокпур В ускоренный». Добавив в прежний «Блокпур» дополнительные компоненты — ускоритель и антипирен, изготовитель из Кемерово добился четырех-шестикратного уменьшения времени его затвердевания, сократив процесс с 60 до 15–10 секунд.

— Использование антипирена увеличило токсичность выделяемых при горении газов. <...> Сертификаты соответствия на «Блокпур В ускоренный» ООО «ДСИ Техно» не получало, поскольку такое требование заказчиком не выставлялось, — сообщил на допросе технический директор ООО «ДСИ Техно» Валерий Маланченко, он же совладелец (5% уставного капитала) этой люксембургско-австралийско-российской компании.

— При выполнении работ в стволе № 4 для создания податливого слоя применялась смола полиуретановая «Блокпур В ускоренный», решение об использовании которой было принято проектным бюро ФГУП «УС-30». Сам я <...> не проверил «Блокпур В ускоренный» на соответствие, не сделал заявку на проведение независимой экспертизы материала, доверившись производителю, представители которого проводили обучение по технологии нанесения данного материала и правилам обращения с ним, — признался другой свидетель, главный инженер СМУ-680 ФГУП «УС-30» Александр Гуменюк.

К материалам уголовного дела подшит акт расследования группового несчастного случая, составленный в Западно-Уральском управлении Ростехнадзора. Одной из технических причин аварии названо применение в качестве податливого слоя двухкомпонентной полиуретановой смолы «Блокпур В ускоренный». Использование этого материала — легковоспламеняемого, сильнораспространяемого по скорости пламени, сильногорючего и высокотоксичного по продуктам горения — названо нарушением российского закона «О промышленной безопасности опасных производственных объектов».

Премия к Новому году

— В течение двух лет подрядчик выполнил работы по проходке ствола и на момент аварии, произошедшей 22.12.2018, оканчивал его бетонирование, выполняя работы на отметке «минус 360 метров». Окончание работ было запланировано на 11–12 января 2019 года, — рассказал на допросе в качестве свидетеля Сергей Леханов, начальник отдела капитального строительства СКРУ-3 ПАО «Уралкалий».

— Мне известно, что руководству шахтостроительного комплекса была обещана премия к Новому году — при условии окончания к этому времени бетонирования ствола, — сообщил на следствии бригадир Алексей Соколов.

В роковую субботу 22 декабря Соколов около 11 часов поднялся из шахты наверх, чтобы подготовить к спуску брус для опалубки. В 11:45 он услышал от сигналистки Натальи Орешниковой: «В стволе пожар!» С глубины в треть километра на спасительный воздух не успели выбраться девять их товарищей. Смерть каждого наступила от отравления углекислым газом и ожогов дыхательных путей, установила экспертиза.

В ночь трагедии наши журналисты выезжали в Соликамск, мы собирали информацию о пожаре и его последствиях в режиме онлайн, позже мы выпустили текст о разных версиях причин пожара. В отдельном материале мы собирали истории погибших в пожаре шахтостроителей.