«В опере не хватает самоиронии». Константин Богомолов рассказал о работе над «Летучим голландцем», который он поставил в Перми

1 апреля в Пермском оперном театре состоялась премьера оперы Рихарда Вагнера «Летучий голландец» (16+). Режиссер постановки — Константин Богомолов. Действие оперы автор перенес в северную деревню под Соликамском, в основе которой — собирательный образ глухих далеких деревень Пермского края. Роль Голланда в пермском спектакле исполнил Энхбат Тувшинжаргал. Ранее на пресс-конференции артист поделился, что много работал над психологией героя — таинственного и зловещего преступника — и даже смотрел в интернете документальные ролики и интервью с преступниками и маньяками. Вчера после премьеры режиссер-постановщик Константин Богомолов ответил на вопросы журналистов о «Летучем голландце».

— Почему вы обратились к теме беглых зеков?

— В опере нет беглых зеков. Есть один герой — беглый. Почему? Потому что одна из главных проблем в опере «Летучий голландец» — это мифологический сюжет в сочетании с психологическим сюжетом. Мотивация главного героя — желание умереть и дарование ему бессмертия. [Его] проклятость. В сюжете с возлюбленной [героя] и ее отцом, молодым человеком его возлюбленной — [был вопрос] как решить его мифологическую мотивацию. Как найти человека, которому желаема смерть, потому что он проклят бессмертием в бытовом сюжете. И нашелся такой странный ход — показать это через идею с персонажем, который приговорен к пожизненному.

Пожизненное заключение — это мука. Это как мука вечной жизни для героя оперы «Летучий голландец». Проводить всю жизнь в тесной камере площадью в какое-то количество квадратных метров, не видеть света божьего — лучше, наверно, умереть, но в этом и есть наказание. Наказание для грешников — ад с его вечными муками. Вдруг мы обретаем мотивированного персонажа. Он говорит о том, что ему более желанна была бы смерть, чем жизнь в тюрьме.

«Летучий голландец» 27 лет высаживался на землю, чтобы найти новую возлюбленную, он неизбежно заходит в ту зону, за которую его, собственно, арестовали. Дальше рассказывать не буду.

— Почему вы включили в оперу истории из культуры коми-пермяцкого народа?

— Герою, условно говоря, оппонирует то пространство, в которое он попадает. Ему оппонируют вот эти деревенские жители.

Нам казалось это интересным, все-таки Вагнер очень замешан на народной национальной немецкой стихии. Нам казалось важным это сделать под русскую национальную стихию. У нас много народностей. [В опере] неназываемая, воображаемая то ли русская, то ли нерусская народность, которая исконно пребывает здесь со своим укладом, со своей жизнью. Это 93-й год, время по ощущениям безнадежное и трудное. Нет каких-то благ жизни и комфорта, нет сотовой связи. Мы создали какую-то среду столкновений, такого странного, жутковатого, трагического человека.

А из невинной, живущей своим укладом народной стихии появляется героиня Зента. Она — индивидуальность, особенная, выделяющаяся из всех, странная, по-своему тоже фанатичная. У Вагнера тоже фанатизм в музыке, персонажах и сюжетах, охваченность идеей, великой манией, охваченность неким чувством, которое туманит мозг, туманит душу и заводит человека в какие-то дебри. Очень часто приводит к смерти.

— Почему вы считаете Вагнера более русским композитором, чем, например, Чайковского?

— Я не говорил, что он более русский композитор. Не искажайте мои слова. Я говорю о том, что это очень русский композитор. На мой взгляд, он близок русской стихии. Именно по этой причине, как я уже сказал, у него очень страстное ощущение жизни, он охвачен огромным количеством комплексов, огромным количеством каких-то страстей, одновременно желанием полета, желанием вырваться куда-то. В нем есть это резкое, концентрированное, сшибающее сочетание — это часто основа его произведений.

В этом произведении по силе своей страсти, по силе какой-то стихии, которая есть в его музыке и сюжете, он очень близок русскому сознанию.

— Можно ли считать привязку оперы к Пермскому краю своего рода подарком к 300-летию Перми?

— Нет. Мне кажется, у такого богатого края какие могут быть подарки. Дай бог, если эта история станет каким-то событием и внесет какую-то лепту в интересы, которые происходят в Пермском оперном театре. Мне кажется, театр не нуждается в рекламе. Это один из ведущих оперных театров России. Это очевидно. Поэтому это мой посильный вклад и попытка реализации своей деятельности на базе театра, за что я им очень благодарен. Благодарен за это приглашение. А с другой стороны, это посильный вклад в творческое существование.

— Расскажите о работе с пермской труппой.

— Я здесь уже второй раз работаю. Работаю с солистами, потрясающим хором пермского театра и получаю огромное удовольствие. Иначе я бы сюда не вернулся. Здесь заняты прекрасные артисты пермской оперы и приглашенные солисты. Мне кажется, у нас склеилась чудесная команда. С кем-то работаем второй раз. Мы все хорошо взаимодействуем и понимаем друг друга с полуслова.

Например, с Анжеликой Минасовой мы работали над «Кармен», она уже знает мой стиль и как я работаю.

Певцу, который поет эту партию в разных спектаклях с разными постановками и трактовками, а музыка остается одна, приходится менять какие-то детали, не все сразу ложится в голове. Понятно, что это непросто. Но мне грех жаловаться: артисты пластичные. Артисты с большим чувством юмора и самоиронии. Это очень важно. Мне кажется, в опере не хватает самоиронии, она очень влюблена в свою позу и немного иронии никогда не помешает. Олег Павлович говорил: «Наличие юмора — это признак здоровья в создаваемом произведении». Меня радует, когда в опере люди могут улыбнуться, как и в драме. Не бывает хорошего спектакля без улыбки, даже если это трагедия.

У Шекспира даже в трагедии есть место клоунаде, юмору, улыбке. Без этого не бывает дыхания. Человек не может все время находиться в очень серьезной позе. Мне очень хочется всегда работать с артистами и командой, которая разделяет мой иронический взгляд, и в то же время не отменяет серьезного подхода. Важно все-таки уметь чередовать. Мне кажется, здесь такая команда, которая умеет это делать. Умеет смеяться и умеет плакать, умеет быть серьезными и быть ироничными. Быть разными. Это очень важно.

Кроме Перми оперу «Летучий голландец» покажут в Москве в «Новой опере». Премьеры в Пермском театре оперы и балета пройдут также 2, 4 и 5 апреля.