«Даже наркоманы удивлялись, что им за употребление дали 10 суток, а нам — целых 15»

Уже на пятый день я почувствовал себя в спецприёмнике своим. Я вдруг перестал ощущать дискомфорт от антисанитарии, от непривычного круга общения, от вида решеток и колючей проволоки, от однообразной еды, от странных шуток охранников и плотного сигаретного дыма в камере. Я перестал терзать себя мыслями, что вместо того, чтобы лежать на вонючем матрасе, я мог бы играть в песочнице с сыном, вместо уже 50-й партии в домино подряд я мог бы работать, вместо жуткой бессонницы я мог бы обнимать и целовать жену.

15 дней — не такой уж и большой срок, но, как оказалось, административщикам редко выписывают так много. Даже наркоманы удивлялись, что им за употребление дали 10 суток, а нам — целых 15. Самое главное открытие: сутки в спецприёмнике могут дать вообще за всё. Там сидит абсолютно разношерстная компания: наркоманы, любители выпить, те, кто вовремя не выплатил штраф, не отметившиеся в надзоре бывшие осуждённые, бомжи. Большинство же, по моему наблюдению, пьяные водители. В России пить за рулём не перестали, несмотря на жуткие штрафы. И каждый понедельник после весёлых выходных в казённые хаты заезжает пара десятков теперь уже бывших водителей. Любители покататься подшофе по Компросу, гонщики и желающие сгонять за добавкой в ларёк, молодые и не очень. Полицейские очень ловко научились ловить их, они караулят во дворах, у этих ларьков, устраивают погони.

Человек вообще ни от чего не застрахован. Это главный вывод, который я сделал в спецприёмнике. Людям дают несколько суток за 1000 рублей невыплаченного штрафа. В последние дни к нам в камеру привели пожилого человека, такого настоящего дедушку с внушительной бородой, уже довольно немощного, он чернобылец и живёт в Краснокамске. Мы все его называли «отец». Он, мне кажется, так и не понял, где оказался и за что. Краснокамские полицейские, по его словам, взяли его на выходе из магазина, где он купил бутылку пива и стал пить. На суде обнаружилось, что у него куча каких-то долгов, о которых он никогда не слышал и даже не получал уведомлений по почте. Судья выписал ему четверо суток ареста. Телефона с собой не было, на память он номер родственников не помнит, стационарного нет. Близкие так и не знают, что он в спецприёмнике.

Отдельно хочется рассказать о самом распорядке жизни в спецприёмнике. Аббревиатура этого заведения такая: СПАА (спецприёмник для административно арестованных), поэтому между собой это заведение называют спа-салон. В Перми оно представляет собой двухэтажное здание, сквозь которое пролегает коридор, по бокам располагаются камеры примерно на 10 человек. Во время моего пребывания в спа-салоне отдыхали 70–80 человек. Каждая камера запирается железной дверью, находятся в камере, как я слышал, до 10–12 человек. Я отбывал срок в камере № 8, где было максимум восемь человек, и в камере № 18, где было 11 человек. Там находятся двухэтажные кровати, стол, лавка, шкаф для вещей, четыре тусклых светильника, ночник, который светит ярче, чем дневные светильники. В камерах есть туалет и кран с горячей водой. Туалет отгорожен от остальной комнаты очень низкой изгородью, а сам унитаз находится на возвышении, таким образом, всё, что делается в туалете, не только прекрасно слышно, но и частично видно. Ходить при всех в туалет — самое большое унижение, к которому сложно привыкнуть.

Кормят три раза в день, не очень много, не очень вкусно, но съедобно. Можно передавать еду с воли, это очень спасает. Прогулка — один раз в день. Ее организуют во дворе, в специально сваренной из арматуры клетке. И один раз в день звонки. Для этого камеру выводят в вестибюль приёмника и запирают в так называемом стакане (небольшая клетка из арматуры). Там тебе выдают личный телефон, и ты по нему звонишь примерно 15 минут. На окнах в камере тоже решетки с обеих сторон, натянуты сетки снаружи вдоль здания, все эти приспособления и клетки выглядят нелепо и колхозно, они будто сделаны нетрезвым сварщиком на глаз, как фишка ляжет.

Атмосфера в камере дружественная, агрессии, как правило, не проявляет никто. Охранники тоже не стремятся доминировать. По большей части это спокойные и вполне адекватные люди, выполняющие свою работу. Некоторые из них любят сказать какую-нибудь шутку сомнительного содержания, но на это безобидное занятие никто не обращает внимания.

Существует разделение: например, бомжей определяют в камеру с бомжами, наркоманов тоже стараются помещать отдельно, отбывших наказание в колониях тоже стараются садить в одну камеру. Там нет некурящих камер, что, конечно, неправильно. После того как 10 сентября в спецприёмник заехало большое количество некурящих людей (участников шествия 9 сентября), мы настояли на том, чтобы такая камера появилась. Это было важно, потому что Даниил Шестаков, один из задержанных, — астматик, а Ильшату Ямалову пришлось объявить голодовку, чтобы добиться некурящей камеры. Я бы хотел попросить руководство спецприёмника, которое, я уверен, прочитает этот текст, сохранить эту камеру и занести соответствующее изменение в устав учреждения, чтобы у некурящих появилась возможность проводить заключение не в пыточных условиях.

Несмотря на то, насколько разные люди оказываются запертыми в одном помещении на длительный срок, темы для разговоров находятся всегда. Мне было комфортно с людьми, которые были в моей камере, это вполне порядочные и интересные люди. С одной стороны, я никогда не смогу понять, как можно всё пропить, ездить за рулём пьяным, употреблять наркотики в немереных количествах и т. д... Но это обыкновенные люди, такие же, как я, с нормальными взглядами на добро и зло, с такими же рассуждениями о правилах поведения в обществе, короче — с обыкновенными человеческими ценностями. Даже когда в конце срока меня перевели (неизвестно почему) в камеру к ребятам, которые отбыли наказания в колониях, я не почувствовал какого-то дискомфорта и негатива к себе. Да, темы немного изменились, и ребята чаще обсуждали эпизоды своего заключения. Но это оказались вполне приятные ребята. Так как причины перевода мне не объяснили, я могу сделать вывод, что они решили, что мне не помешает пару-тройку дней провести с уголовниками.

Проведя две недели за решёткой, ты понимаешь насколько важна свобода, настоящая свобода. Она необходима человеку как воздух, вне зависимости от возраста, пола, образования. Самостоятельно принимать решения и быть ответственным за свою жизнь — это высшая ценность для меня. Какой будет наша страна, куда она должна двигаться, какой будет наша власть, пенсия и зарплата, решают за нас. Мы незаметно отдали возможность выбирать нашу власть, возможность защитить свои права в суде, на работе, в управляющей компании, нас лишили пенсии. Теперь людей лишают права даже говорить об этом, судят за лайки, репосты и митинги. Люди, которые выходят на эти политические акции, выходят именно за эту свободу. Быть свободным — это не только иметь возможность беспрепятственно передвигаться. Это быть ответственным за свою страну, свой город и дом.

За участие в мирном шествии против повышения пенсионного возраста в Перми были осуждены 34 человека, пять человек получили аресты от трёх до 30 суток. До сих пор в спецприёмнике остается Даниил Шестаков, которому дали 30 суток ареста.