«Когда говоришь, что работаешь в школе, смотрят с сожалением»: молодая учительница из Перми — о работе, зарплате и «Разговорах о важном»

— Безусловно, общение с детьми — это всегда интересно, и в школе каждый день что-нибудь происходит, — рассказывает молодая учительница русского языка и литературы о своей профессии. — Но тем не менее будто это закрутится-завертится, и я больше ничего не увижу. И как будто бы я посмотрю на этот мир через окошко своего кабинета, и всё. И будто бы на этом всё и закончится, а я так не хочу.

23-летняя Алена, выпускница педуниверситета этого года, работает учителем в обычной пермской школе. Устроилась девушка туда еще на пятом курсе пермского педуниверситета, когда ей было 22 года. Мы встретились с Аленой и поговорили о том, как она пришла в педагогику, с какими сложностями сталкиваются молодые специалисты, о «Разговорах о важном» и о том, что нужно изменить, чтобы выпускники шли работать в школы. По просьбе учительницы мы изменили ее имя.

В ПГГПУ Алена попала в 2018 году совершенно случайно. Еще в школе девушка захотела стать журналисткой, а для этого решила выбрать для поступления филологический факультет Пермского госуниверситета — там она бы получила академические знания, а уже потом попробовала бы попасть в журналистику. В сумме по трем предметам ЕГЭ — литературе, русскому языку и обществознанию — у абитуриентки было 250 баллов, и, судя по прошлогодним баллам поступивших, она бы смогла попасть на бюджет очной формы филологического факультета в ПГНИУ. Для подстраховки Алена подала документы еще и в пермский педуниверситет — там тоже есть филологический факультет, правда, готовят там преподавателей.

— И мы как раз поехали с мамой подавать в педуниверситет. Я туда зашла, мне сразу же ничего не понравилось: «Всё, пед! Как я вообще сюда пойду?» Особенно меня возмутила плитка на втором этаже первого корпуса, — смеется девушка, вспоминая о том, как принесла документы в вуз. — Не знаю почему, но она меня прямо выбесила, вывела из себя. Сейчас отремонтировали, сейчас это очень красивое место, но тогда меня всё выбесило. Мы еще стоим с мамой перед дверями приемной комиссии, она берет брошюрку с этим нашим филологическим факультетом и говорит, что учиться пять лет. Я такая: «Ну всё-е-е, это место точно не для меня!»

В 2018 году по сравнению с 2017-м баллы для поступления резко повысились, и на филфак в Пермский госуниверситет девушка не поступила, зато прошла в педуниверситет. Алена не очень тепло вспоминает первые дни в вузе. Говорит, когда 1 сентября пришла с линейки и организационного собрания, заявила маме, что возвращаться в вуз больше не хочет.

— Мне кажется, что я была настроена на госуниверситет, и у меня были такие высокие ожидания, — объясняет причины своих эмоций девушка. — Я туда попала [когда подавала документы] — и сразу тусовка студенческая. А тут наоборот. Центр города, никакой какой-то определенной территории [у вуза] нет. Видимо, мои ожидания просто были другими.

Но учиться девушке понравилось, а на третьем курсе она прошла первую педагогическую практику, правда, пассивную — студенты ходят в школы, чтобы посмотреть, как проводят уроки опытные учителя, а в конце сами разрабатывают и проводят урок. Затем на четвертом и пятом курсах прошли практики, на которых студенты уже вели полноценные уроки. На четвертом курсе девушке понравилось работать с детьми, и она задумалась о работе в школе. Последняя практика далась сложнее: девятиклассники не хотели принимать молодую учительницу, заменявшую на некоторых уроках педагога, которая обычно вела у ребят русский язык и литературу.

— Сложность была в том, что они были взрослее, чем я думала. Они элементарно физически были выше и больше меня. Это уже ограничивает. Да и это всё-таки не маленькие дети, и ты должен к ним по-другому относиться, — говорит Алена. — Потом, наверное, [еще сказалось] то, что они были очень привязаны к учителю, который вел [уроки] до этого, и они не стеснялись это показывать. Тут было прямо такое противостояние. То есть они всеми силами пытались показать: «Вы не та учительница, которая нам нужна». И это как-то так меня задело даже, я бы сказала.

На пятом курсе Алена всё-таки решила устроиться в школу и параллельно учиться. Родители девушки были против, особенно папа. Во-первых, боялся, что дочь будет получать маленькую зарплату, во-вторых, переживал за ментальное и физическое здоровье Алены.

Девушка работала по 2–3 дня в неделю — вела русский язык и литературу. Говорит, сразу выбрала для себя стратегию: хотела стать для ребят не просто учителем, а наставником — тем, с кем ребята могли бы овладеть не только учебными, но и жизненными навыками, поделиться чем-то личным и не бояться, что об этом узнает вся школа или родители. Вести литературу для Алены сложнее, чем русский язык. Мало того что перед уроком нужно самой прочитать и понять произведение, надо еще и объяснить прочитанное детям, но с осторожностью — чтобы не навязать свое мнение, научить ребят думать самостоятельно, спровоцировать их на размышление.

— Как-то чтобы они тоже задумались вообще, а как это было написано, для чего и чем это может помочь именно сейчас, в современном мире. Например, когда мы читаем «Слово о полку Игореве», начинаем размышлять, а как же это могло повлиять на то, что сейчас происходит, как им это произведение может помочь в осмыслении сегодняшней реальности. Очень тяжело донести, что это важно, — признаётся Алена.

На первом же уроке Алена установила жесткую дисциплину, и в целом проблем с этим не было. Но неприятных случаев всё равно не удалось избежать. Например, школьник сматерился на уроке, учительница отреагировала на это, как ей показалось, непрофессионально: выгнала мальчика из кабинета и рассказала обо всём классному руководителю. Школьник потом извинился перед Аленой наедине.

— Но я понимала, что он не чувствует вины, и это нормально. И потом уже, когда я обсудила это с моей коллегой-одногруппницей, мы поняли, что он знает, что это плохо, — вспоминает Алена. — Но в тот момент на него надавили, потому что я сделала ему какое-то замечание, и на него как будто бы надавил весь класс. То есть они как-то начали его подкалывать, и он сматерился. Это было выражение его чувств, потому что он не мог по-другому их выразить.

С родителями учеников у Алены конфликтов не было, но девушка честно признаётся: ей просто повезло со школой. Более опытные учителя оберегают ее от конфликтов с родителями. Так бережно к молодым учителям относятся далеко не во всех школах, говорит девушка, и специалисты просто уходят из-за плохого отношения к ним.

— Я знаю, что в некоторых школах к молодым специалистам относятся именно так. На них давят, на них срываются старшие учителя и администрация. Школы держатся за костяк преподавателей, которые уже опытные, при этом заманивая к себе молодых специалистов, но тут же на этих молодых специалистов наседают. И они уходят, — возмущается учительница. — Когда ты приходишь такой молодой и даже не понимаешь, как работает этот дурацкий «ЭПОС», и тут еще на тебя давят и пытаются навесить на тебя столько всего, очевидно, что ты не продержишься долго.

Именно из-за работы с «ЭПОСом» Алена чуть не уволилась, когда пришло время выставлять в электронной системе оценки за четверть. По словам учительницы, работать с «ЭПОСом» умеют только опытные преподаватели, потому что новичков в университете этому не учат. Чтобы помочь молодым специалистам, учителя, проработавшие долгое время в школе, записывают обучающие видео.

— У нас есть курс [в университете], где учат работать с World, PowerPoint и прочим, но при этом не учат работать с тем же «ЭПОСом», этот «ЭПОС» — это ужас какой-то был! — восклицает Алена.

Кроме того, по мнению Алены, в самой программе вуза нужно много чего изменить. Университет дает хорошие базовые знания, например по методике преподавания русского и литературы, но порой эта база не соответствует реальным потребностям детей.

— Нам нужно искать новые подходы, как заманить этих учеников к нам на урок. Если я включу слайд-фильм, который нас учат делать в университете, на уроке на 15 минут, через минуту его уже никто смотреть не будет, это неинтересно, — смеется девушка. — Базу, костяк нужно выдать, но при этом нужно еще стремиться к чему-то. Вот ты приходишь и понимаешь, что простая презентация с картинкой и текстом — это не подойдет. Я бы, наверное, добавила [в программу вуза] освоение новых интернет-ресурсов, я бы еще подумала о разработках своих методов. Мы пользуемся только старыми методами. Может, нам стоит создать что-то новое? Технологии будут идти вперед, а мы так и будем стоять на месте?

Кроме этого, в университете Алене не хватило практики, общения с реальными школьниками. На четвертом курсе, когда приходит время вести уроки, пока идет практика, студенты элементарно не понимают, как подойти к детям, как общаться с ними, учитывая возраст ребят, потому что, например, к 5-класснику и к 10-класснику подходы должны быть абсолютно разные. А еще у Алены остались неприятные впечатления об отношении преподавателей к студентам и к учительству в целом.

— Потому что, когда взрослый человек [преподаватель] перед тем, как мы пошли на практику, говорит, например, «заплетайте волосы и не смейтесь громко в школе», мне кажется, что это вообще уже ненормальная ситуация. Учителя что, даже смеяться уже теперь не могут? То есть мало того, что они находятся в таких вот рамках, помимо всего прочего, так они теперь должны еще и как роботы, видимо, выполнять свою работу, — говорит учительница. — Ну или, может быть, это я в штыки воспринимаю, потому что люблю посмеяться громко, люблю громко поговорить и так далее. Мне кажется, что даже когда говорят: «Ограничьте свои эмоции» — это уже край.

Алене хотелось бы, чтобы вузовские преподаватели изменили отношение к студентам — не считали их детьми и относились к ним более уважительно, не кричали на парах, например, как это часто происходит в начале учебы.

— Это какое-то ощущение, что тебе либо устраивают проверку, как говорится, «на брак», либо на устойчивость, — говорит девушка. — Хочется, чтобы они [преподаватели] больше студентов уважали и понимали, что перед ними не просто какие-то маленькие девочки или маленькие мальчики, которые ничего не смыслят и не понимают, а всё-таки уже взрослые люди, которые пришли сюда для того, чтобы учиться. Они пришли ведь не просто так, они пришли зачем-то. И они готовы как бы эти знания взять, ну а если к ним так относятся, то и отношение к учебе будет соответствующее.

С сентября 2022 года в школах появились обязательные для посещения классные часы «Разговоры о важном». Методички к ним публикуют на официальном сайте. На классных часах ребятам рассказывают про государственные праздники, научные открытия, но не обходится и без политики. Например, в прошлом учебном году школьникам рассказывали о присоединении Крыма к России, о Конституции и то и дело затрагивали тему спецоперации на Украине.

Алена признаётся: «Разговоры о важном» вела один раз на практике, методички видела, хоть и не все, но представление о классных часах у девушки уже сформировалось. По мнению учительницы, сама задумка «Разговоров о важном» неплоха. Школьникам нужно рассказывать о стране, в которой они живут, ребята должны узнавать про научные открытия, сделанные в России. Однако есть одно но.

— «Разговоры о важном» — это политика, которая учит думать в каком-то направлении, и это направление уже задано, — считает девушка. — А мне кажется, что дети должны думать критически. Они могут взять вот эту информацию, которая дана тем или иным способом, и уже подумать, что они для себя примут, а что нет, что для них хорошо, а что плохо, что они могут себе позволить, а что они не могут себе позволить в своей жизни, на какой поступок они способны, на какой нет.

Во многих школах, по словам Алены, на «Разговоры о важном» приходит руководство и следит, чтобы учителя вели классный час строго по методичке. Как проходят классные часы в ее школе, девушка не знает, возможно, за учителями тоже следят.

— Это не пугает, но определенно нервирует, — говорит Алена о перспективах вести самой «Разговоры о важном».

В этом году Алена окончила пермский педуниверситет и с сентября продолжит работать в школе, но возьмет больше нагрузки — полный рабочий день. Какая у нее будет зарплата, учительница не знает.

— Мне даже не стали ее называть, потому что сказали, что это стыдно, — с улыбкой говорит учительница.

Алена обозначила для руководства нижнюю границу суммы, которую хотела бы получать, — 30 тысяч рублей. Но заработать эти деньги будет очень сложно: нужно будет брать много часов, к тому же у Алены еще нет квалификации, за которую бы доплачивали. Девушку неизвестность не пугает, потому что она знала, куда шла, да и работу свою любит. Запасной вариант учительницы — вести уроки, а после конца рабочего дня где-нибудь подрабатывать.

— У нас считается, что врач, учитель — это одни из самых важных профессий в жизни человека, но, несмотря на это, почему-то все идут в бизнес, почему-то все стремятся к индивидуальному предпринимательству, к чему-то такому, что больше имеет престиж, — вздыхает Алена. — Когда ты говоришь кому-то, что ты работаешь в школе, на тебя смотрят с сожалением… Когда поменяется мнение, изменится всё. Сейчас всё больше разрешается ученикам, всё меньше — учителям, а еще очень маленькая зарплата за огромный труд.

В любом случае через год Алена собирается сменить сферу деятельности, хочет переучиться и найти работу, связанную с путешествиями.

— Я пришла в школу и поняла, что я не могу здесь быть постоянно. Я хочу чего-то еще. Мне кажется, что я еще молодая, и мне хочется пробовать-пробовать-пробовать! — восклицает Алена. — А тут я понимаю, что я останусь здесь и это будет вот такой вот круговорот. Как будто засело на подкорке такое мнение, что как будто я посижу, да, я получу категорию, да, я, может быть, в каком-нибудь конкурсе поучаствую, еще что-то. Да, это будет интересно, безусловно, общение с детьми — это всегда интересно, и в школе каждый день что-нибудь происходит. Но тем не менее будто это закрутится-завертится, и я больше ничего не увижу. И как будто бы я посмотрю на этот мир через окошко своего кабинета, и всё. И будто бы на этом всё и закончится, а я так не хочу.

Ранее министр просвещения Сергей Кравцов заявил, что в России «создается стандарт среднего образования для подготовки учителей-предметников». Это значит, что для работы в школах учителям 5–9-х классов не нужно будет высшее образование, можно будет обойтись колледжем. Мы узнали, что об этой идее думает педагог с многолетним стажем.