Проект «Тайга». Как в Прикамье взрывами хотели перебросить реки — воспоминания участника событий

На 29 октября 2019 года в Перми назначено продолжение судебных слушаний по иску 78-летнего инвалида Василия Осипова. К участию в гражданском споре привлечены Министерство обороны и МВД РФ. Подполковник в отставке просит предоставить социальную защиту и льготы — как участнику подразделений особого риска. В 1971 году он обеспечивал пожарную безопасность эксперимента «Тайга» по переброске вод северных рек в Каму и Волгу. После взрыва трех ядерных зарядов возле озера Чусовского Осипов выехал к дымящейся воронке длиной 750, шириной 350 и глубиной 12 метров. А затем трое суток проживал в расположенном поблизости временном поселке, где находились пункт дезактивации для участников испытаний и другие режимные объекты. Всего при сооружении 65-километрового Печоро-Колвинского канала планировалось взорвать 250 ядерных фугасов общей мощностью 37,5 мегатонны — то есть в 2000 раз разрушительнее того единственного, что в 1945 году уничтожил японский город Хиросима. Минатом России признал «значительное радиационное загрязнение территории» на севере Чердынского района Пермского края — возле границы с Республикой Коми.

Огненные зубцы

«На современной карте Пермской области севернее Чусовского озера едва различимо крохотное голубое пятно. К нему и от него не тянутся змейки рек и ручьев. Этот искусственный водоём длиной 750 и шириной 350 метров — единственное зримое напоминание о сверхсекретном до недавней поры объекте "Тайга". Под прикрытием кодового названия здесь, на границе с Республикой Коми, 27 лет назад втихаря от народа атомщики приступили к задуманной советской властью переброске северных рек на юг. Чтобы прорыть канал на водоразделе Печоры и Камы, предполагалось взорвать до 250 ядерных зарядов», — писал автор этой статьи в феврале 1998 года в «Российской газете».

Летом 1970 года капитан Осипов служил старшим инженером УПО (управление пожарной охраны) УВД Пермского облисполкома и курировал северные районы. Прибыв по делам в Соликамск, заметил выгрузку на железнодорожной станции толстостенных металлических труб большого диаметра. Иван Шевелев, директор Соликамского лесозаготовительного комбината, входившего в структуру «атомного» Министерства среднего машиностроения СССР, на все вопросы отшутился: «Меньше знаешь — крепче спишь!» Начальник УПО Василий Газетов, выслушав в Перми доклад о необычном грузе, сказал: «Если бы какая-то стройка была на севере, я бы знал».

Спустя почти полвека Василий Осипов уверен — не все секреты раскрыты. В марте 1971 года посыльный прибыл к нему домой, чтобы не по телефону передать устный приказ начальства — взять теплую одежду и срочно, ночным поездом, выехать в Соликамск.

— В командировке я подчинялся заместителю начальника по режиму по проведению эксперимента, полковнику КГБ Прищепе (из Москвы) и по выполняемым служебным обязанностям имел доступ на все объекты по проведению ядерных взрывов. За оперативные и правильные действия при ликвидации загорания от короткого замыкания кабеля, обеспечивающего электрической энергией автомобиль-тягач «Ураган», в закрытом кузове которого находился ядерный заряд, имел благодарность от руководства по проведению эксперимента. По ликвидации загорания ночь дежурил в кузове с ядерным зарядом, — написал Василий Осипов 15 августа 2018 года министру внутренних дел России Владимиру Колокольцеву. — Вспышку, колебания земли и «гриб» наблюдал из поселка Головного, расположенного в 20 км от ядерных взрывов.

На днях в беседе с 59.RU отставной подполковник Осипов подробнее поделился тем, что пережил 23 марта 1971 года:

— Заряды находились в кузовах «Ураганов». Скважины были готовы, на их обустройство, похоже, и понадобились те самые трубы, что я видел летом в Соликамске. Когда заряды опустили в скважины, из пожарных машин туда залили воду. Дней семь-десять ждали, чтобы ветер подул в сторону севера. Дождались. Рассвело — и всех эвакуировали в поселок за 15–20 километров. Зная час «Ч», мы с геофизиками сидели в отапливаемом буржуйкой фургоне их машины и играли в карты. Накануне 12:00 вышли на улицу… Вспышка, огненные зубцы! Гул! Зашатались столбы. Земля заходила под ногами. Поднялось облако, ощущение — будто оно идет на нас. «Гриб» вырос, как на картинках по гражданской обороне. Цвет серый.

Затем на пожарном автомобиле во главе колонны Осипов выдвинулся к месту взрыва.

— Пожаров не было. Едем, а снега уже нет — сдуло ударной волной. Земля в трещинах, вода фонтанами бьет. Подъехали — воронка, земля по краям черная. Члены комиссии были в защитной одежде. Спрашиваю у Шевелева: «Можно посмотреть? Яйца останутся целыми?» Он ответил: «Или яйца, или посмотреть!» Потом, на банкете, я поинтересовался у главного инженера этого проекта, какие достигнуты результаты. И услышал: «Не получилось. Берега у канала не остекленели. В следующий раз сделаем взрыв мощнее».

23 марта 1971 года в 100 километрах севернее Красновишерска на глубине 128 метров в 163–167 метрах друг от друга были взорваны три заряда мощностью по 15 килотонн. После взрыва в уральской глуши осталась заполненная водой глубокая выемка длиной 750 и шириной 350 метров. На первой подробной общегеографической карте Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа масштаба 1:500 000, изданной в 1996 году, этот участок Печоро-Колвинского канала хорошо виден севернее Чусовского озера.

В 1976 году для продолжения водной стройки планировались три новых взрыва, мощностью уже по 40 килотонн. Василий Осипов вспоминает:

— УПО направило комиссию — из четырех человек, остановились в Ныробе. Я один вылетел на озеро Чусовское. Переночевал в том же временном поселке. Там по-прежнему находилась казарма для солдат. Опять был открыт ресторан-вагончик, где за копейки наливали армянский коньяк и чешское пиво четырех сортов. Ядерные заряды уже подготовлены, но Москва дала отбой.

О причинах такого решения через 18 лет сообщил член государственной комиссии из Минсредмаша СССР (ныне Минатом России) Игорь Юферов: «Часть радиационных продуктов должна была выйти в атмосферу. Важным условием проведения эксперимента было удержание радиоактивного облака в течение десяти дней на территории Советского Союза. Такую погоду надо было искать. Но до этого не дошло, и правительство приняло решение о приостановке работ. <…> В марте 1976 года заряды, пробывшие на объекте с января, увезли к месту изготовления — на завод. Скважины были забетонированы». (Газета «Известия», 28 сентября 1994 года.)

Говоря о взрывах 1971 года из серии «Тайга», член-корреспондент РАН, советник по экологии президента РФ (1991–1993) Алексей Яблоков сообщил: «Радиоактивные продукты этого МЯВ (мирного ядерного взрыва. — Прим. ред.) были обнаружены в Швеции и США. <…> В 1998 году в навале грунта были обнаружены 11 радионуклидов, в грибах, мхах и почве, в северо-восточной и юго-восточной частях навала концентрация плутония-239 и плутония-240 была в 7000–8000 раз выше фоновой. То, что здесь обнаружены не только цезий-137 и стронций-90, но и кобальт-60, а также плутоний, показывает, что на поверхность были выброшены части ядерного взрывного устройства. На любительской фотографии видно облако от этого взрыва, которое, судя по фотографии, поднялось на высоту не менее трех километров».

Уникальный снимок передал автору этих строк профессор Пермского госуниверситета, уроженец Чердынского района Георгий Чагин. Он часто навещал свою малую родину и, будучи в поселке Головном, нашел фотографию в чьем-то семейном альбоме. Снимок впервые опубликован «Российской газетой» 28 февраля 1998 года в моей корреспонденции «Как в пермской "Тайге" спрятали две Хиросимы». Иллюстрация растиражирована в других изданиях — в том числе в брошюре Алексея Яблокова «Миф о безопасности и эффективности мирных подземных ядерных взрывов» (Москва, 2003). Ученый-эколог задал там вопрос, отнюдь не праздный для населения России:

«Как могли проектировщики этой серии МЯВ (планировалось провести 250 МЯВ для переброски северных вод в Каспий) не учитывать, что в результате произойдет вечное плутониевое отравление всего Волжского бассейна и Каспийского моря?»

Лоси-альбиносы

— В пункт дезактивации нас, пожарных, на помывку не приглашали. Обмундирование, в отличие от военных, нам не поменяли. В том же полушубке и тех же валенках, в которых ходил после взрыва по режимным объектам, я приехал домой. Наверное, еще лет десять носил все это — вместе с радиоактивной грязью, — вспоминает Василий Осипов. — Начались головные боли, першение в горле, обмороки. Пришлось в 1992 году из-за болезни уволиться со службы, выйти на пенсию. Меня признали пожизненно инвалидом.

Один из ученых, вспоминает отставной подполковник, показывал фотографии из окрестностей озера Чусовского. На них — гигантская клюква величиной с вишню и чудо-грибы, выросшие один на другом в три яруса.

Газета «Молодежь Севера» из Сыктывкара еще 17 декабря 1989 года напечатала свидетельства директора Печоро-Илычского заповедника Корнелия Мегалинского. Как очевидец пермского взрыва, наблюдавший его на территории Коми АССР, он рассказал: «После взрыва в Якше долгое время стоял запах гари и тухлятины. Тут в связи с этим был большой переполох. Ветер после взрыва подул на север, как раз в нашу сторону, и все пошло на заповедник. Еще долго после этого над нашим районом летали Ил-14, брали пробы воздуха, с вертолета брали грунт и воду».

По словам Корнелия Мегалинского, через несколько лет в заповеднике стали появляться лоси с белой шерстью — альбиносы: «В том районе, где производился взрыв, находится место зимовки лосей. В то время года, в марте, они как раз начинают миграцию с северо-востока на юго-запад».

Кандидат особого риска

Василий Осипов, обратившись в 2018 году к министру внутренних дел России Владимиру Колокольцеву за разъяснением о порядке получения льгот, продолжил многолетнее отстаивание прав всех выживших участников «Тайги». Его позицию еще в 1993 году поддержал Минатом России в лице начальника Пятого главного управления Георгия Цыркова. Ведомство 21 сентября 1993 года ответило УВД Пермской области, что во исполнение поручения Правительства РФ готовит проект постановления о распространении льгот и компенсаций на участников мирных ядерных взрывов: «После выхода и введения в действие такого постановления гражданин Осипов В. П. может рассматриваться в Минатоме России как кандидат в список ветеранов из подразделений особого риска».

Пятое главное управление Минсредмаша СССР (разработка и испытание ядерных боеприпасов) отвечало за серию «Тайга». Его шеф, профессор Георгий Цырков (1921–2001) известен как участник испытаний 29 августа 1948 года первой советской атомной бомбы (группа подрыва). Он лауреат двух Сталинских премий (1951 и 1953 годы), Ленинской премии (1962 год), Герой Социалистического Труда (1976 год). Копию письма этого советского и российского атомщика, полученную от 59.RU, Василий Осипов намерен представить 29 октября на очередное судебное заседание по своему иску.