Александр Кондалов, прокурор Пермского края: «Даже вор заслуживает уважения, если он подает себя как вор и соблюдает воровские принципы»

Александр Николаевич Кондалов — прокурор Пермского края, государственный советник юстиции второго класса. Родился 29 июля 1953 года в селе Печерск, Сызранского района Самарской области. Закончил в 1975 году Куйбышевский государственный университет по специальности правоведение. В 2000 году присуждена ученая степень кандидата юридических наук. Имеет государственные награды: награжден нагрудным знаком «Почетный работник прокуратуры РФ», именным огнестрельным оружием, присвоено почетное звание «Заслуженный юрист РФ».

1975–1976 года — следователь прокуратуры центрального района Тольятти Куйбышевской области.

1976–1977 года — служба в Вооруженных Силах РФ.

1977–1980 года — следователь прокуратуры центрального района Тольятти Куйбышевской области.

1980–1984 года — старший следователь прокуратуры Тольятти Куйбышевской области.

1984–1985 года — помощник прокурора Тольятти Куйбышевской области.

1985–1994 года — заместитель прокурора Комсомольского района Тольятти Самарской области.

1994–1995 года — прокурор Ставропольского района Самарской области.

1995–1997 года — прокурор Тольятти Самарской области.

1997–1998 года — заместитель прокурора Самарской области — прокурор г. Тольятти.

1998–2000 года — первый заместитель прокурора Самарской области — прокурор Тольятти.

С 23 ноября 2000 года — по настоящее время — прокурор Пермского края.

— Вы не первый год возглавляете прокуратуру Пермского края. Как так получилось, что вы — уроженец Самарской области стали руководить этим учреждением в Прикамье?

— В этом году, 1 декабря, исполнится семь лет, как я возглавляю прокуратуру Пермского края. Я прибыл из города Тольятти, где работал с 1975 года на разных должностях и уровнях, но все время в прокуратуре. Я волжанин. Не будь у вас впадающей в Волгу реки Камы, которая напоминает мне о доме, то вряд ли бы я согласился на эту должность. В степи точно не стал бы работать.

— То есть соседний Екатеринбург вас не прельщает, ведь там реки нет?..

— Екатеринбург прельщает по другим параметрам. Это большой гигант, в котором есть другие прикрасы.

— Каким образом вы все-таки попали в Пермь? После Тольятти вы еще где-то поработать успели?

— Нет. Здесь я оказался самым обычным образом. Это обыкновенная ротация кадров. Во времена Владимира Васильевича Устинова была распространенна практика, да и сейчас тоже, согласно которой прокурор на одном месте долго не засиживался. Это было не принято, да и не полезно.

— Можно уточнить, где-то на законодательном уровне оговорен возраст, до какого именно можно заниматься прокурорской деятельностью?

— Да, по закону в прокуратуре каждый может выполнять свою работу до 60 лет. Поэтому если говорить просто о принципах ротации, то при успешном выполнении своих обязанностей меня уже нет смысла перемещать куда-либо.

— А вам сейчас сколько лет?

— 54.

— То есть совсем немножко осталось…

— Дай та бог. Кстати, я еще думаю над тем, стоит ли мне на этом посту дожимать свои возрастные возможности до самого предела. Данный вопрос остро стоит на моей повестке дня. Нужно провести себе черту, чтобы красиво, вовремя уйти. Как балерина, ни когда упала и сломала себе ноги, а в определенный день красиво покинуть сцену.

— Вы сказали, что уже семь лет занимаете нынешний пост. Означает ли это, что вскоре в пермской прокуратуре грядут перестановки?

— Всякое может произойти в нашей работе. Но пока предпосылок к этому я не знаю и не чувствую.

— Политикой или бизнесом не хотели бы в будущем заняться?

— Ну, когда-то все равно моя работа в прокуратуре закончится. Бизнесом — не знаю, под большим вопросом, даже двумя. Мне кажется, все, что можно было занять, уже занято. А что-то придумать или изобрести на фоне этих больших монстров-предпринимателей я уже не смогу.

— А если как адвокат или юрист?

— Это уже не бизнес, а как прошение милостыни с протянутой рукой. Бизнес — это когда ворочаешь большими капталами. Адвоката сейчас нельзя назвать бизнесменом, поскольку их количество теперь таково, что они просто вырывают друг у друга дела, лишь бы поучаствовать в них и что-то заработать. Правда, нельзя такое сказать об отдельных адвокатов, но таких мало. Это элита... Адвокатская деятельность меня вообще не прельщает.

Политику не исключаю. Почему бы не участвовать в каких-то депутатских процессах или руководстве какого-то исполнительного органа власти? Не буду говорить, какого именно города, может быть по прежнему месту жительства, а может и здесь. Мало ли должностей, которые в администрации переплетаются с моими нынешними обязанностями?..

— Направление какой именно политической партии вам ближе по взглядам?

— (Улыбается.) Ну, конечно, вы сами угадаете… «Единая Россия».

— Вы уже являетесь ее членом?

— Я в ней не состою, никогда не состоял и в ближайшее время не планирую состоять.

— Кого все же из пермских адвокатов и юристов вы причисли бы к элите?

— Они же разные бывают… Я знаю только прокурорских. В этом здании вся элита.

— То есть вам удалось их здесь собрать?

— Нет, они здесь уже были, я их только сохранил. Вообще просто юристов не бывает. Если вам так ответили, то это значит, человек не вступил в диалог, отмахнулся от вас. Это все равно, что сказать, я человек. Есть другие понятия. К примеру, «кандовый следак» — это специалист в области расследования уголовных дел… А есть еще люди, которые защищают интересы осужденных. Их имена могут вам ничего не сказать, но они многие годы ездят по колониям и следят, чтобы права осужденных соблюдались.

— Прокуратура с Пермским региональным правозащитным центром (ПРПЦ)* находятся по одну сторону или все же по разные?

— Мы скорее по одну сторону барьера: у нас угол зрения шире, а у ПРПЦ уже и поострее. Когда смотришь в одну точку, то видится дальше, и эти люди нередко указывают нам нарушения, касающиеся прав человека, которые мы не заметили. Это не значит, что мы с ПРПЦ идем рука об руку, однако, мы боремся ни друг с другом, а с неким третьим явлением.

— Приведите пример, на какое явление вы обратили внимание после указания на него специалистами ПРПЦ?

— Я приведу пример результативного взаимодействия с Пермской гражданской палатой (ПГП). В частности, по публикации в газете «Личное дело» (учредитель ПГП) о поборах в Пермской сельхозакадемии. После проведенной прокуратурой края проверки было возбуждено уголовное дело. Расследование по нему ведется уже более полугода, выясняются многочисленные потерпевшие от поборов со стороны администрации сельхозакадемии — это студенты и их родители. Надеюсь, что расследование дела, которое ведет сегодня СУ следственного комитета по Пермскому краю будет в скором времени завершено и направлено в суд.

— Представители власти крайне неоднозначно относятся к выступлениям некоторых правозащитников, в частности, Романа Юшкова. Каково ваше личное отношение к его «выходам»?

— Я не буду называть фамилии и не хочу давать оценку чей-либо деятельности… Тут надо понимать, что в принципе одни действительно выполняют функции защиты, и ставят перед собой цель на самом деле отстаивать права человека. Другие под маской правозащитника устраивают скандалы. Для таких «правозащитников» самое благоприятное оппонировать по любому поводу, находиться в состоянии драки.

— Прокуратура когда-нибудь возбуждала дела против таких ложных правозащитников?

— За то, что у них вывеска одна, а делают они другое — это не так-то просто доказать. Да и зачем? Мы можем что-то сделать только в том случаи, если они и в самом деле нарушат закон. У них есть право защиты леса, а у других — на проезд через лес. И когда эти права перехлестываются и кто-то от этого страдает, то мы им говорим стоп, вы нарушили кодекс. Мы их преследуем не за то, что они «зеленые» или защитники животных, а потому что нарушили закон.

— Были ли вашей практике ситуации, когда ваши личные какие-то взгляды и буква закона сталкивались. Как вы в таких ситуациях поступали?

— Безусловно. Простейший пример: у народа есть такое слово — несправедливо. Я всегда говорю, что законность и справедливость — это не совсем одно и то же. Несправедливо было не посадить убийцу, всего его знают. Но по закону не набралось доказательств, и происходит как раз такая несовместимость. Я душой чувствую, понимаю, что должно быть иначе… В данном случаи справедливость проигрывает, но закон побеждает. Ведь закон гласит, что нельзя направлять дело в суд, пока не набрано нужное количество доказательств. Хочешь попробовать? Пожалуйста, но станет еще хуже: оправдательный приговор еще больше усилит твою беспомощность. Поэтому лучше этого не делать.

— В одном из фильмов для того, чтобы посадить убийцу за решетку, не хватало доказательств. Следователь фабрикует одно — решающее, и преступника сажают в тюрьму. Как вы относитесь к таким вещам?

— Отрицательно. Если можно однажды подтасовать факты ради справедливого стечения обстоятельств, то точно также можно будет сделать и в другую сторону, ради чьих-то интересов… У нас есть замечательный фильм «Место встречи изменить нельзя» — это самый большой классический пример подобного противостояния. Там, как вы помните, у Жеглова было кредо — вор должен сидеть в тюрьме по любому и поэтому ему можно иногда подсунуть кошелек. Шарапов же говорил, что вор должен сидеть в тюрьме, но только при наличии доказательств полученных правильным, законным способом. И если в этот раз жулик не попал в тюрьму, то пострадала справедливость. Но это не стоит того, чтобы пострадала законность — данное понятие пошире и потверже. Поэтому я и говорю, что данные понятия живут рядом и ходят под ручку, но это не одно и то же.

— В последнее время прокуратура обращала пристально внимание к краевой администрации — к ряду министров и чиновников. Как на сегодняшний день обстоят дела по выдвинутым им обвинениям?

— Без имен — их можно называть тогда, когда будет закрыта последняя страница дела. Сейчас следствие еще продолжается. Мы возбудили девять уголовных дел, плюс в ходе проверки Генеральная прокуратура отменила прекращение трех дел в связи с тем, что это было сделано не совсем по проверенной информации. Таким образом, у нас получилось 12 дел. На сегодняшний день одно дело прошло через суд и было прекращено за деятельным раскаянием. Подчеркиваю, не из-за отсутствия состава преступления, не из-за признания вины, а в связи с деятельным раскаянием — это нереабилитирующее основание.

— То есть там тоже еще точка не поставлена?

— Могла бы быть поставлена, но нас такое решение суда не устраивает, хотя оно все равно положительно для обвинения. Нас оно не устраивает по своей формулировке и либеральности.

Остальные дела находятся в производстве, за исключением двух. Одно из них расследовало ФСБ, так как оно касалось эпизода нарушения секретности. Дело прекратили, но мы его затребовали, чтобы вернуть в стадию расследования. Точно также еще одно дело (министра природных ресурсов) ГУВД тоже было прекращено, но и здесь мы примем все меры, чтобы это решение отменили.

Таким образом, ничего более пока сказать нельзя — по остальным делам идет следствие. Почему долго? Ну, все-таки дела касаются не обычных ДТП, а связаны с налогами, ревизией и там надо много считать.

— Оказывает влияние то, что среди подозреваемых оказались столь высокие чиновники, министры края?

— 20 лет назад сложно было себе представить, чтобы кто-то расследовал даже одно дело по деятельности высокопоставленного чиновника. В данном случае есть некие трудности, но могу однозначно сказать, что они не станут препятствием для завершения этих дел. Если данные дела не будут завершены в том виде, в котором мы хотим (то есть дойдут до суда), то это не связано с тем, что данные чиновники ставили нам палки в колеса. Это опять же к вопросу о достаточном количестве доказательств. Мы не боимся какого-то давления или влияния на нас.

— А кто занимается охраной прокуратуры края?

— Отдел вневедомственный охраны Ленинского района. Но у нас только входной режим соблюдается.

— То есть телохранителей у вас нет?

— Работники вневедомственной охраны одинаково хорошо защищают и хозяйственные объекты, и наше здание, и людей находящихся в них.

— Можно сказать, что при каком-то мэре или губернаторе края в прокуратуре уменьшилось работы?

— Работы в прокуратуре не уменьшится никогда, ни при смене нынешней администрации другой, ни при смене будущей — третей и так далее. Пока есть чиновники любых мастей и любых призывов, всегда среди них будут «мздоимцы». Все зависит от того, взяли мы его за руку или нет.

— В каких отношениях вы находитесь с Генеральной прокуратурой? Там отношения складываются как чиновник к чиновнику или …?

— Ну, у кого как. У меня? В разные времена по разному. У меня нет там родственных или дружеских связей, но поверьте на слово, сейчас у меня одни из лучших деловых отношений с Генеральной прокуратурой. Мы достигаем взаимного понимания во всем.

— Вам как гражданину РФ приходилось обращаться за помощью к следователям?

— Да, было такое. В Перми пока ни разу, а в Тольятти примерно раза три. Однажды я работал со следователем как пациент с клиентом. Тогда я задержал угонщика автомобиля, и в дальнейшем выступал как свидетель этого происшествия.

В другой раз, в 1979 году у меня обворовали машину. Заявил в милицию, после чего меня допрашивали как потерпевшего.

Мне на самолете надо, да на том, что побыстрее

— В Тольятти часто получается ездить?

— Раньше чаще, а сейчас все реже и реже. Вся семья уже здесь, и все, что у меня там осталось (имеется в виду жилье) находится в режиме консервации. Как право, в Тольятти я появляюсь в связи с какими-то датами, отпуском или для посещения мест, связанных с родителями, в том числе кладбища.

— По образованию вы юрист…

— Да, я закончил Куйбышевский (ныне Самарский) государственный университет.

— Что из юридических наук во время учебы вас больше всего интересовало?

— Вначале я тяготел к кафедре уголовного права и процесса, писал разные доклады и рефераты, а после третьего курса перешел на кафедру гражданского права и процесса. И не из-за того, что сильно полюбил это направление, а потому что сильно запустил его. Я не знал, как моя судьба сложится, после окончания университета, поэтому решил свои знания пополнить за счет перехода на другую кафедру. Чем сильно удивил и тех, от кого ушел, и тех, к кому пришел, и начал заниматься гражданским правом.

— То есть всех запутали…

— Да. Но, окончив университет, вновь связал себя с уголовным правом, напрочь оставив в небытии гражданское.

— В тот раз, что послужило поводом сделать обратный шаг?

— Просто в ходе распределения выпускников меня направили в прокуратуру следователем. Сейчас как прокурору края мне приходится заниматься и гражданским правом и процессом и вообще всем чем угодно.

— Какой закон регламентирует непосредственно вашу деятельность?

— У нас есть закон о прокуратуре РФ. Он достаточно лаконичный и четкий.

— Часто удается его перечитывать?

— Да. Кстати, это обывательское представление: если юрист проработал в прокуратуре 30 лет, то знает все законы наизусть — это большая ошибка. Если юрист матерый и опытный, то он со временем все чаще и чаще лазит в кодекс для того, чтобы не ошибиться, не понадеяться на свою память. Это ведь не стихотворение, которое можно выучить наизусть. Ведь в законе все настолько зависит от каждого слова, от каждой запятой, от каждого союза И и ИЛИ (ведь по ним разные последствия приходятся). Поэтому кодекс надо не учить, а уметь им пользоваться. Учить его не надо в принципе. Нет смысла это делать, учитывая то, что законодательство постоянно меняется. (Улыбается.)

— Ваша настольная книга?

— Самая читаемая книга… (Достает из ящика стола.) Уголовный кодекс.

— А из художественных произведений?

— (Улыбается.) В последнее время я стал все больше и больше читать, происходит возвращение к русской классике.

— Из последнего, что вы прочитали?

— Всего Виктора Астафьева, книги Алексея Иванова. Сейчас какую-то политическую книжку читаю.

— В последнее время многие известные люди пишут мемуары, биографии. Вы не хотите ничего такого сделать?

— Есть у меня такой «зуд». Все что интересно и может быть в дальнейшем как-то использовано я кладу в отдельную папочку. Это и исторические какие-то факты, и «ляпы», и разные курьезы…

— У вас такой плотный график работы. Как же вы все успеваете?

— На эту тему у меня есть любимое высказывание: «Тяжело ли быть прокурором большого края?» Ответ: «Прокурором быть не тяжело, а стать им трудно».

Я отношу себя к людям добросовестным, к тем, кто знает регламент своей работы и старается его не нарушать. К тому же я парень с инициативой — у меня есть чувство изобретательности, не сижу на месте, все время что-то совершенствую в методах работы и так далее. Кроме добросовестности (которую я не стесняюсь оценивать) залог успешной работы заключается в уважении коллектива. Результатов этого сразу не видно, но через 5–10 лет ты либо сторицей получишь за все, либо нет.

— Ответственность не давит?

— Давит. Каждый день, даже в выходные.

— Какими способами снимает напряжение?

— Самый эффективный способ разрядки — это общение с природой.

— А природа российская или заграничная?

— Естественно, российская. Хотя за границей тоже бываю, там меня привлекает море. Мне нужна соленая вода, в том числе для лечебных целей. И еще заграница

Но больше я люблю нашу природу. Мое излюбленное место — Байкал. В последний раз я был там в позапрошлом году, ездил на рыбалку.

— Вообще рыбалку любите?

— Да. Еще я люблю отдыхать и рыбачить на горном Алтае. Из пермских заветных мест самые лучшие на северных речках Мойве, Пильве, Унье. Вы знаете, ничего лучшего этого нет! Воздух чистый, природа — на грани фантастики.

— Ваш самый большой рыбацкий улов…

— Самые большие рыбацкие уловы были в детстве. Тогда я приносил домой по 10–15 килограмм рыбы. Здесь в ходе одной из последних рыбалок на Каме я поймал 5 щук. Если по весу взять, то это, наверное, самый большой улов в Пермском крае! Причем больше привлекает зимняя рыбалка, чем летняя.

— Но там же холодно?!

— Зато интереснее.

— Что вам ближе — боевые искусства или футбол, хоккей?

— В свое время я занимался самбо. Каких высот достиг? Не больших, так как занимался не слишком долго во время учебы в университете, а потом работа захлестнула и тренировки были заброшены.

Если у меня есть выбор — посмотреть футбол или хоккей, то предпочитаю последнее. Почему? По характеру я человек экспансивный и мне кажется, что в футболе слишком долго бегут от одних ворот к другим, начинаю тосковать. За это же время хоккеисты пять раз успевают проделать аналогичный путь. Кстати, если у меня есть выбор между футболом и баскетболом, то я опять же предпочту последнее. Потому что там бегают быстрее, и мне эта динамика очень нравится.

Вот характер у меня такой! Не могу медленно ездить, не люблю поезда — мне не по себе становится от того, что я полтора суток из своего времени в печку отдаю. Мне на самолете надо, да на том, что побыстрее! Прилетел в нужное место и продолжил дальше жить и работать.

— Чем-нибудь еще увлекаетесь?

— В последнее время стал все больше фотографировать. Видимо это связано с возрастом, когда пора писать мемуары, копаться в фотографиях и находить подтверждение написанному. Ну, и еще это связано с желанием запечатлеть увиденное, чтобы ничего не забыть, чтобы было кому вспомнить.

Хобби? Ну, раньше я любил рисовать и рисовал, а теперь просто люблю. Потому что не нахожу времени заниматься этим, ведь для этого надо подбирать краски, кисти, холсты и многое другое. Да и как я могу при таком количестве работы сесть и спокойно рисовать?! Хотя во мне еще жив человек, который рисует.

— Расскажите о своей семье. Внуки уже есть?

— Внуков нет. Вообще у меня два сына. (Показывает фотографию на столе.) Денису 28 лет, а младшему — 18. Он сейчас учится в университете.

— Со своим призванием они уже определились?

— Оба юриста, по моим стопам пошли. В каком направлении? Первый к государственной службе уже точно не тяготеет, а младший еще не тяготеет. Гослужба — это большие обязательства, четкий регламент поведения, масса разных ограничений и так далее. Для моих детей, к счастью или нет, не свойственно жить в рамках каких-либо ограничений.

— В театр часто удается сходить?

— Относительно моих товарищей — да.

— Это раз в год или как?

— Нет, часто. Обычно инициатором похода в театр выступает моя жена. Она по образованию музыкант, и театр — это ее стихия.

— Любимый спектакль?

— В последний раз мы смотрели «Чонкина» в ТЮЗе. Запомнилась интересная постановка в драматическом театре «Подари мне лунный свет».

— В судьбу верите?

— Да.

— Но человек может ее изменить?

— А как быть с принципом: «Чему быть, того не миновать»? Хотя есть и другая пословица: «На бога надейся, сам не плошай». Это две разных, несовместимых друг с другом пословицы. Однако судьба судьбой, но надо приложить все усилия, чтобы оставлять в жизни как можно меньше места роковым случаям.

— Ваш девиз по жизни?

— Мой девиз указан на моем родовом гербе: «Честь, долг и отечество». Против всего этого не поспоришь.

— Кто из политических деятелей прошлого или настоящего вам больше всех импонирует?

— Петр Первый.

— Как бы вы характеризовали свой стиль управления прокуратурой края?

— (Улыбается.) Самоцентричным, ведь у нас не должно быть перекосов. В одном деле мы защищаем от жестокости, а в других случаях спорим с излишней мягкостью. Надеюсь, что и справедливым. Но по настоящему оценивать мой стиль не мне.

— Вообще когда принимаете решение с кем-нибудь советуетесь?

— Безусловно. С кем? Все зависит от проблемы. Если это касается каких-то наших стратегических целей, то советуюсь с большим числом людей. Если надо принять решение по какому-то гражданскому делу, то я узнаю мнение у маститых специалистов, которые у меня отвечают за это направление. Узкокорпоративные вопросы, в том числе кадровые, обсуждаю со своим заместителями.

— А в семье ни с кем не советуюсь в принятии решений по работе?

— Никогда. У нас это не принято.

— Что вам в людях больше всего не нравится?

— Ложь и двуличие. Я всегда считал, что даже вор заслуживает уважения, если он подает себя как вор и соблюдает воровские принципы. Если бездарный человек — болтун выдает себя за гения или за спасителя, и еще хуже, если он занимает при этом пост чиновника — это беда.

* Включен в реестр иноагентов