«Мой дом здесь». О чем говорил Теодор Курентзис на встрече с пермскими зрителями

Бывший худрук Театра оперы и балета Теодор Курентзис прилетел в Пермь, чтобы начать подготовку к Дягилевскому фестивалю в качестве его художественного руководителя. Поздно вечером 3 декабря он встретился со зрителями и ответил на их вопросы. Попасть на встречу с маэстро пермяки смогли только по предварительной регистрации, так как зал частной филармонии «Триумф» не смог бы вместить всех желающих. Все места были заняты, и часть публики сидела на подушках в проходах и по сторонам зала.

Появление маэстро вызвало искренние и долгие аплодисменты. Поклонники подарили Теодору подарки, две художницы — картины, а студенты музыкального колледжа — пластинку Моцарта.

Мы побывали на встрече и публикуем часть вопросов и цитат маэстро.

— Теодор, Петербург, Москва, Баден-Баден... — ты летишь по миру. А есть какое-то место, которое ты ощущаешь как дом? Что для тебя дом?

— Мой дом здесь, пермский зритель самый важный. Музыканты в MusicAeterna тоже говорят, что здесь воспитывают современного зрителя. И я люблю Пермский край.

— Если бы ты оказался на необитаемом острове, что бы ты делал?

— Я бы был счастливым. Самая большая наша проблема, что мы не находим время побыть с собой. Мы привыкли жить в окружении шума и не знаем тишину. Она кажется людям страшной, потому что ассоциируется со смертью. Но это и необходимо, одно из самых больших сокровищ.

Я был как-то в вакуумной комнате, изолированной от звука. Такие комнаты есть в Европе и России. Становится очень страшно, через некоторое время начинаешь слышать какие-то звуки, и оказывается, это твое сердце и движение крови. Это что-то невероятное. Похоже на метафизическое — сам в себе и не в себе. Находиться в тишине — большое достижение и сокровище.

Когда люди собираются вместе, в обществе, они играют, берут себе роли. Вы, наверное, замечали, что когда оставались долго одни, а потом возвращались, друзья замечали, что в вас что-то меняется. Потому что проецируется ваше настоящее лицо. Я не побоюсь находиться в тишине, например в монастыре. Я бы смог.

— Почему не играешь свою авторскую музыку публично?

— У меня нет пока, к сожалению, детей. Если бы у меня был ребенок, я бы не стал просить его прилюдно «расскажи какое-то стихотворение». В этом должна быть свобода. Я бы не хотел сам исполнять свою музыку, разве что кто-то захочет ее исполнить. И стихи, которые пишу, тоже не расскажу.

— В чем смысл жизни?

— Обрести свое собственное лицо, которое является отражением лица Бога. Тогда ты начинаешь любить людей. Быть бескорыстным и щедрым.

— Есть разница между зрителями в Нью-Йорке и Перми?

— В Нью-Йорке они больше интроверты. В Европе другие зрители. И совсем иные — в Токио. Даже темп аплодисментов разный, у японцев он частый и звучит как тремоло (музыкальный термин, обозначающий быстрое чередование двух звуков — прим. редакции). Это совсем другая культура. Но главное в зрителе — то, что у него внутри.

— Сколько времени тебе нужно на подготовку произведения? Когда ты понимаешь, что оно готово и нужно выпускать произведение?

— Этого не происходит никогда. Потому что времени на подготовку всегда мало. Но для репетиции и подготовки лучше меньше времени и больше накала, чем больше времени и аморфней. Мы хотим передвигаться быстрей, общаться быстрей, это явление времени, это граница цивилизации. Люди идут на какую-то бешеную орбиту, которая ускоряется, и невозможно понять, кто я, кто мы. Раньше, когда у нас не было сотовых телефонов, мы общались больше и даже не опаздывали, потому что не могли об этом предупредить.

— Тебе нравится русская зима?

— Нравится, но не в Москве и не в Питере — там зимой грязно. Когда я бываю в Перми, то живу за городом, в Демидково. И там очень красиво зимой.

— Что такое красота?

— Это не всегда изящество, бывают и диссонансы — в музыке и в жизни. Но и это красота. Однажды я увидел, как рыбак ловил рыбу, бросал ее на землю, а собака тащила эту рыбу обратно в море. Это красота? Она не совсем та, идеальная, но это красиво. Красота — это не всегда сказка. Люди, которые принимают наркотики и пытаются увидеть красоту, видят неправду.

— Как ты относишься к театру в современной России, к цензуре в театре и своему вкладу?

— Не буду оценивать себя, пусть история расценит. Что касается театров и культуры, в городах нужна взлетная полоса, чтобы люди смогли взлетать и приземляться. Но и не от этого только зависит расцвет. И это не только российский феномен, а международный. В разных городах всё по-разному, и многое зависит от инициативы людей. Когда-то я мечтал, чтобы в каждом городе был какой-то хороший дирижер или балетмейстер. Сейчас так не думаю. Нужно, чтобы у города свой лик появился. Но всё возможно — и здесь, и в Петербурге, и в других городах.

— Расскажи о фильме «Дау» с твоим участием. О чем он?

— «Дау» — это экспериментальный проект. Машина времени, которая изучает, каким методом можно уничтожить ангела. В Советском Союзе ученых, с одной стороны, поддерживали, с другой — считали преступниками. Один только святой Лука Крымский чего только не вытерпел! Почитайте о нем. Это настоящий ангел, которого уничтожала система. Фильм — это такая история талантливых людей. Есть 12-серийная версия фильма, а есть большой фильм, который будет представлен на следующем Каннском фестивале.

— Кем ты хотел быть в детстве?

— Археологом. Примером для меня был Шлиман, который открыл Трою. Однажды он нашел украшения Прекрасной Елены, вечером на ужине он надел их на свою жену. Как красиво! Ну а потом просто отдал это в музей. Археологией я интересуюсь до сих пор.

В заключение встречи выступил министр Пермского края Вячеслав Торчинский.

— Это маленькая тайна, но всё это время, пока шли переговоры о контракте, мы общались, — сказал министр. — Моя роль — способствовать.

Министр поделился со зрителями воспоминаниями о первой встрече с дирижером.

— Я познакомился с Теодором, когда только стал министром, — рассказал Вячеслав. — Была назначена встреча, мы должны были о чем-то договариваться. Когда отправился на встречу, четко выучил свою роль министра и поставил цель не попасть под его обаяние. Выхожу после встречи, мне позвонила Юлия Баталина и спрашивает: «Ну что, ну как?» — «У меня ничего не вышло». — «Поругались?» — «Нет, я попал под обаяние».

Теодор сказал пермякам, что начнет готовиться к Дягилевскому фестивалю буквально 4 декабря.

— Это важно для меня — продолжение идеи и дела, в которое я вложил восемь лет. На Дягилевском фестивале будет интересно. Завтра начнем работать.

Ранее мы писали о том, что маэстро поблагодарил министра Вячеслава Торчинского за уникальную акустическую систему, которую установят на Дягилевском фестивале в ДК Солдатова. Также мы сообщали о том, что дизайнер ювелирных украшений Алекс Солджер подарил Курентзису заколку с кристаллами Сваровски от всех пермяков.