«Я сам у себя деньги украл, что ли?»

В пермскому суде завершаются слушания по делу Александра Макарова, директора ЗАО «ЭКАТ». Расследование по нему было начато ещё в 2016 году. В октябре 2018 года руководителю компании предъявили обвинение. Весной этого года дело начал рассматривать суд. Пауза в процессе возникла 21 ноября, когда бизнесмена увезли с заседания на скорой. Макаров пояснил, что медики обнаружили у него «космическое давление» и вернули в психотерапевтический стационар, где директор «ЭКАТа» сейчас находится на лечении от хронической депрессии в острой стадии.

Как всё началось

В подробностях суть дела мы рассказывали раньше. Напомним кратко.

«ЭКАТ» — пермское научно-техническое предприятие. Разрабатывает и изготавливает системы очистки газовых выбросов, занимается повышением энергоэффективности предприятий, производит пеноматериалы.

В 2007 году компания получила венчурные инвестиции в размере 27,2 миллиона рублей. Средства поступили из закрытого паевого инвестиционного фонда (ЗПИФ), которым управляла УК «Альянс-Росно». Взамен «ЭКАТ» передал управляющей компании пакет своих акций. По сути: продал его за 27,2 миллиона рублей. Аналогичным образом венчурное финансирование в Пермском крае получили ещё три компании. Бюджет ЗПИФ был сформирован за счёт собственных средств венчурного фонда (НКО «Фонд содействия развитию венчурных инвестиций в малые предприятия в научно-технической сфере Пермской области») и других пайщиков. За два года до этого организация получила безвозмездные и безвозвратные субвенции за счёт средств бюджета Пермского края и РФ, которые выделялись в рамках программы «Создание и развитие инфраструктуры поддержки малых предприятий в научно-технической сфере».

По правилам доверительного управления через семь лет ЗПИФ должен был закрыться. Все акции, которые были переданы управляющей компании фонда, должны были распродать, а деньги, полученные от продажи, — передать пайщикам и венчурному фонду в зависимости от размера их долей. Если акции не продать, грозили серьёзные санкции от Центробанка. Однако покупателя на пакет «ЭКАТа» найти не удавалось. Сроки поджимали, и руководитель управляющей компании Илья Балашов предложил директору компании Александру Макарову выкупить акции самому. Он согласился. Сделку завершили за четверо суток до дедлайна. Акции были проданы за шесть миллионов рублей — столько стоил пакет по оценке Пермской торгово-промышленной палаты. Получается, вернулось в венчурный фонд в 4,5 раза меньше, чем оттуда ушло, но стоит оговориться: венчурные инвестиции всегда высокорисковые, деньги вкладываются в стартапы или растущие компании, и гарантий того, что они окупятся, дать невозможно.

Никто не предполагал, что эта сделка ляжет в основу уголовного дела. Однако произошло именно так.

Первые проверки «ЭКАТа» прошли ещё в 2014 году. ОБЭП проверял тогда не только его, а все четыре компании, получившие венчурные инвестиции в 2007 году. Претензий к «ЭКАТу» не возникло. Но в начале 2016 года отдел по борьбе с экономическими преступлениями почему-то вновь заинтересовался компанией. В июне и августе здесь провели обыски. Тогда Макаров узнал о возбуждённом уголовном деле. Изначально подозреваемой по нему проходила финансовый директор компании Анастасия Стрекаловская, а Макаров был свидетелем. Затем всё поменялось. Сейчас Макаров под судом, а Стрекаловская — главный свидетель обвинения.

Суть обвинений

Дело было возбуждено по части 4 статьи 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере). Затем её поменяли на ч. 4 ст. 160 (присвоение или растрата, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенные организованной группой либо в особо крупном размере) и добавили ещё две статьи — 201 УК (злоупотребление полномочиями) и 165 УК (причинение имущественного ущерба путём обмана или злоупотребления доверием). Трижды прокурор возвращал дело следователю по формальным основаниям, после возвратов обвинительное заключение корректировалось и дополнялось.

С 201-й статьёй всё просто: преступления Макаров якобы совершал, пользуясь своим служебным положением. Суть обвинения по 165-й статье в том, что директор «ЭКАТа» якобы предоставил оценщику пакета акций (Пермской торгово-промышленной палате) неверные данные о состоянии дел «ЭКАТа», в результате чего стоимость пакета оказалось заниженной, таким образом компания нанесла ущерб пайщикам. Эту часть обвинения мы подробно разбирали в первой публикации о деле. Здесь лишь напомним, что субсидиарную ответственность за некорректную оценку — если она была таковой — должны были понести управляющая компания (упомянутый «Альянс-Росно») и оценщик (ПТПП), но не «ЭКАТ».

По 159-й статье, которая фигурировала в деле изначально, Макарова подозревали в том, что он «путём обмана и злоупотребления доверием» похитил денежные средства, инвестированные в компанию из бюджета. Логика следствия была простой: раз венчурному фонду когда-то были перечислены государственные деньги — значит, бюджету нанесён ущерб.

— Это примерно как если бы чиновнику выдали заработную плату, он дал карманные деньги сыну, сын купил в ларьке пива, ларёчник через семь лет купил десять лотерейных билетов, из них выиграли только два. Всё, кошмар, государство ограблено, потому что деньги чиновнику выдавались из бюджета, — комментирует сам Макаров суть предъявленных обвинений.

В ходе следствия от этого подозрения отказались. По новой версии (статья 160) пострадавшим стало уже не государство, а пайщики. Для того чтобы выкупить акции компании, директор «ЭКАТа» якобы принудил финансового директора Анастасию Стрекаловскую вывести средства со счёта ЗАО. Логика следствия вновь простая: раз вывел — значит, уменьшил размер «кошелька» компании и тем самым нанёс ущерб пайщикам. При этом «кошельки» и пайщиков, и акционеров, и самой компании рассматриваются как общий котёл, хотя всё это — разные вещи.

По мнению стороны защиты, изменение 159-й статьи на 160-ю произошло с нарушением уголовно-процессуального законодательства. «Это было сделано на основании "постановления о переквалификации". Такого процессуального действия закон вообще не предусматривает, — прокомментировал адвокат Макарова Аркадий Иванов. — На этом основании мы пытались добиться возврата дела прокурору, но судья [Наталья Гоштейн} нарушения УПК не увидела».

По словам Иванова, сам состав предъявленной статьи для описанных обстоятельств сомнителен — 160-я предполагает хищение вверенного имущества.

— Имущества, вверенного Макарову кем? По тексту обвинения получается, что пайщиками. А как пайщики могли вверить ему деньги? На основании какого документа? Пайщики доверили деньги управляющей компании, управляющая компания купила акции «ЭКАТа». А сделка купли-продажи — никак не вверение, а переход права собственности. Вверить деньги по сделке купли-продажи — это как если бы я продал вам автомобиль, но ездить на нём запретил, — поясняет Аркадий Иванов.

Сам Макаров по сути обвинения пояснил, что деньги на выкуп акций действительно брал у Анастасии Стрекаловской. С его слов, «она многим давала в долг, не только мне». То, что бывший финдиректор «ЭКАТа» выводила средства компании, также подтверждается, в том числе гражданскими судами, которые «ЭКАТ» в отношении своей бывшей сотрудницы сейчас выигрывает. То, что Стрекаловская выводила средства под давлением руководства из страха потерять работу и именно для выкупа акций, не подтверждается ничем, кроме слов самой Стрекаловской.

Пострадавшие есть? А если найдём?

— Мы у пайщиков спрашивали: «Вы чем владели?» Ответ: паями. Паи у вас похищали? Нет. Деньги со счетов похищали? Нет. Аналогично у акционеров: владели акциями, акции никто не похищал, деньги со счетов никто не похищал. Получается, ложечки нашлись, а осадочек остался, — говорит Александр Макаров.

По его словам, пайщики и акционеры для следствия — идентичны, хотя по сути они совсем не тождественны. При этом всех акционеров компании допросили, и никто не считает, что ему был нанесён ущерб. Акционеры, говорит директор «ЭКАТа», вообще не могут быть признаны потерпевшими по делу: да, они могут выступить с иском, но исковые требования будут удовлетворены в пользу акционерного общества. «Это тонкости, которые понятны в арбитражном суде, а не в уголовном процессе», — резюмирует Макаров.

— Непонятно, кто пострадал и пострадал ли кто-то вообще, — комментирует Макаров. — Краевое Министерство промышленности, предпринимательства и торговли точно знает, какой у них ущерб — никакого. Они выходили в суд и сказали, что ущерба для бюджета нет. Судья несколько раз переспрашивала в разных вариантах: был ли, есть ли, будет ли когда-нибудь? Министерство ответило — нет. Венчурный фонд заявил о том, что не знает, есть у него ущерб или нет, но пока никакого иска подавать не собирается. Есть общая сумма, но конкретный ущерб каждому из потерпевших непонятен. Например, в потерпевших записали троих пайщиков. Почему только их? Ещё одного пайщика взяли свидетелем, четверых в деле вообще нет. То же самое в отношении акционеров, к которым приравняли пайщиков. Мои мать и отец тоже акционеры, я сам акционер, я сам у себя деньги украл, что ли? Как делить ущерб по акционерам? В пропорции по всем или только по избранным? Именно поэтому закон и определяет, что иски акционера удовлетворяются в пользу общества, а не в пользу конкретного акционера, все акционеры равны перед законом. Но в моем деле не равны перед следствием.

При этом, согласно позиции Верховного суда, дела по 159, 160 и 165-й статьям (да и вообще — по всему блоку экономических преступлений) возбуждаются только при наличии заявления. Подать его может руководитель организации или руководитель коллегиального исполнительного органа (например, председатель правления акционерного общества). «Надлежащего заявления в моём деле до сих пор нет», — говорит Макаров. Наоборот, есть решение совета директоров ЗАО «ЭКАТ», в котором говорится: «Признать деятельность Макарова А.А. за период 2012–2014 годов для Общества положительной, направленной на развитие и улучшение экономического состояния компании».

Ход судебного разбирательства

Директор «ЭКАТа» говорит, что первоначальное ощущение от суда было позитивное: «Наконец-то мне дали высказаться!» Судья слушала внимательно и задавала глубокие вопросы. Но в середине октября «всё сломалось».

— Тогда допрашивали [Илью] Балашова, менеджера управляющей компании [«Альянс-Росно»], который с компанией «ЭКАТ» семь лет, по сути, «прожил». Допрос длился четыре часа. Он был прекрасный с точки зрения защиты: всё, как мы и рассказывали. Но после этого прокурор встал и сказал: всё, я больше никого допрашивать не буду. У нас глаза на лоб полезли: как так?! Недопрошенными со стороны обвинения остались четырнадцать свидетелей.

С этого момента, утверждает адвокат Аркадий Иванов, суд начал «подгонять» защиту, которая только-только начала работу. По мнению директора «ЭКАТа», причина в том, что судья хотела огласить приговор ещё в 2019 году — если дело не завершить, оно перейдёт на 2020 год, и это отрицательно скажется на статистике. «Судья стала затыкать нам рот в некотором смысле, снимать мои вопросы, отказывать в ходатайствах защиты, отказывать в рассмотрении вещдоков», — говорит Макаров.

Один из вопросов, снятых судом, касался писем, предоставленных Анастасией Стрекаловской в качестве вещественных доказательств (аудиозапись допроса имеется в распоряжении редакции). Все файлы, сохранённые из почтовой программы Outlook, созданы в один день — 3 мая 2017 года. На вопрос «Почему?» (в 2017 году Стрекаловская уже не имела доступа к корпоративной почте) бывшая сотрудница «ЭКАТа» ответила: «Может быть, это было сохранено ранее. Просто когда флешку проверяли, как-то пересохранились файлы». Макаров спросил, может ли она показать первоисточник, но этот вопрос судья сняла. Адвокат попытался возразить: «Может быть — это не ответ», но безрезультатно.

Вопрос с перепиской — один из ключевых. По версии следствия, она доказывает вину Макарова, по версии Макарова — не доказывает ничего. Однако суд рассматривать на заседании содержание писем просто отказался. «Казалось бы, давайте смотреть, что там написано. Но суд встал в позицию такую: следователь уже осмотрел, нам смотреть нечего. Понимаете? Суд заранее определил, что следователь прав», — комментирует Макаров. По его словам, главная претензия к вещественным доказательствам со стороны защиты — сомнение в том, что они подлинные. Специалист, который был приглашён на процесс по ходатайству защиты, заявил, что такого рода переписку можно подделать в течение пяти минут. Единственным достоверным источником информации о том, была ли она вообще, являются почтовые серверы. Однако ходатайство о запросе информации с почтовых серверов судья отклонила.

Вот ещё один фрагмент допроса главного свидетеля обвинения Анастасии Стрекаловской.

— Где работал ваш муж в 2013–2014 годах? — задаёт вопрос Александр Макаров.

— А какое это имеет отношение к делу? — отвечает Анастасия Стрекаловская.

— Ваш муж работал в правоохранительных органах? Делились ли вы с мужем проблемами, которые возникают на работе? — продолжает Макаров.

— Судом снимается вопрос, — обрывает судья.

Однако вопрос имеет отношение к сути. Как мы рассказывали в первой публикации, процесс в отношении руководителя «ЭКАТа» начался после того, как разладились его отношения с бывшими подчинёнными — собственно, Стрекаловской и директором по развитию Константином Фоминых. У обоих были связи в правоохранительных органах: супруг финдиректора работал в ОБЭПе, мама директора по развитию — в прокуратуре.

— Я думаю, они были инициаторами, но не творцами [этого дела], — говорит Александр Макаров. — Не думаю, что они управляли процессом. Они тоже пешки в этой игре в каком-то смысле. Интерес к этому делу у моих бывших подчинённых был, может быть, в первый год. Первоначальный импульс они дали, а потом всё — фокусы статистики и отчётности. «Машина» завелась, и теперь она уже сама не остановится. Они, я думаю, сами уже не рады. Госпожа Стрекаловская из-за всего этого теперь находится в состоянии личного банкротства, поскольку почти все суды, которые я вёл в её отношении со стороны «ЭКАТа» в гражданском судопроизводстве, выиграны. Эти процессы связаны с выводом денежных средств под видом подотчётных денег и под видом займов.

Неприкасаемый свидетель

При этом любые попытки возбудить дело против Стрекаловской в уголовном процессе заканчиваются неудачей. В качестве примера Макаров приводит ситуацию с попыткой вернуть станки, ноутбук и смартфон, переданные бывшему финдиректору во время её работы в «ЭКАТе» по договору залога (все документы по этой истории есть в распоряжении редакции). После увольнения сотрудницы Макаров неоднократно писал ей с требованием вернуть имущество, но письма оставались без ответа. В итоге директор «ЭКАТа» написал заявление в полицию. Дважды она отказывала в возбуждении дела, и дважды отказ признавался незаконным и отменялся после жалоб Макарова. Дошло до того, что он выяснил: на переданном ноутбуке Анастасия Стрекаловская работает на новом месте. Он вызвал туда следственно-оперативную группу, но полицейский изымать вещь отказался, потому что у Макарова не было с собой документа, подтверждающего, что именно этот ноутбук принадлежал «ЭКАТу», а ждать, когда он его предоставит, оперативник не стал. После этого Анастасия Стрекаловская написала заявление в полицию о том, что ноутбук у неё якобы был украден. Это заявление легко в основу очередного отказа в возбуждении дела.

Станки, между тем, нашлись, но и по ним в возбуждении дела также отказали, постановив, что взыскивать их надо с ООО «Политехник». Так дело зашло в юридический тупик — такого юридического лица уже не существует. Макаров рассказывает, что по поводу станков он обратился в отделение уголовного розыска Ленинского района.

— Я знаю, по какому адресу эти станки находятся, — добрые люди подсказали. Прихожу к начальнику отделения, говорю: «Что делать будем?» Он отвечает: «Ерунда какая-то, давайте я прямо сейчас [Стрекаловской] позвоню». Стал звонить — она трубку не берёт. Пишет СМС. Читает, читает, читает. Говорит: «Так, подождите, я вижу две проблемы. Первая — в своё время вы это имущество отдали добровольно». Согласен, это действительно проблема. «Вторая — ну против вас есть уголовное дело…»

Макаров уверен, что есть установка: свидетелей обвинения «не портить». «В результате, как только я пытаюсь перевести мои конфликты со Стрекаловской в уголовную плоскость, она становится неприкасаемой», — говорит он.

Что дальше?

— Я прогнозы не строю. Обвинение тяжёлое. Не особо тяжкое, конечно, но тяжёлое. Готовлюсь ко всему, — комментирует Макаров. За делом «ЭКАТа» следит уполномоченный по правам предпринимателей в Пермском крае Анатолий Маховиков. В комментарии изданию «Новый компаньон» он сообщил, что изучает материалы и намерен встретиться с адвокатом Макарова. Из стационара бизнесмена выписали в пятницу на прошлой неделе. Судебное заседание продолжится 19 декабря. Остались только дополнения, прения сторон и вынесение приговора.

Текст выходит в рамках межрегионального журналистского проекта «Обвинительные клоны».